История мьянмы: История Мьянмы для туристов | Путеводитель Турпрома

Сингалам не удалось закрепиться в Бирме, но их ветвь буддизма — тхеравада — была воспринята группой монахов, благодаря которым буддизм стал массовой религией бирманцев.

Государство Паган распалось в последней четверти 13 в. Частично его гибель была следствием внутреннего упадка, однако большую роль сыграли неоднократные вторжения монгольских войск из Китая. В 1289 монголы посадили на престол в Пагане принца Руйнасьяна, после чего покинули Бирму. В последующие несколько десятилетий трон занимали представители той же династии, но они уже не играли никакой роли в жизни страны. Последнее упоминание о царях Пагана относится к 1369.

Период раздробленности. Верхняя Бирма была освобождена от завоевателей в начале 14 в. благодаря усилиям шанских князей. Многие из них были выходцами из этой области, другие бежали из Наньчжао, разоренного монголами в 1253. В последующие 250 лет различные шанские властители правили Верхней Бирмой. Среди бирманских княжеств в 14 в. выделялись Пинья, расположенная неподалеку от долины Чаусхе, и Сагайн (Сикайн), на правом берегу  р. Иравади. В 1365 князь Манпхья (Тадоминбья) основал новый столичный город Ава в Верхней Бирме на р.Иравади к югу от современного Мандалая. С 1386 по 1422 между Авой и Хантавади шла война. Правителям княжеств неоднократно приходилось бороться с Араканом (1413 и позже) и отражать вторжения из Китая (в 1424, 1449 × 1477).

Династии Таунгу и Конбаун. Разоренное бирманское население обрело, наконец, лидера в лице короля Минджиньо (1486-1531) из Таунгу, сравнительно отдаленного городского центра, расположенного на р.Ситаун в 240 км к северу от Пегу. Утверждению династии Таунгу отчасти благоприятствовало разрушение Авы вторгшимися в 1527 шанами, но также отвоевание долины Чаусхе, где нашли убежище многие жители, которые не были уведены шанами в рабство.

После смерти короля Минджиньо власть в Таунгу перешла к его сыну Tабиншветхи (1531-1550), грезившему о возрождении прежнего величия Паганского царства. Войска Табиншветхи в 1535 взяли монский город Бассейн и к 1541 покорили Пегу в Нижней Бирме.

Вслед за этим Табиншветхи к 1544 вытеснил шанов из долины р.Иравади до Пагана. Проникновение в Юго-Восточную Азию торговцев из Европы способствовало расширению внешних связей Таунгу, и в 1546 Табиншветхи переместил столицу в Пегу, где короновался по монскому обычаю и принял титул Короля Всей Бирмы. Однако его походы на Аракан (1544-1546) и Аютию (1548-1549) закончились неудачей, и Табиншветхи передал управление страной своему шурину Байиннауну (1551-1581).

При Байиннауне, ставшему величайшим из королей этой династии, в состав Бирмы были включены земли на востоке вплоть до Чиангмая в Таиланде и до Вьентьяна в Лаосе. Власть Байиннауна признало большинство шанских княжеств и монских городов. Объединив Бирму, Байиннаун в 1564 взял Аютию, но окончательно Сиам был завоеван в 1568. На престол в Аютии был посажен бирманский ставленник, а король, придворные и большинство населения угнаны в Бирму. Однако Байиннаун вошел в историю не только как покоритель соседних земель, но и как мудрый правитель, стремившийся преодолеть противоречия с монами и покровительствовавший торговле и расширению внешних связей.

Венецианец Цезарь Фредерик, посетивший Бирму в 1569, писал, что, хотя Байиннаун «не располагает армией или военным флотом», он «далеко превосходит Великого турка (т.е. султана Османской империи) по богатству и мощи».

После смерти Байиннауна в 1580 престол перешел к его сыну Нандабайину, который не обладал военными талантами своих предшественников. Первыми отпали Лаос и Северная Бирма. Восставшие тайцы во главе с принцем Наресуаном в 1584 освободили Аютию, а в 1593 заняли Тенассерим и Тавой, где началось восстание монов. Заключив союз с монами, Наресуан, ставший к тому времени безусловным правителем Аютии, установил контроль над юго-восточным побережьем и в 1595 начал осаду Пегу, но взять ее так и не смог. Однако Нандабайин не сумел удержать власть, и в 1599 Пегу пал под ударами армий Таунгу и Аракана. Нандабайин был захвачен в плен, а затем отравлен. Бирма распалась на множество мелких государств, хотя административная и судебная система, созданная в период династии Таунгу, дожила до середины 18 в.

Однако моны не смогли сдержать мощного контрнаступления, предпринятого в том же году с севера сыном городского старосты городка Шуэбо, который впоследствии стал королем под именем Алаунпая и основал династию Конбаунов. В 1753 Алаунпая отбил княжество Аву, а в 1755 вытеснил монов из центральной Бирмы и северного Аракана и в 1757 взял Пегу. Вслед за этим к Бирме был присоединен Манипур, а в 1759 Алаунпая вторгся в Сиам, сумев на время присоединить его северо-западные районы к своему государству. Однако при осаде Аютию в 1760 Алаунпая был смертельно ранен и умер по дороге домой. После периода междоусобиц на престол взошел его сын Синбьюшин (гг. правления 1763-1776), который в 1767 взял Аютию. Победа оказалось недолгой, и уже в следующем году тайцы освободили часть Сиама и Чиенгмая. Известие о поражении вызвало восстание монов, в ходе которого был сожжен Рангун. На севере бирманская армия в союзе с шанскими князьями отразила между 1765 × 1769 несколько попыток вторжения отрядов китайцев. В этот же период европейцы начали основывать торговые фактори и в дельте Иравади.

Отношения Бирмы с Англией до 1885. В начале 19 наладились контакты бирманцев с британскими властями в соседней Бенгалии и Ассаме, куда несколько раз вторгались бирманские войска, преследуя араканских повстанцев, продолжавших борьбу за независимость. Пограничные трения в Аракане и Манипуре и вторжения бирманской армии в глубь Ассама и Качара, который принял британский протекторат, с целью дальнейшего проникновения в Бенгалию вскоре привели к конфликту бирманской династии с британской Ост-Индской компанией.

5 марта 1824 Великобритания объявила Бирме войну. Предприняв атаку с моря, англо-индийские войска в мае 1824 захватили Рангун, вынудив большую часть бирманских сил отступить вглубь страны. Попытка бирманцев отбить город потерпела неудачу. Британцы сумели продвинуться вверх по долине Иравади к городу Ава, вынудив бирманцев начать переговоры. В соответствии с договором, подписанным 24 февраля 1826 в Яндабо, Бирма лишилась приморских областей Аракан (Ракхайн) и Тенассерим (Танинтайи), а также отказалась от своих притязаний на Манипур и Ассам и обязалась воздерживаться от военных действий против Таиланда. Помимо этого, бирманские власти соглашались выплатить крупную контрибуцию (в размере 1 млн. фунтов стерлингов), принять английского резидента в Амарапуре, а также заключить торговое соглашение с Великобританией. Ракхайн подпал под контроль колониальной администрации Индии, а Танинтайи управлялся эмиссаром с о.Пинанг и английской колонии на п-ове Малакка.

Интересы английских лесоторговцев и других предпринимателей, заинтересованных в эксплуатации ресурсов Бирмы и в проникновении на ее внутренний рынок, стимулировали британскую экспансию далее на север: от города Тауннгу вверх по р.Ситаун и от города Пьи (Пром) вверх по р.Иравади. Конфликт между британскими купцами и бирманскими властями в Пегу и Рангуне в 1852 послужил предлогом для колониальной администрации Британской Индии оккупировать дельту Иравади. В результате непродолжительной войны 20 декабря 1852 генерал-губернатор британской Ост-Индской компании лорд Дальхузи (1812-1860) объявил о присоединении Пегу к британским владениям. Позже, 31 января 1862, Аракан, Пегу и Тенассерим были объединены в провинцию в составе Британской Индии, а Артур Файр был назначен главным комиссаром Британской Бирмы.

Вызванный поражением политический кризис в Бирме постепенно затих, когда при поддержке дворцовой партии весной 1853 на престол взошел король Миндон Мин (1853-1878), Это был умный, доброжелательный и умеренный правитель, который сумел сохранить целостность государства, несмотря на несколько серьезных внутренних конфликтов и ослабление мощи центральной власти. Хотя и сознавая тщетность попыток вернуть силой прежние владения, Миндон отказался закрепить официальным договором передачу Нижней Бирмы Британской Индии. Король поощрял поэтапную модернизацию страны, ограничивая власть губернаторов на местах и расширяя внешние связи страны. Он не противодействовал развитию торговли с Англией, заключив с ней в 1867 торговый договор, по которому были уменьшены таможенные пошлины на ввозимые в Бирму английские товары, и поддержал в начале 1870-х стремление последней проникнуть на рынки западного Китая. Последние годы правления Миндона были отмечены ухудшением отношений с Лондоном, который был обеспокоен намерением короля установить дипломатические и торговые связи с Италией и Францией. С 1872 английский представитель в Мандалае отказался следовать обычаю снимать обувь, появляясь в королевском дворце. Этот резкий шаг существенно осложнил отношения между государствами.

После смерти Миндона и кровавой борьбы за наследство, в ходе которой погибло множество членов королевской семьи, в октябре 1878 на престол взошел король Тибо Мин, искавший признания Бирмы в качестве равноправного и суверенного государства. Им предпринимались попытки установить отношения с другими странами, прежде всего с Францией, с которой велись переговоры о заключении торгового договора. Почувствовав угрозу своим интересам, власти Британской Индии в 1879 отозвали своего резидента из Мандалая и прервали отношения с Бирмой. Непосредственных столкновений удалось избежать, поскольку Англия была вовлечена в конфликт на Балканах, вела колониальные войны в Афганистане и на юге Африки. Однако после того, как осенью 1885 ушел в отставку премьер-министр Великобритании У.Гладстон, война стала неизбежна. Использовав инцидент между английской торговой компанией и бирманским правительством, 17 октября 1885 вице-король Британской Индии предъявил бирманскому королю Тибо ультиматум, требуя принять британского резидента и предоставить правительству Индии контроль над внешними сношениями Бирмы. Получив отказ, 14 ноября 1885 британские войска при поддержке канонерок двинулись вверх по Иравади и уже 28 ноября взяли Мандалай. На следующий день король Тибо и члены его семьи вместе с некоторыми приближенными были высланы в Индию.

Британское господство в Бирме в 1885-1942. Манифестом вице-короля Индиийской империи с 1 января 1886 Верхняя Бирма перешла под управление Верховного комиссара из Британской Индии, а 26 февраля 1886 была объявлена частью Британской империи, наряду с Шанскими государствами, над которыми в 1887-1888 был установлен британский протекторат. Вассальную зависимость от Британской Индии признали Восточное Каренни (1888) и Западное Каренни (1892), которые сохраняли формальную независимость. Последние шанские княжества потеряли независимость к 1890. Несколькими годами позже англичанами были завоеваны земли Чингама и Качина, прежде не входившие в состав Бирмы. Окончательно покорение Бирмы было завершено только к середине 1890-х, когда англичанам удалось подавить последние восстания.

Колонизация Бирмы, которая с 1 мая 1897 была выделена в отдельную провинцию Британской Индии, привела к перестройке ее административной системы. Провинция была разделена на Верхнюю и Нижнюю Бирму, в каждую из которых входили по несколько дискриктов, и находилась под прямым британским управлением, которое осуществлял вице-губернатор, опиравшийся на Законодательный совет. Британские чиновники заняли все основные посты в местной администрации, оттеснив бирманцев.

Открытие в 1869 Суэцкого канала ускорило доставку товаров в Европу и стимулировало хозяйственное развитие Бирмы. Удалось достичь прогресса в развитии речного судоходства и железнодорожного строительства, лесозаготовках, в добыче нефти и других полезных ископаемых. Произошло расширение посевов риса, особенно в Нижней Бирме и дельте Иравади, под которые были отведены 2/3 всех посевных площадей страны. Бирма превратилась в ведущего экспортера риса. Внешняя торговля Бирмы к началу 20 в. увеличилась в 5-6 раз. Появление в Бирме на рубеже 19-20 вв. рабочих-мигрантов из Индии позволило решить задачу обеспечения рабочей силой не только для рисоводческих хозяйств, но и объектов промышленного значения (нефтепромыслы, железные дороги и портовые сооружения, строительство). Рост рынка риса и нефти способствовал концентрации капитала в руках европейских и частью индийских и китайских предпринимателей, что вызывало недовольство местного населения. Стремительный переход от потребительского хозяйства к производству риса на экспорт способствовало быстрому размыванию традиционного уклада жизни бирманского общества, разорению крестьянства и кустарных промыслов, которые не могли конкурировать с дешевыми продуктами из Индии и Европы, и, как следствие, к росту бирманского национализма.

Опасаясь распространения недовольства, британские власти пошли на уступки. С 1923, во главе Бирмы был поставлен губернатор, при котором образовывался исполнительный совет (два министра, назначаемых короной, и два министра, избираемых из членов законодательного органа). Состоялись выборы на 79 из 103 мест в законодательный совет, обладавший ограниченными полномочиями. Однако, вопросы обороны, иммиграции и финансов оставались в руках колониальных властей. Губернатор сохранял право роспуска законодательного собрания и право вето на принятые им решения.

Политическое положение в начале 1930-х отличалось нестабильностью. В результате экономического кризиса, разразившегося в октябре 1929, разорились почти 20% крестьян, заложивших земли индийским ростовщикам. Вспыхнувшие в мае 1930 антииндийские выступления в Рангуне постепенно перекинулись на сельскую местность. К концу 1930 в Южной Бирме началось крестьянское восстание галонов (галон, или гаруда, — мифическая птица в индусской мифологии) во главе с Сая Саном (1876-1931), который хотел объединить народ и изгнать захватчиков. 28 октября 1930 он был провозглашен «королем» Бирмы. Несмотря на то, что выступление было обречено на поражение и в итоге подавлено, оно способствовало активизации политической борьбы в Бирме в эти годы на политической сцене появились такие движения, как Лига противников отделения от Индии,которую возглавил Ба Мо, участвовавший как адвокат в судебной защите Сая Сана, или Добама Асиайон (Наша Бирма), объединившая националистически и марксистски настроенную молодежь. На выборах в 1934 партия Ба Мо получила абсолютное большинство мест в Законодательном собрании, а сам он вошел в правительство.

Колония Короны. Первоначально британцы не предполагали расширения провинциального самоуправления, однако после того как бирманцы восприняли тактику Индийского национального конгресса (ИНК), Лондон в 1928 начал переговоры об отделении Бирмы от Индии. Рекомендации британских властей были реализованы. 2 августа 1935 парламентом Великобритании был принят Закон об управлении Бирмой, основанный на рекомендациях Комиссии Саймона. Согласно Закону, вступившему в силу с 1 апреля 1937, Бирма выделялась из Британской Индии и получала статус отдельной Коронной колонии. По Конституции 1935 создавался парламент, состоящий из палаты представителей (132 места) и сената (36 мест), с ответственным перед ним Исполнительным советом, состав которого (10 членов) назначался губернатором.

На первых всеобщих выборах в ноябре 1936 большинство мест в Законодательном собрании завоевала коалиция «Союз пяти цветов» во главе с Ба Мо, который возглавил кабинет министров. Однако его правительству не удалось реализовать обещанную программу социальных реформ, что усилило влияние крайне националистических и социалистических групп, выступавших с требованием полной независимости. В стране создавались профсоюзы и политические партии, организовывались общественные кампании и забастовки. В этот период на первый план как лидер выдвигается Аун Сан, возглавивший в 1938 партию Добама Асиайон. Популярность радикалам, особенно такинам, как называли себя члены Добама, прибавили забастовки в 1938-1939 и походы бастующих на Рангун, которые в итоге привели к падению кабинета Ба Мо.

Японская оккупация. Критическая обстановка сложилась в Бирме во время Второй мировой войны. В октябре 1939 по инициативе Добама Асиайон и Партии Синьета («Бедноты») был образован Блок свободы, который выступил с требованием предоставления независимости, в обмен обещая англичанам поддержку их военных усилий. Власти колонии ответили отказом и в мае 1940 ввели в действие Закон об обороне Бирмы, взяв под стражу Ба Мо и др. патриотов. Сумевший избежать ареста Такин Аун Сан бежал в Китай, чтобы установить связи с Мао Дзедуном, но раньше в контакт с ним вошли представители японских властей. Они предложили бирманским националистам поддержку в их борьбе за независимость. Приняв предложение о сотрудничестве, Аун Сан с группой «тридцати товарищей» (Не Вин, Бо Ле Я, Бо Хму Аун и др.) в августе 1941 отправился на о. Хайнань, где приступил к формированию будущей армии независимой Бирмы. Против сотрудничества с Японией выступила только Коммунистическая партия Бирмы (КПБ), возникшая в 1939 внутри Добама Асиайон, но эту позицию разделяли далеко не все члены партии, так как с Аун Саном в Японию уехали и многие коммунисты.

После нападения японцев на Перл-Харбор 9 декабря 1941 Япония объявила войну США и Великобритании. Уже 15 декабря японцы захватили Викторию-пойнт в Тенассериме и начали бомбежки Рангуна, из которого потянулись колонны беженцев. Из полумиллиона жителей, живших в Рангуне, к весне 1942 в нем осталось около ста тысяч, в основном бирманцев. В ожидании японского наступления 26 декабря 1941 в Бангкоке Аун Сан объявил о создании Армии независимости Бирмы), которая вскоре выросла с 200 человек до 50 тысяч. Понимая, что положение критическое, премьер-министр Бирмы У Маун Со обратился к Лондону с просьбой предоставить Бирме статус доминиона. Однако его попытки убедить британское правительство ни к чему не привели. Вступив в конце 1941 в секретные контакты с японцами, У Маун Со был арестован и остальную часть войны провел в лагере для интернированных в Уганде.

Вторжение в декабре 1941 японских войск на территорию Бирмы и ее оккупация к июню 1942 сопровождались разрушениями главных городов и транспортных артерий, гибелью сотен тысяч мирных жителей и обострением межэтнических противоречий. В 1942 Аун Сану стало очевидно, что союз с Японией был ошибкой. Стремясь найти выход из трудного положения, многие патриотически настроенные бирманцы согласились занять посты в созданной 2 августа 1942 оккупационными властями Центральной исполнительной администрации Бирмы, во главе которой встал Ба Мо.

В 1943 Япония объявила о готовности предоставить Бирме независимость при условии заключения двухстороннего военного союза. Декларация о независимости Республики Бирма была принята 1 августа 1943. В состав «независимого» правительства, которое возглавил Ба Мо, вошли представители партии Синьета, правые политики и бывшие такины, включая Аун Сана, Такин Ну, Такин Тан Туна и Такин Мья. Одним из первых актов правительства Республики Бирма стало заключение союза с Японией и объявление войны Соединенным Штатам и Великобритании.

Однако в 1943 бирманские коммунисты развернули партизанскую войну. Активную роль в партизанском движении играли соединения национальных меньшинств (каренов, кая, качинов и чинов), ориентировавшиеся на западные державы. В августе 1944 молодые патриоты образовали в подполье Антифашистскую лигу народной свободы (АЛНС), куда кроме коммунистов вошли также Народно-революционная партия (НРП), Национальная армия Бирмы (НАБ), Сангха Асиайоне и др. Призвав к борьбе с японским оккупационным режимом, АЛНС начала подготовку восстания, которая ускорилась после того, как в конце 1944 британцы вошли в северную Бирму.

1-3 марта 1945 на совещании АЛНС было принято решение о дате вооруженного восстания и организации Высшего совета АЛНС во главе с Аун Саном и Такин Со (КПБ), наделенного функциями временного правительства. Ба Мо знал о готовящемся восстании, однако ничего не сообщил японцам. В последние недели войны 27 марта 1945 силы АЛНС и НАБ выступили с объявлением войны и атаковали японские части с тыла, оказав помощь английским войскам. В мае был освобожден Рангун. Но на этом война не была закончена. В конце июля — начале августа 1945 бирманская армия, реорганизованная в Патриотические бирманские силы, совместно с британскими войсками принимала участие в последних операциях на территории Бирмы, закончившихся разгромом японской группировки у р. Ситаун.

Борьба за независимость (1945-1948). С возвращением в страну англичан верховный главнокомандующий вооруженными силами союзников в Юго-Восточной Азии лорд Маунтбеттен предпочел по военным соображениям иметь дело с АЛНС и Аун Саном. Последний сумел достичь соглашения с Лондоном в январе 1947, однако в июле того же года был убит. 24 сентября 1947 Учредительное собрание приняло конституцию Бирманского Союза. Новый президент С возвращением в страну англичан. вышедшая из подполья АЛНС развернула кампанию с требованием передачи власти в руки временного национального правительства, проведения выборов в Учредительное собрание и выработки конституции Между тем, экономическое положение в стране ухудшалось, провоцируя забастовки. В Аракане вспыхнуло восстание, которое возглавил буддийский монах У Сейнда и Партия народного освобождения Аракана. Под давлением забастовок, парализовавших страну, британские власти к осени 1946 вынуждены были начать переговоры о новом составе кабинета, большинство мест в котором получили представители Лиги. Вице-председателем Исполнительного Совета стал Аун Сан.

Войдя в Исполнительный совет, АЛНС в ноябре 1946 потребовала от Англии признать независимость Бирмы в течение года. В январе 1947 для обсуждения вопроса в Лондон прибыла делегация Исполнительного совета Бирмы

Согласно договору, подписанному в октябре того же года в Лондоне, правительство Великобритании признавало республику Бирманский Союз «полностью независимым суверенным государством». 10 декабря 1947 договор был ратифицирован. Мьянма стала независимой республикой вне Содружества Наций.

Независимая Бирма. С возвращением в страну англичан. вышедшая из подполья АЛНС развернула кампанию с требованием передачи власти в руки временного национального правительства, проведения выборов в Учредительное собрание и выработки конституции Между тем, экономическое положение в стране ухудшалось, провоцируя забастовки. В Аракане вспыхнуло восстание, которое возглавил буддийский монах У Сейнда и Партия народного освобождения Аракана. Под давлением забастовок, парализовавших страну, британские власти к осени 1946 вынуждены были начать переговоры о новом составе кабинета, большинство мест в котором получили представители Лиги. Вице-председателем Исполнительного Совета стал Аун Сан.

Войдя в Исполнительный совет, АЛНС в ноябре 1946 потребовала от Англии признать независимость Бирмы в течение года. В январе 1947 для обсуждения вопроса в Лондон прибыла делегация Исполнительного совета Бирмы

Согласно договору, подписанному в октябре того же года в Лондоне, правительство Великобритании признавало республику Бирманский Союз «полностью независимым суверенным государством». 10 декабря 1947 договор был ратифицирован. Мьянма стала независимой республикой вне Содружества Наций.

Независимая Бирма. 4 января 1948 состоялась официальная церемония провозглашения независимости Бирманского Союза, в который, кроме собственно Бирмы, вошли Каренское, Каренни, Качинское и Шанское государства, а также Особый Чинский округ.

Гражданская война. Однако в начале 1948 вспыхнул острый конфликт между правыми социалистами, выступавшими за прозападный курс развития, и коммунистами, призывавшими к радикальной аграрной реформе и диктатуре пролетариата. Входившие в правительство социалисты в конце марта 1948 потребовали запретить Компартию Бирмы. В ответ ушедшие в подполье коммунисты подняли восстание. Вскоре против правительства выступили части Национальной армии и Народной добровольческой организации (НДО) — структуры, созданной из ветеранов Второй мировой войны. К августу 1948 в руки повстанцев перешла вся Центральная и Нижняя Бирма, включая гг. Пьи (Проме) и Пьинман.

Весной 1950 правительство, воспользовавшись расколом в рядах вооруженной оппозиции, вернуло часть захваченной территории и установило контроль над главными путями сообщения. Ослабленные внутренними раздорами, коммунисты оставили Пьинман и Пьи (Пром), отступив в регион Пегу-Йома.

В конце 1949 — начале 1950 в Бирму из Китая перешли остатки соединений Гоминьдана, которые, воспользовавшись слабостью шанских князей, заняли территорию между городами Кентунг и Тачилек. Вскоре Гоминьдан стал единственным действенным правительством во всех Шанских государствах между  р.Салуин и границей Китая (Коканг, Ва и Кентунг). Националисты взимали налоги и таможенные пошлины с местного населения, проводили рекрутские наборы.

Правительственные войска Бирмы смогли удалить гоминьдановские войска лишь к 1956. К концу 1954 правительственные силы взяли города Аракана,. в начале 1955 взяли г. Папун. К 1956 сдалось 25 тыс. партизан. Правительство постепенно восстановило контроль над всей страной.

Конституционная демократия. С июня 1951 по январь 1952 в стране прошли первые всеобщие выборы в национальный парламент,которые принесли победу АЛНС, и прежде всего Социалистической партии, получившей более двух третей мест (180 из 250 мест) в палате депутатов. В марте 1952 У Ну вновь возглавил кабинет министров, а президентом страны стал главный судья У Ба У, сменивший на этом посту шанского князя Сао Шве Тайка.

Всеобщие выборы в парламент, состоявшиеся 27 апреля 1956, показали ослабление позиций АЛНС, которая потеряла ряд мандатов, доставшихся коммунистам из Национального объединенного фронта (НОФ). Последнией собрал 38,9% голосов и завоевал 47 из 250 мест. Хотя потери АЛНС были ощутимыми, она сохранила прочное большинство, получив 47,6% голосов и 145 из 250 мест.

Однако уже с конца 1958 страна столкнулась с опасностью новой гражданской войны. В Бирме произошел военный переворот. В течение полутора лет правительство Не Вина, состоявшее преимущественно из военных, проводило жесткую политику, стремясь восстановить общественный порядок, обуздать сепаратистские тенденции, а также наладить работу гражданских учреждений и свернуть некоторые программы.

 В настоящее время власть в стране сосредоточена в руках Государственного совета по восстановлению законности и порядка (ГСВЗП), который сосредоточил усилия на задержании лидеров диссидентских движений и на боевых действиях против повстанцев. Весной 1989 в результате серьезного внутреннего конфликта, возникшего отчасти на почве межэтнических противоречий, но скорее всего из-за давления со стороны Китая, фактически распалась Компартия Бирмы, что значительно ослабило вооруженную оппозицию.

В 1990 состоялись выборы в Народное собрание, в которых приняли участие 93 партии. Аун Сан Су Чжи (дочь Аун Сана), возглавлявшая самую крупную антиправительственную партию — Национальную лигу за демократию (НЛД), за несколько месяцев до выборов была помещена под домашний арест, ее сподвижник по руководству партией У Тин У был приговорен к 10 годам принудительных работ. Несмотря на это НЛД одержала победу, завоевав 392 из 485 мест, или свыше 80% всех мандатов; еще 73 мандата достались союзникам НЛД. Однако военные власти отказались признать результаты выборов и даже арестовали многих избранных членов парламента.

15 октября 1991 Аун Сан Су Чжи, находящейся с июля 1989 под домашним арестом, была присуждена Нобелевская премия мира как «лидеру демократической оппозиции режиму».

10 июля 1995 До Аун Сан Су Чжи была освобождена из под домашнего ареста.

Мьянма на рубеже веков. 15 ноября 1997 было официально объявлено о роспуске ГСВЗП и формировании нового руководящего органа — Государственного совета мира и развития (ГСМР), который возглавили четыре генерала из ГСВЗП во главе с Тан Шве.

Появились некоторые признаки ослабления политического режима. В течение года властями были освобождены около 300 лидеров оппозиции, находившихся в тюрьмах. В марте 1998 Япония возобновила поставки своей помощи в Мьянму, которые были заморожена после 1988. Впервые с 1996 в августе были повторно открыты университеты.

Правозащитные группы продолжали в то же время сообщать о многочисленных злоупотреблениях, в т.ч. заключении в тюрьму деятелей профсоюзного движения и возростающего использования гражданского населения на принудительных работах. В июне 1999 Международная организация труда (МОТ) ввела санкции в отношении Мьянмы и запретила ее представителям присутствовать на заседаниях МОТ, пока страна не прекратит использование принудительного труда.. Осенью 2000 между Аун Сан Су Чжи и военной хунтой начались тайные переговоры, которые явились первым диалогом двух сторон с 1994. Ослаблению репрессий против оппозиции способствовал визит в Мьянму в начале апреля 2001 делегации ООН и встреча специального докладчика Комиссии ООН по положению с правами человека в Мьянме Пауло Сэржио Пиньейро (Paulo Sérgio Pinheiro) с Аун Сан Су Чжи. В течение года из тюрем были освобождены около 200 политзаключенных.

В августе 2003 правительством была объявлена «Дорожная карта к демократии», которая в качестве первого шага предполагала возобновление работы Национальной конвенции. Однако первоначальные поддержка «Дорожной карты» сошла на нет, когда военный режим отказался освободить из-под домашнего ареста До Аун Сан Су Чжи и включить в состав Национальной конвенции представителей оппозиционных партий.

Работа Национальной конвенции, вопреки бойкоту со стороны международного сообщества и большинства политических партий страны, возобновилась 17 мая 2004 после восьмилетнего перерыва. Но в это момент борьба, разгоревшаяся в правительстве между  т. н. «реформаторским» крылом, которое представлял Кхин Ньюн, и «консерваторами», во главе которых стоит Тан Шве, фактически привела к новому кризису власти, угрожающему нарушить сложившееся за последние 15 лет равновесие.В октябре 2004 стало известно о смещении со своего поста Кхин Ньюна,после чего власти осуществили чистку в военных и дипломатических кругах от сторонников смещенного премьера. Было арестовано свыше 300 офицеров военной разведки, закрыты многие печатные издания и торговые фирмы, владельцы которых, как считалось, были связаны с Кхин Ньюном. Новый кабинет был сформирован Со Вином, которого считают одним из сторонников жесткой линии и вдохновителем расправы над оппозицией..

Весной 2005 более 70 человек погибли и сотни были ранены в результате взрывов бомб в Рангуне, Мандалайе и др. городах. Власти обвинили в происшедшем «повстанческие деструктивные элементы», однако многие эксперты предполагают, что за взрывами стоят по всей видимости некоторые круги в вооруженных силах. Косвенным свидетельством этого стали перестановки в региональном военном командовании в июне 2005 и заключение под стражу бывшего премьера Кхин Ньюна, до этого находившегося под домашним арестом. Однако с конца 50-х до настоящего времени страной практически без перерыва руководят военные, приходившие к власти в ходе военных переворотов 1958, 1962, 1988.

Валюта Мьянмы.

История денег Бирмы и современный кьят Мьянмы

Национальной валютой Республики Союз Мьянмы (до 1989 года – Бирма) является мьянманский кьят. 1 кьят формально состоит из 100 пья. Название кьят происходит от старинной весовой единицы серебра – кьяттха (мьянманское название тикаля), равной 16,33 г (0.576 унции). От кьята\тикаля ведут свою историю мьянманский кьят, тайский бат, а также историческая валюта Камбоджи – тикал. Название разменной единицы – пья, происходит от названия семени растения такка, которое используется в пищу многими народами Юго-Восточной Азии. Пья также была весовой единицей драгоценных металлов, ее вес составлял 1\64 кьята (тикаля) – 0,255 г.

Права эмиссионного центра принадлежат Центральному Банку Мьянмы, основанному в 1948 году. Монеты и банкноты мьянманского кьята изготавливаются на Фабрике охранной печати (Security Printing Works Factory), совместном предприятии с германской компанией Giesecke+Devrient. Последняя эмиссия монет состоялась в 1999 году. В настоящее время монеты практически вытеснены из обращения банкнотами по причине хронической инфляции и экономической нецелесообразности их производства.

Необходимо отметить, что все даты на бирманских монетах до 1949 года указывались по эре Чула-Сакарат (или Бирманской эре), ведущей отсчет с 638 года нашей эры. Соответственно 2021 год по григорианскому календарю, это 1383 год по эре Чула-Сакарат. С 1949 года даты на денежных знаках Бирмы (Мьянмы) указываются согласно григорианскому летоисчислению, но мьянманскими цифрами.

Мьянманские числительные

Мьянманский кьят относится к валютам с низкой стоимостью. В настоящее время его курс к российскому рублю составляет 1 : 0,03.

История денег Мьянмы

Первые монеты на территории Мьянмы (а точнее в долине реки Иравади) появились около полутора — двух тысяч лет назад в древних государствах народа пью – Бейтхано и Шрикшетра (бирм. «Поле Славы»), возникших и укрепившихся благодаря мощным системам ирригации.

Монета государства Бейтхано, I-VI вв. , серебро, 10 г

В этих государствах уже широко распространился буддизм тхеравады, но сохранялись также индуистские и анимистические верования. Религиозный синкретизм отразился и на монетах.

Барабан Шивы и буддийская раковина на монете 96 ратти государства Шрикшетра, 400-600 гг., серебро, 10,25 г

На них изображались — индуистская свастика, стилизованный храм, солнце и луна, ритуальный барабан Шивы – дамару, «благородные символы» буддизма – раковина и цветок лотоса, Гаруда – птица бога Вишну.

Монета государства Шрикшетра с изображением Гаруды, 500-800 гг., олово, 16 г

Чеканка монет продолжалась в бирманских государствах на протяжении всего периода средневековья и Нового времени. При этом систематизация и атрибуция бирманских монет остается сложным и запутанным вопросом нумизматики.

Танки, 1770-е годы, бирманское царство Аракан, серебро 9-10 г

Среди прочих серебряных бирманских монет следует выделить танку, название которой родственно русскому «деньга», так как оба слова происходит от тюркского – «тамга» или «таньга («знак», «печать»).

В 1820 годах Британская империя начинает экспансию в Юго-Восточной Азии. Используя тактику политических интриг и военных походов в течение тридцати лет англичанам удалось завладеть несколькими бирманскими царствами. Независимость сохраняло только царство Конбаун в центральной Бирме со столицей в городе Мандалай. Прогрессивный король Конбауна Миндон Мин в середине XIX века модернизировал денежную систему своего государства по европейскому образцу. Во Франции было закуплено оборудование для чеканки монет, там же заказаны штемпели.

Монетный двор в Мандалае

Сделку заключал британский торговец Уильям Уоллис взамен на право заготовки ценных пород дерева в Конбауне. Монетный двор открылся в королевском дворце в Мандалае в 1214 (1852 году) году.

1 кьят 1852 (1214) года, бирманское царство Конбаун, Миндон Мин, серебро 917 пробы, 11,66 г

Предприятие начало выпуск так называемых павлиньих монет, которые получили свое название из-за изображение зеленого павлина – геральдической птицы с королевской печати. Также на монетах изображался священный бирманский лев (чинте) – страж ворот. Чеканились золотые, серебряные, медные, оловянные, железные и свинцовые монеты разнообразных номиналов.

2 пья 1869 года, бирманское царство Конбаун, Миндон Мин, медь, 11 г

Основой денежной системы бирманского Конбауна был серебряный кьят, состоявший из 16 пе или из 64 пья (1 пе=4 пья). Для облегчения торговли с британской Индией характеристики бирманского кьята соответствовали рупии. Производственная мощность монетного двора составляла от 10-15 тысяч кьятов в день.

После смерти Миндон Мина в 1878 году ему наследовал 19-летний сын Тибо Мин. Отличавшийся необыкновенным сумасбродством новый король, ставший последним монархом независимой Бирмы, довел страну до краха. При Тибо Мине прекратилась чеканка павлиньих монет. Помешанный на гаданиях и астрологии король начал приносить человеческие жертвы. Людей живьем замуровывали в городские стены, фундаменты зданий и даже в основание королевского трона. Жители Мандалая в ужасе бежали из столицы. И в 1885 году британские войска без боя заняли город. Бирма окончательно вошла в состав Британской империи. Денежной единицей Бирмы до 1942 года стала рупия Британской Индии. В 1937-1939 гг. Резервный банк Индии выпускал банкноты специально для Бирмы.

5 рупий 1938 года, Бирма в составе Британской империи

В 1942-1945 гг. Бирма была захвачена японскими милитаристами, выпускавшими оккупационные рупии для Бирмы.

5 рупий 1942 года, японская оккупация Бирмы

Еще в конце 1930-х годов в Бирме активизировалось национально-освободительное движение, направленное поначалу против британцев, а затем и против японцев. В авангарде освободительной борьбы бирманского народа против захватчиков была Коммунистическая партия Бирмы, созданная и возглавляемая генералом Аун Саном (1915-1947 гг.). Борьба бирманцев за свободу завершилась провозглашением независимости 4 января 1948 года. Национальной валютой Бирмы был объявлен кьят. В 1952 году бирманский кьят был переведен на десятичную систему.

Однако долгожданная свобода от империалистических захватчиков не принесла политической стабильности. В стране началось длительное гражданское противостояние, продолжающее и сегодня. Большую роль в бирманской политике играла и играет армия. В 1962 году в результате военного переворота к власти приходят коммунисты.

20 кьятов 1965 года, генерал Аун Сан, Бирма

До 1988 года бессменным руководителем социалистической Бирмы был генерал Не Вин. Бирма выбирает ориентацию на СССР и переходит к строительству социализма. Это отразилось на банкнотах нескольких эмиссий. Купюры были оформлены в стиле соцреализма с упором на роль человека труда в жизни страны. Главным и единственным персонажем на бирманских банкнотах на протяжении нескольких десятилетий был национальный герой Бирмы – генерал Аун Сан.

45 кьятов 1987 года, генерал Аун Сан, Бирма

Увлекавшийся нумерологией генерал Не Вин придавал большое значение цифрам в жизни человека и страны в целом. Именно он стал инициатором выпуска банкнот с необычными номиналами – 15, 35, 45, 75, 90 кьятов.

На многих монетах и банкнотах Бирмы изображен чинте – мифический лев (леогриф), страж ворот. В Бирме чинте традиционно устанавливались у входа в пагоды, они охраняли королевский львиный трон, мотивы чинте используются в ювелирном и декоративном искусстве.

Чинте, охраняющие вход в пагоду Шведагон, Янгон, Бирма

В 1989 году, после очередного военного переворота, Бирма не только сменила социалистическую ориентацию, но изменила название на Мьянму. Сменилась также государственная символика. Бирманский кьят стал мьянманским. Была проведена эмиссия денежных знаков нового образца без портрета генерала Ауна Сана.

1 февраля 2021 года в Мьянме произошел очередной военный переворот. Теперь ожидаем новостей и в денежной системе Мьянмы.

Монеты Мьянмы

В настоящее время монеты практически вытеснены из обращения, однако являются законным платежным средством. Последние разменные монеты, номинированные в пья, были выпущены в 1991 году. Последняя эмиссия монет пяти номиналов – 1, 5, 10, 50 и 100 кьятов была осуществлена в 1999 году. Для чеканки 1 кьята использовалась бронза, 5 и 10 кьят были из латуни, а 50 и 100 кьят из мельхиора.

Циркуляционные монеты Мьянмы 1999 года

Циркуляционные монеты Мьянмы 1999 года

Тексты на монетах приведены на бирманском и английском языках. Оформление монет однообразно. На аверсе изображен чинте.

Банкноты Мьянмы

В настоящее время самыми распространенным банкнотами на руках у населения являются семь номиналов 1994-2020 гг.: 50, 100, 200, 500, 1000, 5000 и 10000 кьятов. Банкноты малых номиналов – 1, 5, 10 и 20 кьятов хоть и являются законным платежным средством, в обращении практически не встречаются по причине их крайне низкой стоимости. Лицевые стороны банкнот достоинством от 50 до 1000 кьятов практически идентичны. На них изображен чинте, обращенный в правую или левую сторону.

50 кьятов 1996 года, Мьянма

На лицевой стороне банкноты номиналом 50 кьятов изображен традиционный мьянманский чинте, обращенный влево. На обороте – ремесленник, изготавливающий традиционную лаковую посуду.

100 кьятов 1996 года, Мьянма

На лицевой стороне банкноты номиналом 100 кьятов изображен традиционный мьянманский чинте, обращенный вправо. На обороте – резчики по дереву за работой.

200 кьятов 1998 года, Мьянма

На лицевой стороне банкноты номиналом 200 кьятов изображен традиционный мьянманский чинте, обращенный влево. На обороте – заготовка тикового дерева с помощью слона.

500 кьятов 1994 года, Мьянма

На лицевой стороне банкноты номиналом 500 кьятов изображен традиционный мьянманский чинте, обращенный вправо. На обороте банкноты – рабочие устанавливают памятник бирманскому полководцу Маха-Бандуле (1782-1825 гг.) перед дворцом в Мандалае.

1000 кьятов 2004 года, Мьянма

На лицевой стороне банкноты номиналом 1000 кьятов изображен традиционный мьянманский чинте, обращенный влево. На обороте – здание министерства финансов Мьянмы.

5000 кьятов 2009 года, Мьянма

Изображение белого слона украшает лицевую сторону банкноты номиналов 5000 кьятов. На обороте – здание Ассамблеи Союза – парламента Мьянмы, расположенное в новой столице страны – Нейпьидо.

10000 кьятов 2012 года, Мьянма

На лицевой стороне банкноты самого крупного номинала – 10000 кьятов изображен модифицированный в 2008 году государственный герб Мьянмы. Золотую звезду сменил цветок белого лотоса, вместо щитодержателей-чинте герб держат два белых слона. На обороте – ров и стена королевского дворца в Мандалае.

В 2017 году парламент Мьянмы большинством голосов проголосовал за возвращение на банкноты портрета национального героя Аун Сана, в целях сохранения памяти о его роли в истории страны. Однако решение парламента было отклонено правящей военной хунтой. И все-таки в 2020 году под давлением общественности хунта согласилась на выпуск двух номиналов банкнот с портретом генерала Аун Сана, но не в традиционном военном мундире, а в национальном костюме. Летом 2020 года, в 73-ю годовщину гибели Аун Сана, в обращение вышли памятно-обиходные банкноты номиналом 500 и 1000 кьятов.

500 кьятов 2020 года, генерал Аун Сан, Мьянма

1000 кьятов 2020 года, генерал Аун Сан, Мьянма

Роман Новожеев

Кандидат исторических наук, доцент

Страна Мьянма, краткая история. Государственные образования на ее современной территории.

История стран

Государства страны

Мьянма

Краткая история страны Мьянма Первой известной цивилизацией на территории современной Бирмы была цивилизация Мон, возникшая Около 3000 года до н.э. Она просуществовала более трех тысячелетий, до 628 года н.э., когда ее сменила цивилизация Пиу. 2000 лет до н.э. – в страну пришли племена тибето-бирманцев. VIIIв. – миграция на территорию страны племен мьянма. В середине IX века на территории Бирмы появились бирманцы, позже пришли шаны и таи (500 год до н.э.), карены и качины. Первое объединенное бирманское государство было основано королем Анората в середине XI века в Верхней Бирме. В 1287 году королевство Паган было покорено монгольским завоевателем Хубилаем (Сэчен-ханом). Бирма разделилась на два государства. Во второй четверти XVI века с помощью португальских наемников бирманская династия Тонгу сумела объединить страну. 1862г. – в результате двух англо-бирманских войн к англичанам отошла приграничная с Индией территория Бирмы, где была образована колония Англии. 1885 – 1886 гг. – третья англо-бирманская война. Территория страны включена в состав Британской Индии В 1937 году она получила право самоуправления, а 4 января 1948 года была провозглашена независимость страны. С 1962 года в стране введен военный режим. В результате правления военных, изгнавших индийцев из правительства и отстранивших китайцев от коммерции, Бирма превратилась в одну из беднейших стран региона. В 1989 году название страны было изменено на Мьянма. 27 мая 1990 года состоялись первые за 30 лет демократические выборы, победу на которых одержала главная оппозиционная партия, однако военные отказались передать власть. Бирма (Мьянма) является членом ООН, Всемирного банка, МВФ, ГАТТ

История религиозно-этнического конфликта в Мьянме

В 1962-2010 годах власть в Мьянме была в руках военных правительств, которые силой подавляли сепаратизм и этнический национализм. Система военного правления ограничивала и антиисламское крайне националистическое движение собственно бирманцев, основной национальности Мьянмы, созданное в 1980-е годы экстремистски настроенными буддийскими монахами.

Приход к власти в 2011 году первого за 50 лет выборного правительства ослабил давление государства как на национальные меньшинства, так и на крайних националистов.

Крайне националистические организации коренных народностей Мьянмы, точка зрения которых очень популярна в стране, требуют изгнания из Мьянмы всех «нелегальных мигрантов», особенно мусульман по вероисповеданию.

Особую остроту в Мьянме имеет проблема рохинджа — этнических бенгальцев, живущих в основном на севере мьянманской Ракхайнской национальной области на границе с Бангладеш. Бенгальцы были переселены в Ракхайн британской колониальной администрацией еще в XIX — начале XX веков. По словам бирманских историков, название народности «рохинджа», образованное от названия штата Ракхайн, появилось только в 1950-х годах. Так выходцы из Бенгалии стали называть себя, претендуя на то, что они являются коренным населением штата. Конфликты между местным населением и вновь прибывшими мигрантами начались еще в XIX веке и продолжаются до сих пор.

В 1940-х годах возникло движение рохинджа, стремившихся присоединиться к государству Пакистан, которое британцы собирались сформировать на территориях колониальной Индии, населенных мусульманами.

В 1948 году получившая независимость Бирма официально объявила военное положение регионе. В результате серии спецопераций рохинджа были загнаны в джунгли на границе с Восточным Пакистаном (позже Бангладеш).

К 1961 году бирманская армия подавила большую часть моджахедов в штате, однако в 1970-х, после создания экстремисткой Партии освобождения рохинджа и Патриотического фронта рохинджа партизанская война вспыхнула с новой силой.

В последующие десятилетия война между рохинджа и бирманскими войсками то вспыхивала, то угасала.

Международные гуманитарные организации осуждали военный режим за ограничение прав рохинджа и оказывали им разностороннюю помощь, что прибавляло рохинджа уверенности в противостоянии с мьянманскими властями и мьянманцами в целом.

В Ракхайне или, как его еще называют, Аракане сейчас живет около миллиона рохинджа. По закону о гражданстве от 1983 года, рохинджа не признаются гражданами страны, следовательно, лишены всех гражданских прав, в том числе и возможности получить медицинскую помощь и образование. Значительная их часть насильственно содержится в специальных резервациях — центрах для перемещенных лиц.

Ситуация в регионе обострилась в 2011-2012 годах.

Погромы 2012 года привели, по официальным данным, к гибели 200 человек (половина из них была мусульманами, а половина — буддистами). По данным ООН, примерно 5,3 тысячи домов и культовых сооружений были разрушены. В регионе было введено чрезвычайное положение. К весне 2013 года погромы переместились с западной части страны в центр. В конце марта беспорядки начались в городе Мейтхила. В июне 2016 года конфликт вспыхнул в провинции Пегу, 1 июля — в Хпаканте.

После нескольких нападений вооруженных групп рохинджа на пограничные и полицейские посты в штате, вооруженные силы Мьянмы проводили регулярные операции по «зачистке» ряда территорий штата от боевиков. В марте 2017 года в докладе экспертной комиссии ООН по вопросу рохинджа было заявлено, что в штате Ракхайн «с большой вероятностью могли быть совершены преступления против человечности, вплоть до этнических чисток». Мьянма отказалась признавать достоверными выводы доклада.

Кризисы, связанные с гонениями на рохинджа, приводили к массовому исходу беженцев. В частности, 2015 году почти 25 тысяч рохинджа были вынуждены покинуть страну, они устремились в Бангладеш, Таиланд, Индонезию и Малайзию.

В 2017 году произошло обострение конфликта в Мьянме. 25 августа 2017 года в стране начались боевые действия между силами безопасности и боевиками-рохинджа. Причиной послужило нападение радикалов на несколько полицейских постов и армейские казармы в штате Ракхайн. В заявлении армии Мьянмы, опубликованном 1 сентября, говорится, что с 25 августа произошло 90 боестолкновений, в ходе которых было уничтожено 370 боевиков. Потери среди правительственных сил составили 15 человек. Мьянма также обвинила боевиков в убийстве 14 мирных жителей.

Операция против рохинджа, вызвала массовое бегство мирного населения из районов боевых действий. Правительство Мьянмы эвакуирует из опасных зон местных буддистов, а мусульманам-рохинджа приходится искать себе убежище в соседней Бангладеш.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Конфликт в Мьянме: почему буддисты нападают на мусульман

Июньские атаки буддистов на мечети в Мьянме вызвали шквал публикаций в защиту мусульман в мировых СМИ. Газеты США и Британии интерпретируют беспорядки как «межрелигиозные», пишут о геноциде исламского населения в стране. Но дело не в притеснениях мусульман, а в миграционном кризисе и статусе определенной народности — рохинджа, поясняют эксперты.

Мьянма вновь оказалась в центре внимания мировой прессы: 1 июля толпа буддистов сожгла мечеть в деревне Хпакант, штат Качин. Нападавших вывел из себя тот факт, что мусульманское молитвенное сооружение построено слишком близко к буддистскому храму. За неделю до этого аналогичный инцидент случился в провинции Пегу (Баго). Там тоже была разрушена мечеть, а также избит местный житель — мусульманин.

Такие происшествия — не редкость в современной Мьянме. Это государство Юго-Восточной Азии граничит с Китаем, Лаосом, Таиландом, Индией и Бангладеш. Из Бангладеш с населением 170 млн человек мусульмане незаконно переселяются в преимущественно буддистскую Мьянму с населением 55 млн человек. Те, кто именует себя рохинджа, проделали этот путь много лет назад. Они обосновались в штате Ракхайн (Аракан), исторической для мьянманцев земле, колыбели бирманской нации. Обосновались, но не ассимилировались.

Мигранты с корнями

«Традиционные мусульмане Мьянмы, такие как индусы-малабары, бенгальцы, мусульмане-китайцы, мусульмане-бирманцы, живут на всей территории Мьянмы, — поясняет в беседе с RT живущий в Мьянме востоковед Петр Козьма, ведущий популярный блог о стране. — С этой традиционной мусульманской уммой у буддистов опыт сосуществования на протяжении многих десятилетий, поэтому, несмотря на эксцессы, дело редко доходило до масштабных конфликтов».

С бенгальцами рохинджа — совсем другая история. Официально считается, что несколько поколений назад они нелегально проникли на территорию Мьянмы. «После того как к власти пришла Национальная лига за демократию во главе с нобелевским лауреатом Аун Сан Су Чжи, официальная формулировка была скорректирована. Перестали говорить „бенгальцы“, стали говорить „мусульмане, проживающие в араканской области“, — рассказывает RT доцент МГИМО, специалист по Мьянме Ксения Ефремова. — Но проблема в том, что сами эти мусульмане считают себя народом Мьянмы и претендуют на гражданство, которое им не предоставляют».

По словам Петра Козьмы, долгие годы правительство Мьянмы не знало, как поступить с рохинджа. Их не признавали гражданами, однако неверно утверждать, что делали это из-за религиозных или этнических предрассудков. «Среди рохинджа много тех, кто перебежал из Бангладеш, в том числе по причине проблем с законом, — рассказывает Петр Козьма. — Вот и представьте себе анклавы, где правят бал сбежавшие из соседнего государства радикалы и преступники».

Эксперт отмечает, что у рохинджа традиционно высокая рождаемость — в каждой семье по 5–10 детей. Это привело к тому, что за одно поколение количество переселенцев возросло в несколько раз. «Вот однажды эту крышку и сорвало. И тут даже не важно, кто первый начал», — заключает востоковед.

Обострение конфликта

Процесс вышел из-под контроля в 2012 году. Тогда в июне и октябре в вооруженных столкновениях в Ракхайне между буддистами и мусульманами погибло более ста человек. По данным ООН, примерно 5300 домов и культовых сооружений были разрушены.

В штате было введено чрезвычайное положение, но опухоль конфликта уже распространилась по Мьянме. К весне 2013 года погромы переместились с западной части страны в центр. В конце марта беспорядки начались в городе Мейтхила. 23 июня конфликт вспыхнул в провинции Пегу, 1 июля — в Хпаканте. Казалось, произошло то, чего больше всего опасалась традиционная умма Мьянмы: недовольство рохинджа экстраполировалось на мусульман в целом.

Межкоммунальное противоречие

Мусульмане — одна из сторон конфликта, но некорректно рассматривать беспорядки в Мьянме как межрелигиозные, считает заведующий кафедрой регионоведения Московского государственного университета Дмитрий Мосяков: «Происходит значительное увеличение численности беженцев из Бангладеш, которые пересекают море и заселяются в исторической области Аракан. Появление этих людей никак не радует местное население. И тут не имеет значения, мусульмане они или представители иной религии». По словам Мосякова, Мьянма — это сложный конгломерат народностей, но всех их объединяет общая бирманская история и государственность. Рохинджа выпадают из этой системы общностей, и именно в этом зерно конфликта, в результате которого гибнут как мусульмане, так и буддисты.

Черное и белое

«А в это время в мировых СМИ звучит тема исключительно пострадавших мусульман и ничего не говорится о буддистах, — добавляет Петр Козьма. — Такая односторонность в освещении конфликта родила у мьянманских буддистов чувство осажденной крепости, а это прямой путь к радикализму».

По словам блогера, освещение в ведущих мировых СМИ беспорядков в Мьянме трудно назвать объективным, очевидно, что публикации ориентированы на многочисленную исламскую аудиторию. «В штате Ракхайн мусульман было убито не намного больше, чем буддистов, а по числу разрушенных и сожженных домов стороны примерно равны. То есть не было резни „мирных и беззащитных мусульман“, был конфликт, в котором почти в равной степени отличились обе стороны. Но, к сожалению, у буддистов нет своей Al Jazeera и подобных ей рейтинговых телестанций общемирового уровня, чтобы сообщить об этом», — говорит Петр Козьма.

Эксперты утверждают, что власти Мьянмы заинтересованы в сглаживании конфликта или хотя бы сохранении статус-кво. Они готовы идти на уступки — за последнее время достигнуты мирные договоренности с другими нацменьшинствами. Но в случае с рохинджа это не сработает. «Эти люди садятся в джонки и плывут вдоль Бенгальского залива на бирманские берега. Новая волна беженцев провоцирует новые погромы местного населения. Ситуацию можно сравнить с миграционным кризисом в Европе — что делать с потоком этих чужестранцев, толком никто не знает», — заключает заведующий кафедрой регионоведения Московского государственного университета Дмитрий Мосяков.

Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.

История россиянки, переехавшей жить в Мьянму

В 23 года Татьяна Щербакова решила заняться волонтерством и поехала в Испанию организовывать мирные лагери для иностранцев. Сейчас она работает в Мьянме — строит колодцы, помогает беженцам и объясняет фермерам, как выращивать сою вместо запрещенных веществ. Татьяна рассказала «Афише Daily» о переезде, волонтерстве и особенностях жизни в Азии.

«Волонтерство — это как журналистика, только круче»

В Мьянму я переехала в марте, живу здесь уже девять месяцев. Я из Краснодарского края, но училась в Москве на журфаке. Все началось с того, что я съездила на семестр по обмену [опытом] в Испанию, выучила испанский язык. Потом вернулась и на последних курсах устроилась в новостной отдел РИА «Новости». Мне там очень нравилось, журналистика мне близка, но все время не хватало каких‑то смыслов. Поэтому я стала думать, чем бы я еще могла заниматься. Так пришла идея делать радио «Зазеркалье» в психиатрической больнице, «Кащенко». А потом мы узнали, что РИА «Новости» вроде как ликвидировали. Было неизвестно, что будет дальше, и я решила поискать волонтерство.

Я слышала о программе европейской солидарности, по которой можно съездить в любую страну в Европе, пожить от двух до 12 месяцев и поволонтерить. Я подалась на эту программу. Через два месяца нам сказали, что РИА «Новости» не ликвидируют, а реорганизуют в «Россия сегодня», но меня уже взяли на проект в Испанию, и я не захотела оставаться.

Я уехала на год — волонтерила в небольшой некоммерческой организации Service Civil International, которая занималась продвижением мирного сосуществования. Во время Первой мировой войны было много деревень — например, на границе Франции и Германии, — которые были врагами. А когда война закончилась, они должны были перестать быть врагами и стать просто соседями, но людям было тяжело это принять. Этот фонд решил устраивать волонтерские лагеря, чтобы такие деревни знакомились, общались и создавали мир. Так зародилось движение, сейчас же проект занимается межкультурным обменом.

Я занималась испанцами: отправляла их за границу и принимала иностранцев в Испании. Мы проводили тренинги перед поездками, чтобы волонтеры понимали, что можно делать, а что нет. Кажется, что это все просто, но есть множество нюансов. Например, одна волонтерка ездила в Африку, и ей там все так понравились, что она решила подарить африканцу корову. А там нельзя ничего дарить конкретному человеку, там все общее, все решает коммуна.

Она хотела сделать приятное, а вместо этого разрушила все связи между деревнями — все переругались из‑за того, что корову дали не им, а кому‑то другому.

После этого года я поняла, что мне очень интересна сфера волонтерства — это как журналистика, но круче, потому что здесь ты действительно меняешь мир к лучшему. Я решила, что буду заниматься этим и дальше. Поступила в магистратуру университета Рома Тре в Риме на специальность «международное сотрудничество и развитие» — это международные отношения с прицелом на некоммерческий сектор. А после того как окончила, уехала на полгода в Бангкок на стажировку. Я работала в организации Save the Children, которая занимается защитой прав детей. Там мы продвигали законопроект о запрете физического наказания детей. В Таиланде с этим проблемы, там только недавно запретили бить детей в школах. Раньше это было нормальное наказание. А сейчас как бы запретили, но еще до конца не внедрили. Некоторые учителя до сих пор не в курсе или в курсе, но знают, что им за это ничего не будет, потому что большинство родителей не против физических наказаний. Там бить детей — это абсолютно нормально. Хотя и в России это тоже многим кажется нормальным.

Потом я вернулась в Италию писать диплом и заодно еще поработала в одной некоммерческой организации (НКО). Я написала для нее несколько проектов, один из них был для мам в Буркина-Фасо. В Африке люди не знают о многих вещах, которые для нас очевидны. Например, там нужно объяснять людям, почему необходимо мыть руки с мылом. А молодые мамы не в курсе, что не следует давать воду маленьким детям до 6 месяцев. В общем, мы хотели рассказывать им, как вообще нужно ухаживать за детьми и кормить их по правилам ВОЗ.

Подробности по теме

История московской пиарщицы, которая переехала в Зимбабве и ухаживает за слонами

История московской пиарщицы, которая переехала в Зимбабве и ухаживает за слонами

«Проводим беседы с фермерами о том, почему опиум выращивать плохо»

Когда я еще писала диплом, подалась ради интереса на пару вакансий. И меня пригласили на собеседование в Милан в организацию AVSI Foundation. После защиты диплома я сразу полетела в Мьянму. И вот я тут уже девятый месяц занимаюсь несколькими проектами — два из них по образованию.

В Европе есть программы, по которым люди могут усыновить африканского ребенка дистанционно. Это особенно распространено среди старичков в Италии, у которых никого нет. Они могут жертвовать деньги, равные стоимости чашки кофе в день, но это реально изменит жизнь ребенка где‑нибудь в Зимбабве. Они материально обеспечивают этого ребенка в течение многих лет, а взамен им рассказывают о его жизни: присылают фото, отчитываются, куда потратили деньги, иногда дети пишут им письма. Моя итальянская организация занимается этим почти во всех странах, где у нее есть офисы. Здесь, в Мьянме, не все дети могут пойти в школу, не у всех есть на это деньги. Вернее, школы бесплатные, но нужно купить учебники, форму, тетради — на это средств не хватает.

Еще один наш проект — в сухом регионе Магуэй мы строим колодцы и пруды. У них там засуха несколько месяцев в году, и из‑за этого большие проблемы с водой. С колодцами у местных меньше шансов заболеть чем‑нибудь от грязной воды, а также им не надо будет ходить к ручью за тридевять земель. Мы строим колодцы и передаем их управление коммуне или деревне. Первое время следим, как они с ним управляются, а потом они сами. Местные и самостоятельно что‑то пытаются строить, но все равно не могут обеспечить себе питьевую воду по стандартам. Надо понимать, что мы не привозим итальянцев строить колодцы, на проект мы нанимаем местных людей, они строят их сами, а мы просто координируем.

Также у нас есть полевая школа фермеров — они здесь довольно консервативные и ко всему новому относятся с предостережением. Мы берем землю в аренду, привозим их туда и показываем, как можно оптимизировать процесс. Например, вместо того чтобы использовать химикаты, можно сделать фертилайзер (удобрение. — Прим. ред.) из костей рыбы — это натурально, и риса будет больше. И только когда они убедятся, что это действительно работает и риса больше, тогда будут использовать эти методы. Еще мы учим их выращивать разные орехи, сою, морингу — это такое дерево, в котором можно есть практически любую его часть.

Мы также работаем с регионом Шан, где фермеры часто выращивают опиум. Мьянма — вторая страна в мире по количеству этого вещества, оно тут повсюду. Сначала мы проводим беседы с фермерами о том, почему опиум выращивать плохо.

Они думают только о том, как выжить и прокормить семью, часто они даже не знают, что делают что‑то незаконное.

Мы объясняем, что можно выращивать сою — причем ее можно не только продавать, но и есть самим. Потом мы учим женщин в деревнях эту сою обрабатывать, делать из нее сыр и соевое молоко. Это большой проект, который решает сразу же несколько проблем: женщины начинают работать и получать какие‑то деньги, дети — лучше питаться, а фермеры перестают заниматься нелегальным выращиванием опиума.

Еще один проект в конфликтном регионе Качин, он находится на границе с Китаем. И если люди знают что‑то про Мьянму, то из‑за конфликта с мусульманами рохинджа (этническая группа, которая преследуется властями Мьянмы из‑за нападения на пограничные посты в октябре 2016 года. — Прим. ред.) в регионе Ракхайн. Но на самом деле такие стачки здесь повсюду, в том числе и в Качине, где мы работаем. В Мьянме живет много разных национальностей, это очень мультиэтническая страна, где много разных языков и традиций. Поэтому у разных народностей часто происходят стычки друг с другом или с государством. Когда это случается, люди бегут из своих деревень. Поэтому в Качине есть много лагерей для местных беженцев, их тут более 100 000 человек. Люди могут годами там жить, пока войны не закончатся. Мы разрабатываем для них краткосрочные курсы — например, по шитью или для электриков. Но этот проект не только направлен на обучение, но и на создание мира. Очень часто, когда НКО приходят в конфликтные регионы, они начинают помогать там самым бедным: людям с инвалидностью, женщинам, беженцам. А другие остаются без помощи, хотя они тоже еле сводят концы с концами. Поэтому в эти классы мы берем как беженцев, так и местных.

Мой главный проект как раз в Качине — он начался только в июле. Я готовила его с самого начала: открывала офис, составляла план работы, нанимала персонал и обучала его. Очень много начальных мероприятий, поэтому он только-только начал развиваться. Проект с колодцами тоже мой. Это значит, что я контролирую всю работу, слежу за строительством. Это очень сложный для меня проект, потому что я не разбираюсь в колодцах — я журналист. У нас там, конечно, есть гидрогеолог, инженер, но я как бы выше их. Я координатор, поэтому часто мне звонят с вопросами: «Как думаешь, нормально поставить там водоотсос диаметром 26 миллиметров?» Гидрогеолог на самом деле не обязан у меня такое спрашивать, а я не обязана разбираться в насосах. Если гидрогеолог говорит, что нормально, ставьте.

«Никаких проблем сильно недоразвитой страны я не замечаю»

Мне нравится в Мьянме. До этого я жила в Бангкоке — это очень развитый город, похож немного на Нью-Йорк. Мне все говорили: «Вот поедешь в Мьянму, там все плохо, будет очень сложно, готовься». И я готовилась. Наверное, из‑за того что мои ожидания были очень занижены, мне тут понравилось, и никаких проблем сильно недоразвитой страны я не замечаю. Ну электричество отключают периодически на несколько часов в день — не большая проблема на самом деле.

Первое, на что я сразу обратила внимание: люди здесь до сих пор ходят в своих национальных костюмах. Не как у нас, надевают на праздник, а всегда. Большинство мужчин носят юбки, а женщины наносят на лицо желтую пудру из коры дерева — она защищает от солнца и используется как макияж.

Я живу в Янгоне — это самый большой город, который раньше был столицей. Местные очень верят в астрологов. Вплоть до того, что любое государственное решение они принимают, консультируясь с астрологом.

Несколько лет назад астрологи сказали, что столица Янгон не очень благоприятна. Они вычислили своими астрологическими методами, где должна быть столица, и правительство построило на пустом месте новый город Нейпьидо.

Мне кажется, это город-призрак. Я езжу туда, потому что там живут все важные люди: из министерства, правительства, начальства. И они всячески пытаются переманить туда посольства и большие коммерческие организации, но никто не хочет ехать, потому что там ничего нет. Город пустой. Можно целый день там гулять и не встретить ни одного человека. Хотя они говорят, что население — миллион. Я не знаю, где они всех прячут.

В Янгоне я живу в квартире с моей коллегой в самом центре города. Наш офис находится на шестом этаже здания, а мы живем на десятом. Квартира обычная. Хотя когда я показывала моему папе, где мы живем, он сказал: «Тебе нужно срочно оттуда эвакуироваться, эта проводка может в любой момент загореться». Но тут все дома такие, повсюду торчат провода. Лучше их просто не трогать.

Еще у нас много насекомых. Недавно проснулась, а у меня все лицо красное. Я подумала, что это аллергия на что‑то. На следующий день появились белые прыщи — я пошла к врачу, а она сказала, что меня просто покусал сезонный жук. Я ходила как Франкенштейн две недели. Но ничего, нормально. А с водой, кстати, проблем нет. Я слышала страшилки, что зубы чистить нельзя. И первые пару недель мы чистили зубы водой из бутылки, а сейчас уже просто кипятим воду.

Со всеми своими коллегами я общаюсь на английском. А с начальством, конечно, на итальянском. Официальный язык в Мьянме — бирманский, но есть еще тысяча разных языков и диалектов. В какой‑то одной деревне тебя научат говорить «спасибо», и ты довольный приезжаешь в соседнюю деревню, а там тебя уже не понимают. Но в городах чуть-чуть по-английски все-таки разговаривают.

В супермаркетах в принципе все есть, даже сметану, бывает, нахожу. А вот кухня у них странная: традиционно азиатская, но не острая. Например, в рыбном супе совсем немного рыбы и очень много лука. Еще они едят салат из чайного листа — неплохой, кстати.

Меня приятно удивило, что здесь есть кинотеатры и вообще много развлечений — даже лазертаг и квесты. Моя жизнь никак особо не изменилась из‑за переезда — я бы даже сказала, улучшилась, потому что здесь все дешево. Ты знаешь, что можешь ходить в ресторан хоть каждый день, правда, это быстро надоедает, домашняя еда все-таки лучше. Я живу с итальянкой, поэтому мы часто готовим макароны. Иногда покупаем бобы, нут, грибы. Мясо я практически не ем, но здесь очень дешевые морепродукты и рыба.

У меня тут все прекрасно, но это зависит от восприятия. Например, тут на улицах бегает много крыс — кому‑то от этого будет не очень, а мне все равно. Крысы — это почти что единственная опасность, которую можно застать ночью. Я могу спокойно гулять по улице хоть в три часа ночи. В принципе, тут даже не воруют особо. Я, когда потеряла кошелек, была уверена, что мне позвонят — там была моя визитка. Так и получилось, все вернули с деньгами — тут люди довольно честные. В отличие от большинства стран Юго-Восточной Азии, Мьянма пока не сильно избалована туристами, так что никто не пытается тебя надуть, только потому что ты иностранец.

«Мне постоянно „прилетает“ за то, что работники в юбках, а по технике безопасности должны быть в штанах»

В Таиланде мне доводилось общаться с девочками-подростками, которых собственные матери продавали за мешок риса в сексуальное рабство. Я тогда три дня ни с кем не разговаривала после того, как об этом узнала. И сейчас бывают, конечно, тяжелые ситуации, но я уже подготовленная. Но когда я поехала посмотреть на школу, которую мы поддерживаем как раз в рамках проекта по усыновлению, я была в шоке. Маленькая комнатка для восьми девочек, где даже нет кроваток, а просто циновки. Кажется, тут невозможно жить, а это школа, которая поддерживается деньгами из Италии: они еще живут лучше, чем все остальные. Это, конечно, шокирует. Правда, потом оказалось, что другие школы не такие ужасные. Так что я сейчас пытаюсь привлечь дополнительные средства на тот конкретный интернат.

Есть сложный момент — менталитет. Большинство коллег разговаривают на английском, но все равно их порой сложно понимать. И спонсор по колодцам у нас очень дотошный. Он там периодически проводит всякие проверки.

Мне постоянно «прилетает» за то, что работники в юбках, а по технике безопасности они обязательно должны быть в штанах. Я им все время напоминаю об этом, но они иногда переоденутся, а иногда нет.

В конце февраля у меня закончится контракт. Я могу остаться тут при желании, но еще не решила. У НКО нет никаких денег в принципе, они все работают на проекты. Вот сейчас у нас семь проектов, и под них есть бюджет. В одном проекте 20% моей зарплаты, в другом проекте — 15%, в третьем — 30%, и все вместе собирают мой гонорар. Если мы не выиграем новые проекты, то работы и денег просто не будет, и я вряд ли останусь. Я бы хотела продолжить карьеру где‑нибудь в Африке или на Ближнем Востоке. Может, в Латинской Америке. Я могу продолжать работать с моей же организацией в другой стране. Но мой дом сейчас здесь.

Подробности по теме

Смерть, дружба и морские свинки: как дети волонтерят в хосписах

Смерть, дружба и морские свинки: как дети волонтерят в хосписах

«Меня сформировала заграница»

В России в плане карьеры мне ничего не светит, потому что у нас плохо относятся к некоммерческим организациям — все эти законы об иностранных агентах, [проблемы] с финансированием. Мне бы хотелось быть полезной в своей стране или там, где я могу говорить на своем родном языке. Я не исключаю, что могла бы поработать в России, но именно вернуться — нет, не думаю. Меня уже сформировала заграница. Когда я поехала на семестр в Испанию, я была в нежном возрасте и впитала в себя многие европейские ценности. Мне с ними будет тяжело жить в России. Я, например, до сих пор ругаюсь с семьей по поводу геев. В России уже не чувствую себя своей.

У меня была внутренняя потребность помогать, поэтому я начала делать радио в психиатрической клинике, а потом поехала волонтером. И я поняла, что для меня это гораздо круче, чем журналистика, например. Бывают просто ужасные дни, когда очень устаешь из‑за того, что надо заниматься какой‑то документацией или весь день занудно сидеть у компьютера.

Но в конце дня ты все равно понимаешь, что это не зря: ты не просто перекладывал бумажки, а помогаешь какому‑то ребенку пойти в школу или какой‑то семье получить еду. И это заставляет чувствовать себя гораздо лучше, мне это очень важно.

Есть такой миф, что в благотворительности очень мало зарабатывают, но я бы сказала, что за границей это не так. Если ты этим занимаешься серьезно, если ты работаешь в опасных либо в неразвитых странах, то это неплохие деньги. Мне хватает, я даже откладываю. Для моего уровня я очень довольна своей зарплатой. Но я не переживаю по поводу работы — я всегда ее найду, потому что у меня нет ограничений. Я могу поехать куда угодно, где я смогу быть полезной.

ООН опасается сирийского сценария в Мьянме | Новости из Германии о событиях в мире | DW

ООН выразила опасение, что события в Мьянме будут развиваться по сирийскому сценарию. «Я опасаюсь, что ситуация в Сирии перерастает в полномасштабный вооруженный конфликт, аналогичный конфликту в Сирии. Мировое сообщество не должно допустить повторения смертоносных ошибок, допущенных в Сирии и других регионах», — заявила верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет во вторник, 13 апреля, в Женеве.

Бачелет не исключила военных преступлений в Мьянме и призвала мировое сообщество положить конец «бойне». Давление на военную хунту в Мьянме нужно усилить, одних лишь прицельных санкций недостаточно, подчеркнула она. По словам Бечелет, в Мьянме в ходе подавления массовых акций протеста против военного путча задержано уже 3080 человек, 23 — приговорены к смертной казни.

Государственный переворот в Мьянме

Военная хунта захватила власть в Мьянме в ночь на 1 февраля, объявив о введении чрезвычайного положения сроком на один год. Влиятельные представители вооруженных сил незадолго до путча заявили о фальсификации результатов парламентских выборов в ноябре 2020 года. По официальным итогам голосования, Национальная лига за демократию одержала убедительную победу, набрав свыше 70 процентов голосов, но военные объявили результаты выборов недействительными.

Лидер Национальной лиги, лауреат Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи и ряд других политиков были арестованы. С тех пор в стране не прекращаются массовые протесты против путчистов, в результате репрессий уже погибли десятки людей. Германия резко осудила действия силовиков Мьянмы по отношению к гражданам страны, подчеркнув, что применение летального оружия против мирных демонстрантов не подлежит оправданию.

Россия выразила поддержку военной хунте в Мьянме. Замминистра обороны РФ Александр Фомин заявил, что Москва стремится к расширению военного и военно-технического сотрудничества с Мьянмой. Со своей стороны верховный главнокомандующий Мьянмы Мин Аун Хлайн 26 марта в интервью газете «Московский комсомолец» назвал Россию «старым и верным другом Мьянмы».

Смотрите также:

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Хунта устроила государственный переворот

  Массовые протесты в Мьянме начались после того, как 1 февраля власть в стране захватили военные, которые задержали государственных лидеров и ввели чрезвычайное положение.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  По всей стране отключен интернет

  Чтобы задушить протесты, путчисты отключили по всей стране интернет. Однако это не остановило манифестантов. Трехпалый салют начали использовать в Мьянме после других стран Юго-Восточной и Восточной Азии, где этот жест стал символом сопротивления.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Арестовано руководство партии «Национальная лига за демократию»

  Демонстранты требуют освобождения фактического лидера страны Аун Сан Су Чжи и других высокопоставленных членов партии «Национальная лига за демократию». Через десять дней после переворота военные продолжают преследовать членов НЛД, конфисковав из штаб-квартиры партии в Янгоне документы, компьютеры и задержав еще шестерых политиков.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  В протестах участвуют разные социальные группы

  С самого начала к протестам присоединились разные социальные группы: студенты, преподаватели, рабочие и многие другие. Их лозунги: «Верните власть людям!» или «Наша цель — добиться демократии!»

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Протестующие проявляют креативность

  Десятки тысяч демонстрантов вышли 10 февраля на мирную акцию протеста в крупнейшем городе Мьянмы Янгоне. Костюм Человека-паука защищает от слезоточивого газа, который уже применяли силы безопасности.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Обаятельные демонстрантки с жесткими требованиями

  Более 100 женщин вышли на демонстрацию в Янгоне, одевшись в бальные платья. Их требования к военным однозначны: «Убирайтесь!» и «Свободу Аун Сан Су Чжи!»

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Медперсонал на переднем фронте

  Против захвата власти хунтой протестуют сотрудники системы здравоохранения. На флаге, который они держат в руках (на фото), изображен павлин — символ демократического движения Мьянмы.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Сотрудницы полиции дистанцируются от военных

  Противодействие военному перевороту нарастает и в рядах сил безопасности. Эти женщины-полицейские в штате Кая на границе с Таиландом ясно выражают свою позицию, демонстрируя трехпалый салют, символ сопротивления.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Боевое оружие против демонстрантов

  В столице страны Нейпьидо полиция применила боевое оружие против демонстрантов. 20-летняя женщина была ранена в голову и находится при смерти.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  В числе протестующих — буддистские монахи

  К протестам присоединились и буддистские монахи. Религиозная община Сангха издавна играет важную роль в стране с сильными традициями буддизма.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Поддержка с балконов

  Демонстрантов поддерживают аплодисментами, приносят им еду и питье те их сторонники, которые сами не ходят на акции протеста.

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Протесты прокатились по всей стране

  Народ вышел на демонстрации не только в мегаполисах Янгоне и Мандалае. Люди выражают недовольство и в районах проживания этнических меньшинств, к примеру в штате Шан (на фото).

• Народ Мьянмы против путчистов: как проходят протесты

  Поддержка хунты

  Между тем в стране проходят и отдельные акции в поддержку пришедших к власти генералов и их Партии солидарности и развития Союза.

  Автор: Евгений Жуков

Неспокойная история Мьянмы: перевороты, военное правление и этнические конфликты

Латинская Америка

Академический вебинар: Демократия в Латинской Америке

Патрик Деннис Дадди, директор Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна и старший приглашенный научный сотрудник Университета Дьюка, ведет беседу о демократии в Латинской Америке.ФАСКИАНОС: Добро пожаловать на сегодняшнюю сессию серии академических вебинаров CFR Зима/Весна 2022 года. Я Ирина Фаскианос, вице-президент по национальной программе и связям с общественностью в CFR. Сегодняшняя дискуссия записывается, а видео и стенограмма будут доступны на нашем веб-сайте CFR.org/academic. Как всегда, CFR не занимает никаких институциональных позиций по вопросам политики. Мы рады, что Патрик Деннис Дадди сегодня с нами, чтобы поговорить о демократии в Латинской Америке. Посол Патрик Дадди является директором Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна Университета Дьюка и преподает в Школе бизнеса Фукуа при Университете Дьюка и Школе государственной политики Сэнфорда.С 2007 по 2010 год он был послом США в Венесуэле при администрациях Буша и Обамы. До своего назначения в Венесуэлу посол Дадди был заместителем помощника госсекретаря по делам Западного полушария, а также работал в посольствах в Бразилии, Чили, Боливии, Парагвае, Доминиканской Республике, Коста-Рике и Панаме. тесно с Гаити. Так что я рад, что он сегодня с нами. Он прослужил почти три десятилетия на дипломатической службе. Он преподавал в Национальном военном колледже, читал лекции в Институте дипломатической службы Государственного департамента и является членом CFR. Итак, посол Дадди, вы привнесли в этот разговор весь свой опыт, чтобы обсудить этот очень маленький вопрос о состоянии демократии в Латинской Америке и о том, какой должна быть политика США. Это широкая тема, но я собираюсь передать ее вам, чтобы дать нам свое понимание и анализ. ДАДДИ: Что ж, добрый день или утро всем, кто подключился, и, Ирина, спасибо вам и другим людям в Совете за предоставленную мне возможность.Я думал, что начну с краткого вступления, частично основанного на моем собственном опыте в этом регионе, а затем оставлю как можно больше времени для вопросов. Для начала давайте вспомним, что президент Байден провел Саммит Демократии в начале декабря, и, открывая этот саммит, он подчеркнул, что для нынешней американской администрации, в частности, защита демократии, как он сказал, является определяющей задачей. идет вперед. Теперь я, безусловно, присоединяюсь к этому утверждению, и я также хотел бы начать с напоминания людям, как далеко продвинулся регион за последние десятилетия.Я прилетел в Чили во время режима Пиночета, чтобы присоединиться к посольству в самом начале 1980-х годов, и я помню, что рейс Braniff Airlines, который доставил меня в Сантьяго, по сути, останавливался в каждом бурге и дорфе с аэропортом из Майами в Сантьяго. Раньше его называли молочным бегом. И практически в каждой стране, в которую мы приземлились, существовала военная диктатура, и права человека соблюдались скорее на словах, чем на самом деле. С тех пор все действительно существенно изменилось, и на протяжении большей части 80-х годов мы наблюдали довольно постоянное движение в направлении демократии, а несколько позже, в 80-х годах, во многих частях Латинской Америки также переход к рыночно-ориентированному подходу. экономическая политика.Некоторое отставание было даже в начале нового тысячелетия. Но, тем не менее, тысячелетие открылось 11 сентября 2001 года подписанием в Лиме, ​​Перу, Межамериканской демократической хартии. Госсекретарь Пауэлл фактически находился в Лиме для подписания этого соглашения, которое было одобрено всеми странами региона, кроме Кубы. Это был большой шаг вперед для региона, который был синонимом сильной политики, военного правительства и репрессий. С тех пор отставание было значительным, и действительно, всего год или два назад, во время пандемии, Институт демократии и управления выборами или Управление по выборам — кажется, он называется IDEA — отметил, что в большей части региона население теряет вера в демократию как предпочтительную форму правления.Я бы сказал, более определенно, что реальное значение в последние годы имело ухудшение демократии в ряде стран и неспособность остального полушария что-либо с этим поделать, несмотря на тот факт, что полушарие в целом указали, что полное участие в межамериканской системе требует демократического управления и уважения прав человека. Венесуэла сейчас довольно непримиримо авторитарное правительство. То же самое и с Никарагуа, и в ряде других стран региона также наблюдается реальный спад. Я думаю, что было бы уместно спросить, учитывая прогресс, достигнутый, скажем, с начала 80-х по 2000 год, чем это объясняется, и я бы сказал, что есть ряд ключевых факторов. По большому счету, замечу, факторы внутренние. Иными словами, они проистекают из обстоятельств внутри региона и не обязательно являются следствием внешней подрывной деятельности. Бедность, неравенство, в некоторых случаях клановый капитализм, преступность, незаконный оборот наркотиков — эти вещи продолжают терзать целый ряд стран региона.Повсеместная коррупция — это то, с чем боролись отдельные страны, и в целом не удалось значительно сократить ее. По сути, управляемость как общее понятие, вероятно, объясняет или является тем заголовком, под которым мы должны исследовать, почему некоторые люди утратили веру в демократию. Вы знаете, в последнее время у нас было несколько очень интересных выборов. Давайте на время отложим в сторону тот факт, что, особенно с 2013 года, Венесуэла резко ухудшилась практически во всех отношениях — политическом, экономическом — с точки зрения показателей качества жизни и так далее, как и Никарагуа, и посмотрите, например, в Перу. В Перу были проведены свободные и честные — недавно состоялись свободные и честные выборы, которые привели к существенным изменениям в правительстве, поскольку новый президент, учитель, является фигурой левого толка. Теперь, я не думаю, что мы, коллективно или полушарие, в этом, конечно, нет проблем. Но что объясняет тот факт, что в такой стране, как Перу, наблюдались дикие колебания между цифрами левых и правых, и в последнее время, несмотря на десятилетие в основном устойчивого значительного макроэкономического роста, почему они приняли фигуру, которая так — в хотя бы в своей кампании так глубоко бросил вызов существующей системе? Я бы сказал, что это потому, что макроэкономический рост не сопровождался микроэкономическими изменениями — в основном бедные оставались бедными, а разрыв между богатыми и бедными в основном не уменьшался.Возможно, то же самое недавно произошло в Чили, стране, которая на протяжении десятилетий была мерилом, по которому часто оценивали качество демократии во всем остальном полушарии. Новый президент или президент — я думаю, он только что вступил в должность — избранный президент Чили — это молодой политический активист левого толка, который в прошлом выражал энтузиазм по поводу таких фигур, как Уго Чавес или даже Фидель Кастро, а теперь , как избранный президент, стал использовать более умеренную риторику.Но, опять же, в стране, которая, возможно, добилась наибольших успехов в сокращении бедности, тем не менее произошел резкий переход от более традиционной политической фигуры к тому, кто выступает за радикальные перемены, и страна находится на пороге — и в процессе пересмотра своей конституции. Как это объяснить? Я думаю, что в обоих случаях это связано с разочарованием электората в способности традиционных системных партий, можно сказать, обеспечить значительное улучшение качества жизни и значительное сокращение как бедности, так и неравенства доходов, и я отмечаю что неравенство в доходах сохраняется даже тогда, когда бедность иногда сокращается, и это особенно сложная проблема для решения. Так вот, мы также видели, просто чтобы привести третий пример, совсем недавно, в прошлые выходные, выборы в Коста-Рике, которые были хорошо организованы и результаты которых были безоговорочно приняты практически всеми политическими деятелями, и я указываю в Коста-Рику отчасти потому, что я провел там много времени. Я был свидетелем выборов на местах. Но какова реальность? Реальность такова, что на протяжении десятилетий, действительно, начиная с конца 40-х годов во время правления первого «Пепе» Фигераса, страна успешно предоставляла качественные услуги населению.Однако в результате, несмотря на то, что произошли изменения, не произошло серьезного ухудшения отношения страны к демократии или ее энтузиазма в отношении собственных политических институтов. Это делает его не совсем уникальным, но очень близким к уникальному в контексте Центральной Америки. Ряд других вещей, которые я хотел бы просто оставить с вами или предложить, которые мы должны рассмотреть сегодня. Таким образом, мы — на большей части территории Латинской Америки мы наблюдаем своего рода хорошо организованные выборы, но мы часто видим своего рода драматические проблемы, иногда для политических институтов, но часто для экономической политики, и эти проблемы привели к огромным колебаниям маятника в терминах. государственной политики от одной администрации к другой, что временами подрывало стабильность и ограничивало привлекательность региона для прямых иностранных инвестиций.Однако помимо этого мы также наблюдаем своего рода раскол региона. В 2001 году, когда была принята Межамериканская демократическая хартия — была подписана в Лиме — событие, которое, возможно, привлекло бы гораздо больше внимания, если бы в тот же день не произошло других событий — большая часть региона, я думаю, , как мы могли бы понять, был в значительной степени на одной странице в политическом и даже в некоторой степени экономическом, и большая часть региона восприняла идею — извините, я теряю сигнал здесь — большая часть региона приняла более глубокие и продуктивные отношения с Соединенными Штатами.Ситуация в Венесуэле, которая породила более — около 6 миллионов беженцев — это самая большая проблема беженцев в мире после Сирии, — в какой-то степени высветила некоторые изменения в отношении демократии. Первое — и я скоро закончу, Ирина, и дам людям возможность задавать вопросы, — первое — это разочарование и неспособность региона обеспечить, знаете ли, свои собственные мандаты, свое собственное требование, чтобы демократия быть, а демократическое управление и уважение прав человека быть условием участия в межамериканской системе. Кроме того, то, что мы видели, — это распад одной большой группы стран региона, которая пыталась способствовать возвращению к демократии в Венесуэле, известной как Лимская группа. Итак, мы видим, что приверженность демократии как реальности полушария в некоторой степени ослабла. В то же время мы все чаще рассматриваем регион как арену соперничества крупных держав. Вы знаете, только в последние дни, например, президент Аргентины Фернандес выезжал на встречи и с российским руководством, и с китайским.Это не является проблемой по своей сути, но, вероятно, подчеркивает, в какой степени Соединенные Штаты являются не единственной крупной державой, действующей в регионе. У нас все еще может быть крупнейший инвестиционный фонд в регионе, но Китай сейчас является крупнейшим торговым партнером Бразилии, Чили, Перу, крупнейшим кредитором Венесуэлы. Я еще не коснулся Центральной Америки, и это особенно сложный набор проблем. Но я хотел бы отметить, что в то время как мы в Соединенных Штатах решаем целый ряд проблем, от беженцев до незаконного оборота наркотиков, мы также одновременно пытаемся углубить наши торговые отношения с регионом, отношения, которые уже очень важны для Соединенные Штаты. И, к сожалению, наше политическое влияние в регионе, я считаю, со временем ослабло из-за невнимательности в определенные моменты и из-за появления или появления новых и разных игроков, игроков, которые часто не особо интересуются местными политическими системами. меньше демократии как таковой. Так что, если позволите, я остановлюсь на этом. Как отметила Ирина, в течение тридцати лет я активно служил в этом регионе, и я был бы рад попытаться ответить на вопросы практически о любой из стран, конечно же, о тех, в которых я служил.ФАСКИАНОС: Итак, я собираюсь сначала пойти к Бабаку Салимитари. Если бы вы могли включить свой звук и сообщить нам о своей принадлежности, Бабак. Вопрос: Доброе утро, посол. Меня зовут Бабак. Я учусь на третьем курсе UCI, и мой вопрос — вы упомянули ультралевых лидеров, которые приобрели большую популярность и власть в разных частях Латинской Америки. Еще один парень, который приходит на ум, — социалист из Гондураса. Но в то же время вы также наблюдали дрейф к крайнему праву с такими президентами, как президент AMLO — у вас есть президент Болсонару — все они, по сути, противоположны людям в Гондурасе и, я бы сказал, в Чили. Так что же такое? Это страны, которые… я знаю, что они сильно отличаются друг от друга, но проблемы, с которыми они сталкиваются, такие как бедность, неравенство доходов, я думаю, незаконный оборот наркотиков, они существуют там, и они также существуют там. Почему возникли эти два разных рода полярностей — политические полярности возникли — возникли, возникли — ДАДДИ: Восстал. (Смеется.) В: — в этих странах? ДАДДИ: Это отличный вопрос. Замечу, во-первых, что я не вижу президента Мексики Лупеса Обрадора в качестве лидера правых.Он, конечно, — он, в основном, исходит из левых во многих отношениях и, по сути, популист, и я бы сказал, что популизм, а не какая-то правая / левая ориентация, часто является ключевым соображением. Возвращаясь к моему предыдущему комментарию о том, что я вижу народное недовольство правительствами в регионе, часто президент Болсонару избирался в период, когда общественная поддержка государственных институтов в Бразилии, особенно традиционных политических партий, была на особенно низкий уровень, верно. Было несколько крупных коррупционных скандалов, и его кандидатура казалась — по крайней мере, некоторым — своего рода тонизирующим средством для решения проблем, которые преследовали предыдущие правительства от Рабочей партии. Он, безусловно, правая фигура, но я думаю, что ключевой момент в том, что он олицетворял перемены. Я думаю, вы знаете, мой собственный опыт показывает, что в то время как некоторые лидеры в Латинской Америке черпают свои политические рецепты из определенной идеологии, избиратели, по сути, исходят из очень практических соображений.Смогло ли правительство, находящееся у власти, выполнить свои обещания? Жизнь стала лучше или хуже? Президент Пиньера в Чили был правым деятелем, которого многие считали консервативным сторонником рынка. ПТ в Бразилии — Рабочая партия — пришла слева. На смену обоим пришли фигуры с другого конца политического спектра, и я думаю, что это было скорее вопросом разочарования, чем идеологии. Я надеюсь, что это отвечает на ваш вопрос. ФАСКИАНОС: Я собираюсь ответить на следующий письменный вопрос от Террона Адлама, студента бакалавриата Университета штата Делавэр. По сути, можете ли вы обсудить взаимосвязь между изменением климата и будущим демократии в Латинской Америке? ДАДДИ: Ну, это всего лишь небольшое дело, но на самом деле важное. Дело в том, что особенно в некоторых местах изменение климата, по-видимому, подстегивает миграцию и бедность, и здесь в Дьюке есть люди — некоторые из моих коллег — и в других местах по всей стране, которые очень внимательно изучают связи между, в частности, засухой и другими формами изменения климата, восстановление после ураганов и так далее, нестабильность, безработица, снижение качества услуг.Перегруженные страны, например, в Центральной Америке иногда не оправляются от одного урагана до того, как обрушится другой, и это имеет внутренние последствия, но также имеет тенденцию усложнять и, возможно, ускорять перемещение населения из пострадавших районов в другие районы. Иногда эта миграция является внутренней, а иногда трансграничной. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я иду рядом с поднятой рукой, Арнольд Вела. Если вы — вот вам. Вопрос: Добрый день, посол Дадди.ДАДДИ: Добрый день. В: Я Арнольд Вела. Несколько лет я служил на дипломатической службе, а сейчас на пенсии преподаю в правительстве в Northwest Vista College. Я думаю, вы указали на очень важный момент, а именно на экономическое неравенство и бедность, которые существуют в Латинской Америке, и, знаете, в этом случае я думаю, что Шеннон О’Нил приводит хорошие доводы в пользу сосредоточения по экономической политике. И мне было интересно, что вы думаете о том, как мы могли бы сделать это, например, с точки зрения иностранных инвестиций в развитие, которые могут сокращаться из-за тенденции искать внутреннее экономическое развитие в Соединенных Штатах.Но существуют ли другие механизмы, например, через министерство финансов США, финансовые способы борьбы с коррупцией? А как же Межамериканский банк развития? Следует ли расширить его роль не только в развитии инфраструктуры, но и в таких вещах, как микроэкономическое развитие, о котором вы упомянули? Спасибо. ДАДДИ: Вы знаете, как заместитель помощника госсекретаря, у меня фактически был экономический портфель для Западного полушария в течение нескольких лет в Государственном департаменте.Ясно, что торговля важна. Прямые иностранные инвестиции, я думаю, имеют решающее значение. Одна из вещей, которую мы должны помнить, когда говорим о прямых иностранных инвестициях, заключается в том, что, как правило, это частные деньги, правильно — это частные деньги, и это означает, что правительства и сообщества должны понимать, что для привлечения частных денег им необходимо установить условия, при которых инвесторы могут получать разумную прибыль и пользоваться разумной мерой безопасности. Это может быть очень, очень трудно в — Арнольд, как вы, вероятно, помните, в большей части Латинской Америки, например, в энергетическом секторе — а Латинская Америка обладает огромными энергетическими ресурсами — но энергетические ресурсы часто подвергаются своего рода ресурсного национализма.Итак, мой опыт показывает, что в некоторых частях Латинской Америки трудно привлечь инвестиции, которые могли бы иметь очень существенное значение, отчасти потому, что местная политика в значительной степени препятствует расширению прав собственности или участия в прибыли при разработке некоторых ресурсов. Тот факт, что эти вещи изначально не были разрешены в Мексике, привел к изменению конституции, чтобы разрешить как участие в прибылях, так и иностранное владение в некоторой степени определенными ресурсами.Инвесторы нуждаются в определенной мере безопасности, и это включает, среди прочего, уверенность в том, что существует разумное ожидание равного обращения в соответствии с законом, правильно. Таким образом, правовые положения, а также определение для привлечения иностранных инвестиций. Такие места, как — маленькие места, если хотите, такие как Коста-Рика, очень и очень успешно привлекают иностранные инвестиции, отчасти потому, что они усердно работали над созданием условий, необходимых для привлечения частных денег. Я хотел бы отметить — позвольте мне добавить еще одну мысль, и это часть проблемы — я думаю, что в некоторых местах было то, что мы в Соединенных Штатах часто называем клановым капитализмом.Нам нужно сделать так, чтобы конкуренция за контракты и так далее была действительно прозрачной и справедливой. Что касается международных институтов, то в Соединенных Штатах их много, иногда неизвестных в регионе, как, например, Агентство по торговле и развитию, которое продвигает, среди прочего, технико-экономические обоснования, и единственное условие для помощи со стороны TDA заключается в том, чтобы последующие контракты были честными и открытыми, а американским компаниям было разрешено конкурировать.Таким образом, ресурсы есть, и я, безусловно, поддержал бы большую концентрацию на Латинской Америке, и я думаю, что это может иметь реальное влияние. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос — письменный вопрос — от Чейни Ховарда, который изучает бизнес в Университете Говарда. Вы говорили об эрозии демократического толчка в росте Латинской Америки, особенно с Lima Group. Что, по вашему мнению, должно произойти, чтобы новая сила была создана или поощрялась, чтобы помочь нациям объединиться и улучшить демократический рост? ДАДДИ: Ну, Лимская группа, которая была организована в 2017 году специально для того, чтобы выступать за восстановление демократии в Венесуэле, по сути распалась, поскольку страны стали больше смотреть внутрь себя, борясь, в частности, с ранним экономическим кризисом. последствия пандемии.Некоторые из вас помнят, что, например, в самом начале круизные лайнеры в Карибском море, по сути, перестали плавать. Ну, большая часть Карибского бассейна полностью зависит от туризма, верно. Таким образом, пандемия фактически привлекла внимание людей к их собственным внутренним проблемам. Я думаю, что у нас еще есть хорошие институты. Но я думаю, что нам нужно найти другие способы, кроме санкций, для поощрения поддержки демократии. В последние годы США особенно склонны не к интервенционизму, а к санкциям в отношении других стран.Хотя иногда — и я сам иногда выступал за санкции, в том числе в Конгрессе, в очень ограниченных обстоятельствах — я считаю, что мы должны быть готовы не только к санкциям, но и к поощрению. Нам нужна политика, которая предлагает столько же пряников, сколько и кнутов, и мы должны быть готовы к более активному участию в этом, чем мы делали это в последние пятнадцать лет. Некоторые из этих проблем возникли некоторое время назад. Так вот, одним особенно важным источником помощи в целях развития всегда был счет «Вызовы тысячелетия», и здесь есть ключевой вопрос, который, я думаю, в значительной степени ограничивает степень участия Корпорации «Вызовы тысячелетия», и это касается стран со средним уровнем дохода. не имеют права на их крупные программы помощи.Я думаю, нам следует вернуться к этому вопросу, потому что, хотя некоторые страны относятся к странам со средним уровнем дохода, если вы рассчитываете доход на душу населения только с использованием ВВП, страны с серьезными проблемами неравенства доходов, а также с бедностью не подходят, и я думаю, что мы должны рассмотреть формулы, которые позволили бы нам направить больше помощи в некоторые из этих стран. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос от Кеннеди Химмела, у которого нет доступа к микрофону, студента Висконсинского университета в Грин-Бей.Кажется, есть неопровержимые доказательства того, что американский империализм вел как тайную войну, так и сам менял режимы в странах Центральной Америки на протяжении прошлого века и нашего нынешнего. Наиболее заметным случаем стала операция «Кондор», пик которой пришелся на время администрации Рейгана. Вы предположили, что проблемы, преследующие эти страны, связанные преимущественно с правыми диктатурами, являются продуктом кланового капитализма, бедности и коррупции, которые являются внутренними проблемами. Считаете ли вы, что некоторые из этих проблем этих стран являются побочным продуктом вмешательства США и Запада, экономической войны, навязывания западного неолиберализма? ДАДДИ: Что ж, это хороший вопрос. Мой собственный опыт работы в этом регионе относится к началу 80-х годов. Я имею в виду, конечно, что во время холодной войны Соединенные Штаты были склонны поддерживать практически любое правительство, которое мы воспринимали или которое настаивало на том, что оно решительно антикоммунистическое. Вот уже несколько десятилетий США делают поддержку демократии основой своей политики в регионе, и я думаю, что мы в значительной степени вышли из — знаете, нашего более раннего периода либо интервенционизма, либо, в некотором смысле, иногда даже когда мы не были полностью — когда мы не были активны, мы были замешаны в том, что мы не применяли никаких стандартов, кроме антикоммунизма, со странами, с которыми мы были готовы работать.Это была настоящая проблема. Замечу, кстати, для всех интересующихся, что несколько лет назад — лет пять назад, если я не ошибаюсь, Ирина, — в Иностранных делах , издаваемом Советом по международным отношениям, серия статей в одном номере под названием «Что на самом деле произошло?», а для тех, кто интересуется тем, что на самом деле произошло в Чили во время правления Альенде, там есть статья человека по имени Дивайн, который фактически находился в посольстве во время переворота и работал, как он теперь признает, на ЦРУ. Поэтому я отсылаю вас к этому. В последние десятилетия я чувствую, что США, безусловно, пытались продвигать свои собственные интересы, но не занимались подрывом правительств, и большая часть экономического роста, которого добились некоторые страны, напрямую связана с тем фактом, что мы заключили соглашения о свободной торговле с большим количеством стран Латинской Америки, чем с любой другой частью мира. Я очень отчетливо помню, что через пять лет после заключения соглашения с Чили объем торговли в обоих направлениях — и, как следствие, не только занятость, но и вид валового дохода — следовательно, очень существенно увеличился; знаете, более чем на сто процентов.То же самое было и с Мексикой. Итак, вы знаете, у нас есть история в регионе. Я думаю, это во многом объясняется тем, что если посмотреть на политику США и понять, что это было — почти все преломлялось через оптику холодной войны. Но, знаете, прошло уже много десятилетий с тех пор, как это было. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я иду к Элизабет Макдауэлл, у которой поднята рука. В: Привет. Я Элизабет Макдауэлл. Я аспирант факультета государственной политики Университета Дьюка.Посол Дадди, спасибо за ваш разговор. Я хочу задать вопрос о потенциальном компромиссе между хорошим управлением и… ДАДДИ: Я потерял твой звук. Пожалуйста, повторите. Q: Как мой звук сейчас? В ПОРЯДКЕ. Мой- ДАДДИ: Тебе придется повторить вопрос. В: Мой вопрос касается критических полезных ископаемых и металлов в регионе, и, по сути, эти металлы и полезные ископаемые, включая литий, кобальт, никель, медь и другие, необходимы для перехода к чистой энергии, и есть много стран, которые ввела новую политику, чтобы получить финансовую выгоду от запасов, поскольку эти полезные ископаемые очень распространены в регионе.И мой вопрос: считаете ли вы, что существует компромисс между устойчивым развитием и наличием полезных ископаемых, которые нам нужны по низкой цене, и возможностью стран извлекать экономическую выгоду из своих запасов природных ресурсов? ДАДДИ: Ага. Я не совсем уверен, как бы я охарактеризовал компромиссы. Но, знаете, как я упоминал, например, в отношении нефти и газа, но то же самое относится и к литию, кобальту и так далее, в большей части Латинской Америки ресурсы, которые находятся под поверхностью Земли, принадлежат нации, правильно.Они принадлежат нации. И в некоторых местах — я очень хорошо помню Боливию — в какой-то момент возникло огромное сопротивление строительству иностранной организацией трубопровода, по которому боливийский газ будет вывозиться из страны. И это сопротивление уходит своими корнями в историю Боливии в том смысле, в каком оно было у большей части населения — что страна эксплуатировалась в течение пятисот лет, и они просто не доверяли разработчикам в обеспечении того, чтобы страна надлежащим образом участвовала в эксплуатации природных ресурсов. газовые ресурсы страны.Всего несколько лет назад другая — кажется, крупная компания — со штаб-квартирой в Индии открыла, а затем закрыла крупную операцию, которая должна была развиваться — я думаю, это тоже была добыча лития — в Боливии из-за трудностей, вызванных правительство. Я понимаю, почему эти трудности возникают в странах, которые эксплуатировались, но учтите, что эксплуатация многих из этих ресурсов является капиталоемкой, и во многих из этих стран потребуется капитал из-за пределов страны.И поэтому страны должны найти способ как обеспечить разумный уровень компенсации компаниям, так и доход для страны. Так что это вызов, верно. Это вызов. В настоящее время в некоторых местах китайцы могут не только разрабатывать, но и вести бизнес, отчасти потому, что у них практически ненасытный аппетит на эти полезные ископаемые, а также на другие товары. Но долгосрочное развитие должно быть вертикально интегрированным, и это — и я думаю, что это потребует много внешних денег, и, опять же, некоторым странам придется выяснить, как это сделать, когда мы говорим о ресурсах, которые , в очень большой степени, рассматриваются как достояние нации.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь задать следующий вопрос Лии Пэррот, второкурснице Нью-Йоркского университета. Считаете ли вы, что сама глобализация, конкурентные глобальные рынки, борьба за влияние в регионе являются причиной роста популистского разочарования, о котором вы говорите? ДАДДИ: Хм. Интересный вопрос. Я полагаю, что это… вы знаете, связь есть. Просто чтобы дать своего рода интуитивный ответ, факт состоит в том, что существуют культурные различия на определенных рынках и регионах мира.Некоторые страны, вы знаете, по-другому подошли к развитию своих рынков труда, а также к торговой политике. Я бы сказал, что сегодня реальность такова, что мы не можем избежать глобализации, и ни одна страна не контролирует ее. Таким образом, странам, которым до сих пор не удавалось внедрить себя и добиться того же роста, что и в других странах, придется адаптироваться. Что мы действительно знаем из предыдущего опыта в Латинской Америке, так это то, что высокие тарифные барьеры — это не выход, верно, что это привело к слабости отечественной промышленности, повсеместной коррупции и, в конечном счете, к очень, очень хрупким макроэкономическим показателям.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь пойти рядом с Альберто Нахарро, аспирантом Университета Дюка Куньшаня. ДАДДИ: Ну. В: Привет. Добрый день. Спасибо за уделенное время. Мой вопрос касается Сальвадора. Я из Сальвадора, и я просто предоставлю краткий обзор. С момента вступления в должность президента и особенно в течение последних шести месяцев президент Букеле и Национальная ассамблея, в которой доминируют союзники Букеле, быстро предприняли шаги по ослаблению системы сдержек и противовесов, подрыву верховенства закона и кооптации судебной системы страны, консолидации власти в Исполнительный.Какой, по вашему мнению, должна быть роль Соединенных Штатов, если таковая имеется, в том, чтобы обратить вспять тенденции отступления от демократии в Сальвадоре? Учитывая недавние события, такие как внезапный отъезд временного посла США Жана Манеса из страны, могут ли Соединенные Штаты продолжать взаимодействие с Сальвадором, особенно в связи с тем, что Букеле укрепляет отношения с такими лидерами, как Си Цзиньпин и Эрдоган? ДАДДИ: Ну, во-первых, я помню, что посол Жан Манес, который, кстати, является моим старым другом, вернулся в Сальвадор в качестве поверенного, и я не уверен, что администрация Байдена действительно назначили нового посла. Я склонен думать, что важно помнить, что у нас есть посольства в столицах для продвижения интересов США, и что, когда мы закрываем эти посольства или прекращаем переговоры с принимающим правительством, это причиняет нам столько же вреда, сколько и им. В какой-то степени, я думаю, нас коллективно беспокоит то, что Сальвадор, по сути, находится на пути к авторитаризму. Отмечу, что Гондурас, Сальвадор и Гватемала, ни одна из этих троих, наряду с Никарагуа, не были приглашены на декабрьский Саммит демократии президента Байдена, и, знаете, вполне может быть, что США.С. должен изучить ряд стимулов для правительства, чтобы восстановить независимость судебной системы и уважение к разделению властей. Я, конечно, думаю, что это в интересах Соединенных Штатов, но это также и в интересах — в интересах региона. Вот почему в 2001 году весь регион собрался вместе, чтобы подписать Межамериканскую демократическую хартию. Как именно это должно быть реализовано — как мы должны реализовать — вы знаете, воля региона — это то, что, я думаю, правительства должны решать коллективно, потому что я считаю, что коллективные действия лучше, чем односторонние действия. Конечно, США не собираются вмешиваться, и в Сальвадоре уже действуют многие американские компании. Вы знаете, регион обнаружил, что восстановление демократии — защита демократии, восстановление демократии — очень, очень трудная работа в последние годы, и это не в последнюю очередь потому, что — это не только Соединенные Штаты, это остальные регион — даже санкции эффективны только в том случае, если они широко соблюдаются другими ключевыми игроками. И я не всегда уверен, что санкции — это выход.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на два письменных вопроса вместе, так как их так много. Первый от Молли Тодд из Технологического института Вирджинии. Там она кандидат наук. Размышляя о роли США в продвижении демократии в Латинской Америке, как вы объясняете поддержку США диктаторов в регионе? А затем Уильям Уикс из Университета штата Аризона — насколько влияние Китая способствует авторитарному правлению и препятствует демократии в Латинской Америке? ДАДДИ: Я в этом не уверен — сначала я отвечу на последний вопрос. Я не уверен, что деятельность Китая в регионе препятствует развитию демократии, но она позволила выжить некоторым влиятельным фигурам, таким как Николас Мадуро, выступая иногда в качестве альтернативного источника финансирования рынков для товаров местного производства, а также источника технологий и так далее, чтобы Соединенные Штаты и все остальное, что эвфемистически называют Западом, верно. Таким образом, Китай фактически обеспечил спасательный круг. Линия жизни, по моему опыту, не особенно идеологизирована. Вы знаете, русские в регионе часто кажутся заинтересованными в том, чтобы быть немного щепетильными, ткнуть нам пальцем в глаз и напомнить Соединенным Штатам, что они могут проецировать силу и влияние в Западном полушарии так же, как мы можем в Восточном Европы и Средней Азии.Но китайцы немного другие. Я думаю, что их интересы в основном коммерческие, и в целом они не заинтересованы в латиноамериканской демократии. Таким образом, демократичность не является условием для ведения бизнеса с Китаем. В более общем плане, я думаю, я бы сослался на свой предыдущий ответ. США, по сути, не поддерживали сильную фигуру (фигуры), возникшую в Латинской Америке в последние десятилетия. Но, знаете ли, тенденция принимать то, что многие в Латинской Америке называют caciques , или фигурами силачей — верхом на лошадях, — утвердилась в Латинской Америке, верно, — стала очевидной в Латинской Америке еще в девятнадцатом веке.В ХХ веке, начиная, скажем, в частности, после Второй мировой войны, мы, безусловно, смотрели на вещи больше через призму холодной войны, и я уверен, что не я один вспоминаю, что президент Франклин Делано Рузвельт в определенный момент, я думаю, это был 1947 год, сказал Анастасио Сомосе, что он был сукиным сыном, но, ну, он был нашим сукиным сыном. Я думаю, что такой подход к Латинской Америке давно отложен. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь пойти рядом с Гэри Прево.Вопрос: Посол, я разделяю ваш скептицизм по поводу санкций и задам очень прямой вопрос. Я считаю, что администрация Байдена в данный момент упускает реальные возможности для диалога как с Венесуэлой, так и с Кубой, отчасти из-за этого раздвоения мира на демократию и авторитаризм, чего администрация Обамы действительно избегала и, я думаю, в результате приобрел значительный авторитет и понимание в более широкой Латинской Америке. Поэтому я очень обеспокоен тем, что сейчас в обоих этих случаях упускаются возможности.ДАДДИ: Я не соглашусь с вами в одной части, отметив, что я уже — и, на самом деле, я написал статью для Совета несколько лет назад, в которой я говорил о желательности поиска выхода для Венесуэлы. Но я отмечаю, что многие из санкций, которые есть, были введены в отношении Венесуэлы, в частности, в течение определенного периода времени как республиканцами, так и демократами, и проблема для США, в частности, в отношении Венесуэлы заключается в том, что страна стала менее продуктивной, более авторитарной, они вытеснили 6 миллионов беженцев и легли тяжелым бременем почти на все другие страны субрегиона.Я не уверен, что в данный момент США упускают там возможность, и, если на то пошло, изменения, которые были внесены на Кубу или в политику в отношении Кубы администрацией Обамы, которые я одобрил, по большей части остались в силе. на месте администрацией Трампа, что достаточно интересно. Были некоторые изменения, но они не были столь драматичными, как надеялись многие, кто выступал против реформ Обамы, и которые хотели обратить их вспять. Так что это оба крепкие орешки. Я думаю, стоит хотя бы отметить, что сочетание некомпетентности, коррупции, авторитаризма, в частности, в Венесуэле, превратившей то, что когда-то было самой успешной демократией в регионе, в бессмыслицу или почти бессмыслицу, Я не уверен, понимаете, как мы справляемся с этим в данный момент.Но я, безусловно, поддерживаю идею поощрения диалога и поиска формулы, которая способствовала бы возвращению демократии. И, опять же, вы знаете, пожив в Венесуэле, я чувствую, что многие — вы знаете, венесуэльцы любят свою страну. Большинство из тех, кто уехал, сделали это не по своей воле или, знаете ли, от счастливого сердца, если хотите. Это люди, которые нашли условия на местах в стране невыносимыми. Что касается того, как мы реагируем на этот вызов, я не вижу в последнее время никаких новых мыслей по этому поводу.Но, конечно же, диалог является его частью. Точно так же и с Кубой у нас — вы знаете, мы видели пятидесятилетнюю политику, которая не сработала. Так что я надеюсь, что когда-нибудь в ближайшем будущем увижу свежие мысли о том, как действовать и на этом фронте. Вы знаете, сложно обойти то, что это не страны, которые уважают права человека, свободу слова, свободу прессы. На самом деле они носят репрессивный характер, поэтому сотни тысяч американцев кубинского происхождения живут в Соединенных Штатах, а миллионы венесуэльцев живут за пределами своих национальных границ.Это настоящая дилемма. Я бы хотел, чтобы у меня было решение, но у меня его нет. ФАСКИАНОС: У нас почти нет времени. У нас есть еще много письменных вопросов и поднятых рук, и я приношу свои извинения, что мы не сможем на них ответить. Но я собираюсь использовать свои полномочия модератора, чтобы задать вам последний вопрос. ДАДДИ: Угу. ФАСКИАНОС: Вы служили — о, это хорошо. Вы прослужили большую часть своей карьеры, более тридцати лет, в правительстве США, а теперь преподаете. Какой совет или что вы могли бы дать студентам по призыву о продолжении карьеры на дипломатической службе, и что вы говорите своим студентам сейчас и профессору или своим коллегам о том, как побудить студентов продолжать? Мы видели, что она стала менее привлекательной — стала менее привлекательной в администрации Трампа. Это может быть вверх — больше на подъеме. Но, конечно, опять же проблема с оплатой и частным сектором против государственного. Итак, какие мысли вы можете оставить нам? ДАДДИ: Ну, во-первых, по моему личному опыту, нет ничего лучше, чем быть американским дипломатом за границей. Мой личный опыт — вы знаете, восходит к 80-м годам. На самом деле я очень недолго был офицером ВВС в начале 70-х. Я думаю, что государственная служба по своей сути вознаграждается, в отличие от работы в частном секторе, где вы действительно можете влиять на отношения между людьми и нациями, и я думаю, что это очень, очень интересно.Я происхожу из семьи, знаете ли, состоящей, знаете ли, из юристов, в частности, в моем поколении, даже в следующем, и я знаю, что это может быть — такая работа или работа в частном секторе, в финансовом сообщество, каким бы оно ни было, также может быть очень захватывающим. Но дипломатия уникальна, и у человека также есть смысл делать что-то, что приносит пользу нашей стране и, хочется надеяться, миру. Рискуя снова быть легкомысленным, я всегда чувствовал, что я на стороне ангелов.Вы знаете, я думаю, что мы сделали много ошибок, но в целом наше участие в странах, в которых я работал, было положительным. ФАСКИАНОС: Замечательно. Что ж, на этой ноте, посол Патрик Дадди, спасибо вам за вашу службу этой стране. Большое спасибо за то, что поделились с нами своими мыслями. Я знаю, что это очень широко, чтобы охватить весь регион, и мы не отдали должное всем странам. ДАДДИ: И нам еще предстоит — и нам еще предстоит упомянуть Гаити, о котором я все время беспокоюсь.ФАСКИАНОС: Я знаю. Есть так много вещей, чтобы покрыть. Недостаточно времени, недостаточно часов в сутках. И мы ценим всех за ваше время, за то, что вы с нами, за ваши отличные вопросы и комментарии. Еще раз прошу прощения, что не до всех дошел. Но нам просто нужно, чтобы вы вернулись. Так что еще раз спасибо. Для всех вас наш следующий академический вебинар состоится в среду, 23 февраля, в 13:00. (ET) с Роджером Фергюсоном из CFR о будущем капитализма. Так что, как всегда, следите за нами в Твиттере на @CFR_Academic.Посетите сайты CFR.org, ForeignAffairs.com и ThinkGlobalHealth.org для изучения и анализа глобальных проблем. Мы распространим ссылку на издание Foreign Affairs , которое упомянул посол Дадди, чтобы вы могли ознакомиться с ним. И еще раз спасибо за ваше время сегодня. Мы ценим это. ДАДДИ: Было приятно. Спасибо. (КОНЕЦ

Вебинар с Патриком Деннисом Дадди 9 февраля 2022 г. Вебинары по академическому и высшему образованию

Совет по международным отношениям

Латинская Америка

Академический вебинар: Демократия в Латинской Америке

Патрик Деннис Дадди, директор Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна и старший приглашенный научный сотрудник Университета Дьюка, ведет беседу о демократии в Латинской Америке. ФАСКИАНОС: Добро пожаловать на сегодняшнюю сессию серии академических вебинаров CFR Зима/Весна 2022 года. Я Ирина Фаскианос, вице-президент по национальной программе и связям с общественностью в CFR. Сегодняшняя дискуссия записывается, а видео и стенограмма будут доступны на нашем веб-сайте CFR.org/academic. Как всегда, CFR не занимает никаких институциональных позиций по вопросам политики. Мы рады, что Патрик Деннис Дадди сегодня с нами, чтобы поговорить о демократии в Латинской Америке. Посол Патрик Дадди является директором Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна Университета Дьюка и преподает в Школе бизнеса Фукуа при Университете Дьюка и Школе государственной политики Сэнфорда.С 2007 по 2010 год он был послом США в Венесуэле при администрациях Буша и Обамы. До своего назначения в Венесуэлу посол Дадди был заместителем помощника госсекретаря по делам Западного полушария, а также работал в посольствах в Бразилии, Чили, Боливии, Парагвае, Доминиканской Республике, Коста-Рике и Панаме. тесно с Гаити. Так что я рад, что он сегодня с нами. Он прослужил почти три десятилетия на дипломатической службе.Он преподавал в Национальном военном колледже, читал лекции в Институте дипломатической службы Государственного департамента и является членом CFR. Итак, посол Дадди, вы привнесли в этот разговор весь свой опыт, чтобы обсудить этот очень маленький вопрос о состоянии демократии в Латинской Америке и о том, какой должна быть политика США. Это широкая тема, но я собираюсь передать ее вам, чтобы дать нам свое понимание и анализ. ДАДДИ: Что ж, добрый день или утро всем, кто подключился, и, Ирина, спасибо вам и другим людям в Совете за предоставленную мне возможность.Я думал, что начну с краткого вступления, частично основанного на моем собственном опыте в этом регионе, а затем оставлю как можно больше времени для вопросов. Для начала давайте вспомним, что президент Байден провел Саммит Демократии в начале декабря, и, открывая этот саммит, он подчеркнул, что для нынешней американской администрации, в частности, защита демократии, как он сказал, является определяющей задачей. идет вперед. Теперь я, безусловно, присоединяюсь к этому утверждению, и я также хотел бы начать с напоминания людям, как далеко продвинулся регион за последние десятилетия.Я прилетел в Чили во время режима Пиночета, чтобы присоединиться к посольству в самом начале 1980-х годов, и я помню, что рейс Braniff Airlines, который доставил меня в Сантьяго, по сути, останавливался в каждом бурге и дорфе с аэропортом из Майами в Сантьяго. Раньше его называли молочным бегом. И практически в каждой стране, в которую мы приземлились, существовала военная диктатура, и права человека соблюдались скорее на словах, чем на самом деле. С тех пор все действительно существенно изменилось, и на протяжении большей части 80-х годов мы наблюдали довольно постоянное движение в направлении демократии, а несколько позже, в 80-х годах, во многих частях Латинской Америки также переход к рыночно-ориентированному подходу. экономическая политика.Некоторое отставание было даже в начале нового тысячелетия. Но, тем не менее, тысячелетие открылось 11 сентября 2001 года подписанием в Лиме, ​​Перу, Межамериканской демократической хартии. Госсекретарь Пауэлл фактически находился в Лиме для подписания этого соглашения, которое было одобрено всеми странами региона, кроме Кубы. Это был большой шаг вперед для региона, который был синонимом сильной политики, военного правительства и репрессий. С тех пор отставание было значительным, и действительно, всего год или два назад, во время пандемии, Институт демократии и управления выборами или Управление по выборам — кажется, он называется IDEA — отметил, что в большей части региона население теряет вера в демократию как предпочтительную форму правления.Я бы сказал, более определенно, что реальное значение в последние годы имело ухудшение демократии в ряде стран и неспособность остального полушария что-либо с этим поделать, несмотря на тот факт, что полушарие в целом указали, что полное участие в межамериканской системе требует демократического управления и уважения прав человека. Венесуэла сейчас довольно непримиримо авторитарное правительство. То же самое и с Никарагуа, и в ряде других стран региона также наблюдается реальный спад. Я думаю, что было бы уместно спросить, учитывая прогресс, достигнутый, скажем, с начала 80-х по 2000 год, чем это объясняется, и я бы сказал, что есть ряд ключевых факторов. По большому счету, замечу, факторы внутренние. Иными словами, они проистекают из обстоятельств внутри региона и не обязательно являются следствием внешней подрывной деятельности. Бедность, неравенство, в некоторых случаях клановый капитализм, преступность, незаконный оборот наркотиков — эти вещи продолжают терзать целый ряд стран региона.Повсеместная коррупция — это то, с чем боролись отдельные страны, и в целом не удалось значительно сократить ее. По сути, управляемость как общее понятие, вероятно, объясняет или является тем заголовком, под которым мы должны исследовать, почему некоторые люди утратили веру в демократию. Вы знаете, в последнее время у нас было несколько очень интересных выборов. Давайте на время отложим в сторону тот факт, что, особенно с 2013 года, Венесуэла резко ухудшилась практически во всех отношениях — политическом, экономическом — с точки зрения показателей качества жизни и так далее, как и Никарагуа, и посмотрите, например, в Перу. В Перу были проведены свободные и честные — недавно состоялись свободные и честные выборы, которые привели к существенным изменениям в правительстве, поскольку новый президент, учитель, является фигурой левого толка. Теперь, я не думаю, что мы, коллективно или полушарие, в этом, конечно, нет проблем. Но что объясняет тот факт, что в такой стране, как Перу, наблюдались дикие колебания между цифрами левых и правых, и в последнее время, несмотря на десятилетие в основном устойчивого значительного макроэкономического роста, почему они приняли фигуру, которая так — в хотя бы в своей кампании так глубоко бросил вызов существующей системе? Я бы сказал, что это потому, что макроэкономический рост не сопровождался микроэкономическими изменениями — в основном бедные оставались бедными, а разрыв между богатыми и бедными в основном не уменьшался.Возможно, то же самое недавно произошло в Чили, стране, которая на протяжении десятилетий была мерилом, по которому часто оценивали качество демократии во всем остальном полушарии. Новый президент или президент — я думаю, он только что вступил в должность — избранный президент Чили — это молодой политический активист левого толка, который в прошлом выражал энтузиазм по поводу таких фигур, как Уго Чавес или даже Фидель Кастро, а теперь , как избранный президент, стал использовать более умеренную риторику.Но, опять же, в стране, которая, возможно, добилась наибольших успехов в сокращении бедности, тем не менее произошел резкий переход от более традиционной политической фигуры к тому, кто выступает за радикальные перемены, и страна находится на пороге — и в процессе пересмотра своей конституции. Как это объяснить? Я думаю, что в обоих случаях это связано с разочарованием электората в способности традиционных системных партий, можно сказать, обеспечить значительное улучшение качества жизни и значительное сокращение как бедности, так и неравенства доходов, и я отмечаю что неравенство в доходах сохраняется даже тогда, когда бедность иногда сокращается, и это особенно сложная проблема для решения. Так вот, мы также видели, просто чтобы привести третий пример, совсем недавно, в прошлые выходные, выборы в Коста-Рике, которые были хорошо организованы и результаты которых были безоговорочно приняты практически всеми политическими деятелями, и я указываю в Коста-Рику отчасти потому, что я провел там много времени. Я был свидетелем выборов на местах. Но какова реальность? Реальность такова, что на протяжении десятилетий, действительно, начиная с конца 40-х годов во время правления первого «Пепе» Фигераса, страна успешно предоставляла качественные услуги населению.Однако в результате, несмотря на то, что произошли изменения, не произошло серьезного ухудшения отношения страны к демократии или ее энтузиазма в отношении собственных политических институтов. Это делает его не совсем уникальным, но очень близким к уникальному в контексте Центральной Америки. Ряд других вещей, которые я хотел бы просто оставить с вами или предложить, которые мы должны рассмотреть сегодня. Таким образом, мы — на большей части территории Латинской Америки мы наблюдаем своего рода хорошо организованные выборы, но мы часто видим своего рода драматические проблемы, иногда для политических институтов, но часто для экономической политики, и эти проблемы привели к огромным колебаниям маятника в терминах. государственной политики от одной администрации к другой, что временами подрывало стабильность и ограничивало привлекательность региона для прямых иностранных инвестиций.Однако помимо этого мы также наблюдаем своего рода раскол региона. В 2001 году, когда была принята Межамериканская демократическая хартия — была подписана в Лиме — событие, которое, возможно, привлекло бы гораздо больше внимания, если бы в тот же день не произошло других событий — большая часть региона, я думаю, , как мы могли бы понять, был в значительной степени на одной странице в политическом и даже в некоторой степени экономическом, и большая часть региона восприняла идею — извините, я теряю сигнал здесь — большая часть региона приняла более глубокие и продуктивные отношения с Соединенными Штатами.Ситуация в Венесуэле, которая породила более — около 6 миллионов беженцев — это самая большая проблема беженцев в мире после Сирии, — в какой-то степени высветила некоторые изменения в отношении демократии. Первое — и я скоро закончу, Ирина, и дам людям возможность задавать вопросы, — первое — это разочарование и неспособность региона обеспечить, знаете ли, свои собственные мандаты, свое собственное требование, чтобы демократия быть, а демократическое управление и уважение прав человека быть условием участия в межамериканской системе. Кроме того, то, что мы видели, — это распад одной большой группы стран региона, которая пыталась способствовать возвращению к демократии в Венесуэле, известной как Лимская группа. Итак, мы видим, что приверженность демократии как реальности полушария в некоторой степени ослабла. В то же время мы все чаще рассматриваем регион как арену соперничества крупных держав. Вы знаете, только в последние дни, например, президент Аргентины Фернандес выезжал на встречи и с российским руководством, и с китайским.Это не является проблемой по своей сути, но, вероятно, подчеркивает, в какой степени Соединенные Штаты являются не единственной крупной державой, действующей в регионе. У нас все еще может быть крупнейший инвестиционный фонд в регионе, но Китай сейчас является крупнейшим торговым партнером Бразилии, Чили, Перу, крупнейшим кредитором Венесуэлы. Я еще не коснулся Центральной Америки, и это особенно сложный набор проблем. Но я хотел бы отметить, что в то время как мы в Соединенных Штатах решаем целый ряд проблем, от беженцев до незаконного оборота наркотиков, мы также одновременно пытаемся углубить наши торговые отношения с регионом, отношения, которые уже очень важны для Соединенные Штаты. И, к сожалению, наше политическое влияние в регионе, я считаю, со временем ослабло из-за невнимательности в определенные моменты и из-за появления или появления новых и разных игроков, игроков, которые часто не особо интересуются местными политическими системами. меньше демократии как таковой. Так что, если позволите, я остановлюсь на этом. Как отметила Ирина, в течение тридцати лет я активно служил в этом регионе, и я был бы рад попытаться ответить на вопросы практически о любой из стран, конечно же, о тех, в которых я служил.ФАСКИАНОС: Итак, я собираюсь сначала пойти к Бабаку Салимитари. Если бы вы могли включить свой звук и сообщить нам о своей принадлежности, Бабак. Вопрос: Доброе утро, посол. Меня зовут Бабак. Я учусь на третьем курсе UCI, и мой вопрос — вы упомянули ультралевых лидеров, которые приобрели большую популярность и власть в разных частях Латинской Америки. Еще один парень, который приходит на ум, — социалист из Гондураса. Но в то же время вы также наблюдали дрейф к крайнему праву с такими президентами, как президент AMLO — у вас есть президент Болсонару — все они, по сути, противоположны людям в Гондурасе и, я бы сказал, в Чили.Так что же такое? Это страны, которые… я знаю, что они сильно отличаются друг от друга, но проблемы, с которыми они сталкиваются, такие как бедность, неравенство доходов, я думаю, незаконный оборот наркотиков, они существуют там, и они также существуют там. Почему возникли эти два разных рода полярностей — политические полярности возникли — возникли, возникли — ДАДДИ: Восстал. (Смеется.) В: — в этих странах? ДАДДИ: Это отличный вопрос. Замечу, во-первых, что я не вижу президента Мексики Лупеса Обрадора в качестве лидера правых.Он, конечно, — он, в основном, исходит из левых во многих отношениях и, по сути, популист, и я бы сказал, что популизм, а не какая-то правая / левая ориентация, часто является ключевым соображением. Возвращаясь к моему предыдущему комментарию о том, что я вижу народное недовольство правительствами в регионе, часто президент Болсонару избирался в период, когда общественная поддержка государственных институтов в Бразилии, особенно традиционных политических партий, была на особенно низкий уровень, верно.Было несколько крупных коррупционных скандалов, и его кандидатура казалась — по крайней мере, некоторым — своего рода тонизирующим средством для решения проблем, которые преследовали предыдущие правительства от Рабочей партии. Он, безусловно, правая фигура, но я думаю, что ключевой момент в том, что он олицетворял перемены. Я думаю, вы знаете, мой собственный опыт показывает, что в то время как некоторые лидеры в Латинской Америке черпают свои политические рецепты из определенной идеологии, избиратели, по сути, исходят из очень практических соображений.Смогло ли правительство, находящееся у власти, выполнить свои обещания? Жизнь стала лучше или хуже? Президент Пиньера в Чили был правым деятелем, которого многие считали консервативным сторонником рынка. ПТ в Бразилии — Рабочая партия — пришла слева. На смену обоим пришли фигуры с другого конца политического спектра, и я думаю, что это было скорее вопросом разочарования, чем идеологии. Я надеюсь, что это отвечает на ваш вопрос. ФАСКИАНОС: Я собираюсь ответить на следующий письменный вопрос от Террона Адлама, студента бакалавриата Университета штата Делавэр.По сути, можете ли вы обсудить взаимосвязь между изменением климата и будущим демократии в Латинской Америке? ДАДДИ: Ну, это всего лишь небольшое дело, но на самом деле важное. Дело в том, что особенно в некоторых местах изменение климата, по-видимому, подстегивает миграцию и бедность, и здесь в Дьюке есть люди — некоторые из моих коллег — и в других местах по всей стране, которые очень внимательно изучают связи между, в частности, засухой и другими формами изменения климата, восстановление после ураганов и так далее, нестабильность, безработица, снижение качества услуг.Перегруженные страны, например, в Центральной Америке иногда не оправляются от одного урагана до того, как обрушится другой, и это имеет внутренние последствия, но также имеет тенденцию усложнять и, возможно, ускорять перемещение населения из пострадавших районов в другие районы. Иногда эта миграция является внутренней, а иногда трансграничной. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я иду рядом с поднятой рукой, Арнольд Вела. Если вы — вот вам. Вопрос: Добрый день, посол Дадди.ДАДДИ: Добрый день. В: Я Арнольд Вела. Несколько лет я служил на дипломатической службе, а сейчас на пенсии преподаю в правительстве в Northwest Vista College. Я думаю, вы указали на очень важный момент, а именно на экономическое неравенство и бедность, которые существуют в Латинской Америке, и, знаете, в этом случае я думаю, что Шеннон О’Нил приводит хорошие доводы в пользу сосредоточения по экономической политике. И мне было интересно, что вы думаете о том, как мы могли бы сделать это, например, с точки зрения иностранных инвестиций в развитие, которые могут сокращаться из-за тенденции искать внутреннее экономическое развитие в Соединенных Штатах.Но существуют ли другие механизмы, например, через министерство финансов США, финансовые способы борьбы с коррупцией? А как же Межамериканский банк развития? Следует ли расширить его роль не только в развитии инфраструктуры, но и в таких вещах, как микроэкономическое развитие, о котором вы упомянули? Спасибо. ДАДДИ: Вы знаете, как заместитель помощника госсекретаря, у меня фактически был экономический портфель для Западного полушария в течение нескольких лет в Государственном департаменте.Ясно, что торговля важна. Прямые иностранные инвестиции, я думаю, имеют решающее значение. Одна из вещей, которую мы должны помнить, когда говорим о прямых иностранных инвестициях, заключается в том, что, как правило, это частные деньги, правильно — это частные деньги, и это означает, что правительства и сообщества должны понимать, что для привлечения частных денег им необходимо установить условия, при которых инвесторы могут получать разумную прибыль и пользоваться разумной мерой безопасности. Это может быть очень, очень трудно в — Арнольд, как вы, вероятно, помните, в большей части Латинской Америки, например, в энергетическом секторе — а Латинская Америка обладает огромными энергетическими ресурсами — но энергетические ресурсы часто подвергаются своего рода ресурсного национализма.Итак, мой опыт показывает, что в некоторых частях Латинской Америки трудно привлечь инвестиции, которые могли бы иметь очень существенное значение, отчасти потому, что местная политика в значительной степени препятствует расширению прав собственности или участия в прибыли при разработке некоторых ресурсов. Тот факт, что эти вещи изначально не были разрешены в Мексике, привел к изменению конституции, чтобы разрешить как участие в прибылях, так и иностранное владение в некоторой степени определенными ресурсами.Инвесторы нуждаются в определенной мере безопасности, и это включает, среди прочего, уверенность в том, что существует разумное ожидание равного обращения в соответствии с законом, правильно. Таким образом, правовые положения, а также определение для привлечения иностранных инвестиций. Такие места, как — маленькие места, если хотите, такие как Коста-Рика, очень и очень успешно привлекают иностранные инвестиции, отчасти потому, что они усердно работали над созданием условий, необходимых для привлечения частных денег. Я хотел бы отметить — позвольте мне добавить еще одну мысль, и это часть проблемы — я думаю, что в некоторых местах было то, что мы в Соединенных Штатах часто называем клановым капитализмом.Нам нужно сделать так, чтобы конкуренция за контракты и так далее была действительно прозрачной и справедливой. Что касается международных институтов, то в Соединенных Штатах их много, иногда неизвестных в регионе, как, например, Агентство по торговле и развитию, которое продвигает, среди прочего, технико-экономические обоснования, и единственное условие для помощи со стороны TDA заключается в том, чтобы последующие контракты были честными и открытыми, а американским компаниям было разрешено конкурировать.Таким образом, ресурсы есть, и я, безусловно, поддержал бы большую концентрацию на Латинской Америке, и я думаю, что это может иметь реальное влияние. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос — письменный вопрос — от Чейни Ховарда, который изучает бизнес в Университете Говарда. Вы говорили об эрозии демократического толчка в росте Латинской Америки, особенно с Lima Group. Что, по вашему мнению, должно произойти, чтобы новая сила была создана или поощрялась, чтобы помочь нациям объединиться и улучшить демократический рост? ДАДДИ: Ну, Лимская группа, которая была организована в 2017 году специально для того, чтобы выступать за восстановление демократии в Венесуэле, по сути распалась, поскольку страны стали больше смотреть внутрь себя, борясь, в частности, с ранним экономическим кризисом. последствия пандемии.Некоторые из вас помнят, что, например, в самом начале круизные лайнеры в Карибском море, по сути, перестали плавать. Ну, большая часть Карибского бассейна полностью зависит от туризма, верно. Таким образом, пандемия фактически привлекла внимание людей к их собственным внутренним проблемам. Я думаю, что у нас еще есть хорошие институты. Но я думаю, что нам нужно найти другие способы, кроме санкций, для поощрения поддержки демократии. В последние годы США особенно склонны не к интервенционизму, а к санкциям в отношении других стран.Хотя иногда — и я сам иногда выступал за санкции, в том числе в Конгрессе, в очень ограниченных обстоятельствах — я считаю, что мы должны быть готовы не только к санкциям, но и к поощрению. Нам нужна политика, которая предлагает столько же пряников, сколько и кнутов, и мы должны быть готовы к более активному участию в этом, чем мы делали это в последние пятнадцать лет. Некоторые из этих проблем возникли некоторое время назад. Так вот, одним особенно важным источником помощи в целях развития всегда был счет «Вызовы тысячелетия», и здесь есть ключевой вопрос, который, я думаю, в значительной степени ограничивает степень участия Корпорации «Вызовы тысячелетия», и это касается стран со средним уровнем дохода. не имеют права на их крупные программы помощи.Я думаю, нам следует вернуться к этому вопросу, потому что, хотя некоторые страны относятся к странам со средним уровнем дохода, если вы рассчитываете доход на душу населения только с использованием ВВП, страны с серьезными проблемами неравенства доходов, а также с бедностью не подходят, и я думаю, что мы должны рассмотреть формулы, которые позволили бы нам направить больше помощи в некоторые из этих стран. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос от Кеннеди Химмела, у которого нет доступа к микрофону, студента Висконсинского университета в Грин-Бей.Кажется, есть неопровержимые доказательства того, что американский империализм вел как тайную войну, так и сам менял режимы в странах Центральной Америки на протяжении прошлого века и нашего нынешнего. Наиболее заметным случаем стала операция «Кондор», пик которой пришелся на время администрации Рейгана. Вы предположили, что проблемы, преследующие эти страны, связанные преимущественно с правыми диктатурами, являются продуктом кланового капитализма, бедности и коррупции, которые являются внутренними проблемами.Считаете ли вы, что некоторые из этих проблем этих стран являются побочным продуктом вмешательства США и Запада, экономической войны, навязывания западного неолиберализма? ДАДДИ: Что ж, это хороший вопрос. Мой собственный опыт работы в этом регионе относится к началу 80-х годов. Я имею в виду, конечно, что во время холодной войны Соединенные Штаты были склонны поддерживать практически любое правительство, которое мы воспринимали или которое настаивало на том, что оно решительно антикоммунистическое. Вот уже несколько десятилетий США делают поддержку демократии основой своей политики в регионе, и я думаю, что мы в значительной степени вышли из — знаете, нашего более раннего периода либо интервенционизма, либо, в некотором смысле, иногда даже когда мы не были полностью — когда мы не были активны, мы были замешаны в том, что мы не применяли никаких стандартов, кроме антикоммунизма, со странами, с которыми мы были готовы работать.Это была настоящая проблема. Замечу, кстати, для всех интересующихся, что несколько лет назад — лет пять назад, если я не ошибаюсь, Ирина, — в Иностранных делах , издаваемом Советом по международным отношениям, серия статей в одном номере под названием «Что на самом деле произошло?», а для тех, кто интересуется тем, что на самом деле произошло в Чили во время правления Альенде, там есть статья человека по имени Дивайн, который фактически находился в посольстве во время переворота и работал, как он теперь признает, на ЦРУ.Поэтому я отсылаю вас к этому. В последние десятилетия я чувствую, что США, безусловно, пытались продвигать свои собственные интересы, но не занимались подрывом правительств, и большая часть экономического роста, которого добились некоторые страны, напрямую связана с тем фактом, что мы заключили соглашения о свободной торговле с большим количеством стран Латинской Америки, чем с любой другой частью мира. Я очень отчетливо помню, что через пять лет после заключения соглашения с Чили объем торговли в обоих направлениях — и, как следствие, не только занятость, но и вид валового дохода — следовательно, очень существенно увеличился; знаете, более чем на сто процентов.То же самое было и с Мексикой. Итак, вы знаете, у нас есть история в регионе. Я думаю, это во многом объясняется тем, что если посмотреть на политику США и понять, что это было — почти все преломлялось через оптику холодной войны. Но, знаете, прошло уже много десятилетий с тех пор, как это было. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я иду к Элизабет Макдауэлл, у которой поднята рука. В: Привет. Я Элизабет Макдауэлл. Я аспирант факультета государственной политики Университета Дьюка.Посол Дадди, спасибо за ваш разговор. Я хочу задать вопрос о потенциальном компромиссе между хорошим управлением и… ДАДДИ: Я потерял твой звук. Пожалуйста, повторите. Q: Как мой звук сейчас? В ПОРЯДКЕ. Мой- ДАДДИ: Тебе придется повторить вопрос. В: Мой вопрос касается критических полезных ископаемых и металлов в регионе, и, по сути, эти металлы и полезные ископаемые, включая литий, кобальт, никель, медь и другие, необходимы для перехода к чистой энергии, и есть много стран, которые ввела новую политику, чтобы получить финансовую выгоду от запасов, поскольку эти полезные ископаемые очень распространены в регионе.И мой вопрос: считаете ли вы, что существует компромисс между устойчивым развитием и наличием полезных ископаемых, которые нам нужны по низкой цене, и возможностью стран извлекать экономическую выгоду из своих запасов природных ресурсов? ДАДДИ: Ага. Я не совсем уверен, как бы я охарактеризовал компромиссы. Но, знаете, как я упоминал, например, в отношении нефти и газа, но то же самое относится и к литию, кобальту и так далее, в большей части Латинской Америки ресурсы, которые находятся под поверхностью Земли, принадлежат нации, правильно.Они принадлежат нации. И в некоторых местах — я очень хорошо помню Боливию — в какой-то момент возникло огромное сопротивление строительству иностранной организацией трубопровода, по которому боливийский газ будет вывозиться из страны. И это сопротивление уходит своими корнями в историю Боливии в том смысле, в каком оно было у большей части населения — что страна эксплуатировалась в течение пятисот лет, и они просто не доверяли разработчикам в обеспечении того, чтобы страна надлежащим образом участвовала в эксплуатации природных ресурсов. газовые ресурсы страны.Всего несколько лет назад другая — кажется, крупная компания — со штаб-квартирой в Индии открыла, а затем закрыла крупную операцию, которая должна была развиваться — я думаю, это тоже была добыча лития — в Боливии из-за трудностей, вызванных правительство. Я понимаю, почему эти трудности возникают в странах, которые эксплуатировались, но учтите, что эксплуатация многих из этих ресурсов является капиталоемкой, и во многих из этих стран потребуется капитал из-за пределов страны.И поэтому страны должны найти способ как обеспечить разумный уровень компенсации компаниям, так и доход для страны. Так что это вызов, верно. Это вызов. В настоящее время в некоторых местах китайцы могут не только разрабатывать, но и вести бизнес, отчасти потому, что у них практически ненасытный аппетит на эти полезные ископаемые, а также на другие товары. Но долгосрочное развитие должно быть вертикально интегрированным, и это — и я думаю, что это потребует много внешних денег, и, опять же, некоторым странам придется выяснить, как это сделать, когда мы говорим о ресурсах, которые , в очень большой степени, рассматриваются как достояние нации.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь задать следующий вопрос Лии Пэррот, второкурснице Нью-Йоркского университета. Считаете ли вы, что сама глобализация, конкурентные глобальные рынки, борьба за влияние в регионе являются причиной роста популистского разочарования, о котором вы говорите? ДАДДИ: Хм. Интересный вопрос. Я полагаю, что это… вы знаете, связь есть. Просто чтобы дать своего рода интуитивный ответ, факт состоит в том, что существуют культурные различия на определенных рынках и регионах мира.Некоторые страны, вы знаете, по-другому подошли к развитию своих рынков труда, а также к торговой политике. Я бы сказал, что сегодня реальность такова, что мы не можем избежать глобализации, и ни одна страна не контролирует ее. Таким образом, странам, которым до сих пор не удавалось внедрить себя и добиться того же роста, что и в других странах, придется адаптироваться. Что мы действительно знаем из предыдущего опыта в Латинской Америке, так это то, что высокие тарифные барьеры — это не выход, верно, что это привело к слабости отечественной промышленности, повсеместной коррупции и, в конечном счете, к очень, очень хрупким макроэкономическим показателям.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь пойти рядом с Альберто Нахарро, аспирантом Университета Дюка Куньшаня. ДАДДИ: Ну. В: Привет. Добрый день. Спасибо за уделенное время. Мой вопрос касается Сальвадора. Я из Сальвадора, и я просто предоставлю краткий обзор. С момента вступления в должность президента и особенно в течение последних шести месяцев президент Букеле и Национальная ассамблея, в которой доминируют союзники Букеле, быстро предприняли шаги по ослаблению системы сдержек и противовесов, подрыву верховенства закона и кооптации судебной системы страны, консолидации власти в Исполнительный.Какой, по вашему мнению, должна быть роль Соединенных Штатов, если таковая имеется, в том, чтобы обратить вспять тенденции отступления от демократии в Сальвадоре? Учитывая недавние события, такие как внезапный отъезд временного посла США Жана Манеса из страны, могут ли Соединенные Штаты продолжать взаимодействие с Сальвадором, особенно в связи с тем, что Букеле укрепляет отношения с такими лидерами, как Си Цзиньпин и Эрдоган? ДАДДИ: Ну, во-первых, я помню, что посол Жан Манес, который, кстати, является моим старым другом, вернулся в Сальвадор в качестве поверенного, и я не уверен, что администрация Байдена действительно назначили нового посла.Я склонен думать, что важно помнить, что у нас есть посольства в столицах для продвижения интересов США, и что, когда мы закрываем эти посольства или прекращаем переговоры с принимающим правительством, это причиняет нам столько же вреда, сколько и им. В какой-то степени, я думаю, нас коллективно беспокоит то, что Сальвадор, по сути, находится на пути к авторитаризму. Отмечу, что Гондурас, Сальвадор и Гватемала, ни одна из этих троих, наряду с Никарагуа, не были приглашены на декабрьский Саммит демократии президента Байдена, и, знаете, вполне может быть, что США.С. должен изучить ряд стимулов для правительства, чтобы восстановить независимость судебной системы и уважение к разделению властей. Я, конечно, думаю, что это в интересах Соединенных Штатов, но это также и в интересах — в интересах региона. Вот почему в 2001 году весь регион собрался вместе, чтобы подписать Межамериканскую демократическую хартию. Как именно это должно быть реализовано — как мы должны реализовать — вы знаете, воля региона — это то, что, я думаю, правительства должны решать коллективно, потому что я считаю, что коллективные действия лучше, чем односторонние действия.Конечно, США не собираются вмешиваться, и в Сальвадоре уже действуют многие американские компании. Вы знаете, регион обнаружил, что восстановление демократии — защита демократии, восстановление демократии — очень, очень трудная работа в последние годы, и это не в последнюю очередь потому, что — это не только Соединенные Штаты, это остальные регион — даже санкции эффективны только в том случае, если они широко соблюдаются другими ключевыми игроками. И я не всегда уверен, что санкции — это выход.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на два письменных вопроса вместе, так как их так много. Первый от Молли Тодд из Технологического института Вирджинии. Там она кандидат наук. Размышляя о роли США в продвижении демократии в Латинской Америке, как вы объясняете поддержку США диктаторов в регионе? А затем Уильям Уикс из Университета штата Аризона — насколько влияние Китая способствует авторитарному правлению и препятствует демократии в Латинской Америке? ДАДДИ: Я в этом не уверен — сначала я отвечу на последний вопрос.Я не уверен, что деятельность Китая в регионе препятствует развитию демократии, но она позволила выжить некоторым влиятельным фигурам, таким как Николас Мадуро, выступая иногда в качестве альтернативного источника финансирования рынков для товаров местного производства, а также источника технологий и так далее, чтобы Соединенные Штаты и все остальное, что эвфемистически называют Западом, верно. Таким образом, Китай фактически обеспечил спасательный круг. Линия жизни, по моему опыту, не особенно идеологизирована. Вы знаете, русские в регионе часто кажутся заинтересованными в том, чтобы быть немного щепетильными, ткнуть нам пальцем в глаз и напомнить Соединенным Штатам, что они могут проецировать силу и влияние в Западном полушарии так же, как мы можем в Восточном Европы и Средней Азии.Но китайцы немного другие. Я думаю, что их интересы в основном коммерческие, и в целом они не заинтересованы в латиноамериканской демократии. Таким образом, демократичность не является условием для ведения бизнеса с Китаем. В более общем плане, я думаю, я бы сослался на свой предыдущий ответ. США, по сути, не поддерживали сильную фигуру (фигуры), возникшую в Латинской Америке в последние десятилетия. Но, знаете ли, тенденция принимать то, что многие в Латинской Америке называют caciques , или фигурами силачей — верхом на лошадях, — утвердилась в Латинской Америке, верно, — стала очевидной в Латинской Америке еще в девятнадцатом веке.В ХХ веке, начиная, скажем, в частности, после Второй мировой войны, мы, безусловно, смотрели на вещи больше через призму холодной войны, и я уверен, что не я один вспоминаю, что президент Франклин Делано Рузвельт в определенный момент, я думаю, это был 1947 год, сказал Анастасио Сомосе, что он был сукиным сыном, но, ну, он был нашим сукиным сыном. Я думаю, что такой подход к Латинской Америке давно отложен. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь пойти рядом с Гэри Прево.Вопрос: Посол, я разделяю ваш скептицизм по поводу санкций и задам очень прямой вопрос. Я считаю, что администрация Байдена в данный момент упускает реальные возможности для диалога как с Венесуэлой, так и с Кубой, отчасти из-за этого раздвоения мира на демократию и авторитаризм, чего администрация Обамы действительно избегала и, я думаю, в результате приобрел значительный авторитет и понимание в более широкой Латинской Америке. Поэтому я очень обеспокоен тем, что сейчас в обоих этих случаях упускаются возможности.ДАДДИ: Я не соглашусь с вами в одной части, отметив, что я уже — и, на самом деле, я написал статью для Совета несколько лет назад, в которой я говорил о желательности поиска выхода для Венесуэлы. Но я отмечаю, что многие из санкций, которые есть, были введены в отношении Венесуэлы, в частности, в течение определенного периода времени как республиканцами, так и демократами, и проблема для США, в частности, в отношении Венесуэлы заключается в том, что страна стала менее продуктивной, более авторитарной, они вытеснили 6 миллионов беженцев и легли тяжелым бременем почти на все другие страны субрегиона.Я не уверен, что в данный момент США упускают там возможность, и, если на то пошло, изменения, которые были внесены на Кубу или в политику в отношении Кубы администрацией Обамы, которые я одобрил, по большей части остались в силе. на месте администрацией Трампа, что достаточно интересно. Были некоторые изменения, но они не были столь драматичными, как надеялись многие, кто выступал против реформ Обамы, и которые хотели обратить их вспять. Так что это оба крепкие орешки. Я думаю, стоит хотя бы отметить, что сочетание некомпетентности, коррупции, авторитаризма, в частности, в Венесуэле, превратившей то, что когда-то было самой успешной демократией в регионе, в бессмыслицу или почти бессмыслицу, Я не уверен, понимаете, как мы справляемся с этим в данный момент.Но я, безусловно, поддерживаю идею поощрения диалога и поиска формулы, которая способствовала бы возвращению демократии. И, опять же, вы знаете, пожив в Венесуэле, я чувствую, что многие — вы знаете, венесуэльцы любят свою страну. Большинство из тех, кто уехал, сделали это не по своей воле или, знаете ли, от счастливого сердца, если хотите. Это люди, которые нашли условия на местах в стране невыносимыми. Что касается того, как мы реагируем на этот вызов, я не вижу в последнее время никаких новых мыслей по этому поводу.Но, конечно же, диалог является его частью. Точно так же и с Кубой у нас — вы знаете, мы видели пятидесятилетнюю политику, которая не сработала. Так что я надеюсь, что когда-нибудь в ближайшем будущем увижу свежие мысли о том, как действовать и на этом фронте. Вы знаете, сложно обойти то, что это не страны, которые уважают права человека, свободу слова, свободу прессы. На самом деле они носят репрессивный характер, поэтому сотни тысяч американцев кубинского происхождения живут в Соединенных Штатах, а миллионы венесуэльцев живут за пределами своих национальных границ.Это настоящая дилемма. Я бы хотел, чтобы у меня было решение, но у меня его нет. ФАСКИАНОС: У нас почти нет времени. У нас есть еще много письменных вопросов и поднятых рук, и я приношу свои извинения, что мы не сможем на них ответить. Но я собираюсь использовать свои полномочия модератора, чтобы задать вам последний вопрос. ДАДДИ: Угу. ФАСКИАНОС: Вы служили — о, это хорошо. Вы прослужили большую часть своей карьеры, более тридцати лет, в правительстве США, а теперь преподаете. Какой совет или что вы могли бы дать студентам по призыву о продолжении карьеры на дипломатической службе, и что вы говорите своим студентам сейчас и профессору или своим коллегам о том, как побудить студентов продолжать? Мы видели, что она стала менее привлекательной — стала менее привлекательной в администрации Трампа.Это может быть вверх — больше на подъеме. Но, конечно, опять же проблема с оплатой и частным сектором против государственного. Итак, какие мысли вы можете оставить нам? ДАДДИ: Ну, во-первых, по моему личному опыту, нет ничего лучше, чем быть американским дипломатом за границей. Мой личный опыт — вы знаете, восходит к 80-м годам. На самом деле я очень недолго был офицером ВВС в начале 70-х. Я думаю, что государственная служба по своей сути вознаграждается, в отличие от работы в частном секторе, где вы действительно можете влиять на отношения между людьми и нациями, и я думаю, что это очень, очень интересно.Я происхожу из семьи, знаете ли, состоящей, знаете ли, из юристов, в частности, в моем поколении, даже в следующем, и я знаю, что это может быть — такая работа или работа в частном секторе, в финансовом сообщество, каким бы оно ни было, также может быть очень захватывающим. Но дипломатия уникальна, и у человека также есть смысл делать что-то, что приносит пользу нашей стране и, хочется надеяться, миру. Рискуя снова быть легкомысленным, я всегда чувствовал, что я на стороне ангелов.Вы знаете, я думаю, что мы сделали много ошибок, но в целом наше участие в странах, в которых я работал, было положительным. ФАСКИАНОС: Замечательно. Что ж, на этой ноте, посол Патрик Дадди, спасибо вам за вашу службу этой стране. Большое спасибо за то, что поделились с нами своими мыслями. Я знаю, что это очень широко, чтобы охватить весь регион, и мы не отдали должное всем странам. ДАДДИ: И нам еще предстоит — и нам еще предстоит упомянуть Гаити, о котором я все время беспокоюсь.ФАСКИАНОС: Я знаю. Есть так много вещей, чтобы покрыть. Недостаточно времени, недостаточно часов в сутках. И мы ценим всех за ваше время, за то, что вы с нами, за ваши отличные вопросы и комментарии. Еще раз прошу прощения, что не до всех дошел. Но нам просто нужно, чтобы вы вернулись. Так что еще раз спасибо. Для всех вас наш следующий академический вебинар состоится в среду, 23 февраля, в 13:00. (ET) с Роджером Фергюсоном из CFR о будущем капитализма. Так что, как всегда, следите за нами в Твиттере на @CFR_Academic.Посетите сайты CFR.org, ForeignAffairs.com и ThinkGlobalHealth.org для изучения и анализа глобальных проблем. Мы распространим ссылку на издание Foreign Affairs , которое упомянул посол Дадди, чтобы вы могли ознакомиться с ним. И еще раз спасибо за ваше время сегодня. Мы ценим это. ДАДДИ: Было приятно. Спасибо. (КОНЕЦ

Вебинар с Патриком Деннисом Дадди 9 февраля 2022 г. Вебинары по академическому и высшему образованию

Совет по международным отношениям

Латинская Америка

Академический вебинар: Демократия в Латинской Америке

Патрик Деннис Дадди, директор Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна и старший приглашенный научный сотрудник Университета Дьюка, ведет беседу о демократии в Латинской Америке.ФАСКИАНОС: Добро пожаловать на сегодняшнюю сессию серии академических вебинаров CFR Зима/Весна 2022 года. Я Ирина Фаскианос, вице-президент по национальной программе и связям с общественностью в CFR. Сегодняшняя дискуссия записывается, а видео и стенограмма будут доступны на нашем веб-сайте CFR.org/academic. Как всегда, CFR не занимает никаких институциональных позиций по вопросам политики. Мы рады, что Патрик Деннис Дадди сегодня с нами, чтобы поговорить о демократии в Латинской Америке. Посол Патрик Дадди является директором Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна Университета Дьюка и преподает в Школе бизнеса Фукуа при Университете Дьюка и Школе государственной политики Сэнфорда.С 2007 по 2010 год он был послом США в Венесуэле при администрациях Буша и Обамы. До своего назначения в Венесуэлу посол Дадди был заместителем помощника госсекретаря по делам Западного полушария, а также работал в посольствах в Бразилии, Чили, Боливии, Парагвае, Доминиканской Республике, Коста-Рике и Панаме. тесно с Гаити. Так что я рад, что он сегодня с нами. Он прослужил почти три десятилетия на дипломатической службе.Он преподавал в Национальном военном колледже, читал лекции в Институте дипломатической службы Государственного департамента и является членом CFR. Итак, посол Дадди, вы привнесли в этот разговор весь свой опыт, чтобы обсудить этот очень маленький вопрос о состоянии демократии в Латинской Америке и о том, какой должна быть политика США. Это широкая тема, но я собираюсь передать ее вам, чтобы дать нам свое понимание и анализ. ДАДДИ: Что ж, добрый день или утро всем, кто подключился, и, Ирина, спасибо вам и другим людям в Совете за предоставленную мне возможность.Я думал, что начну с краткого вступления, частично основанного на моем собственном опыте в этом регионе, а затем оставлю как можно больше времени для вопросов. Для начала давайте вспомним, что президент Байден провел Саммит Демократии в начале декабря, и, открывая этот саммит, он подчеркнул, что для нынешней американской администрации, в частности, защита демократии, как он сказал, является определяющей задачей. идет вперед. Теперь я, безусловно, присоединяюсь к этому утверждению, и я также хотел бы начать с напоминания людям, как далеко продвинулся регион за последние десятилетия.Я прилетел в Чили во время режима Пиночета, чтобы присоединиться к посольству в самом начале 1980-х годов, и я помню, что рейс Braniff Airlines, который доставил меня в Сантьяго, по сути, останавливался в каждом бурге и дорфе с аэропортом из Майами в Сантьяго. Раньше его называли молочным бегом. И практически в каждой стране, в которую мы приземлились, существовала военная диктатура, и права человека соблюдались скорее на словах, чем на самом деле. С тех пор все действительно существенно изменилось, и на протяжении большей части 80-х годов мы наблюдали довольно постоянное движение в направлении демократии, а несколько позже, в 80-х годах, во многих частях Латинской Америки также переход к рыночно-ориентированному подходу. экономическая политика.Некоторое отставание было даже в начале нового тысячелетия. Но, тем не менее, тысячелетие открылось 11 сентября 2001 года подписанием в Лиме, ​​Перу, Межамериканской демократической хартии. Госсекретарь Пауэлл фактически находился в Лиме для подписания этого соглашения, которое было одобрено всеми странами региона, кроме Кубы. Это был большой шаг вперед для региона, который был синонимом сильной политики, военного правительства и репрессий. С тех пор отставание было значительным, и действительно, всего год или два назад, во время пандемии, Институт демократии и управления выборами или Управление по выборам — кажется, он называется IDEA — отметил, что в большей части региона население теряет вера в демократию как предпочтительную форму правления.Я бы сказал, более определенно, что реальное значение в последние годы имело ухудшение демократии в ряде стран и неспособность остального полушария что-либо с этим поделать, несмотря на тот факт, что полушарие в целом указали, что полное участие в межамериканской системе требует демократического управления и уважения прав человека. Венесуэла сейчас довольно непримиримо авторитарное правительство. То же самое и с Никарагуа, и в ряде других стран региона также наблюдается реальный спад.Я думаю, что было бы уместно спросить, учитывая прогресс, достигнутый, скажем, с начала 80-х по 2000 год, чем это объясняется, и я бы сказал, что есть ряд ключевых факторов. По большому счету, замечу, факторы внутренние. Иными словами, они проистекают из обстоятельств внутри региона и не обязательно являются следствием внешней подрывной деятельности. Бедность, неравенство, в некоторых случаях клановый капитализм, преступность, незаконный оборот наркотиков — эти вещи продолжают терзать целый ряд стран региона.Повсеместная коррупция — это то, с чем боролись отдельные страны, и в целом не удалось значительно сократить ее. По сути, управляемость как общее понятие, вероятно, объясняет или является тем заголовком, под которым мы должны исследовать, почему некоторые люди утратили веру в демократию. Вы знаете, в последнее время у нас было несколько очень интересных выборов. Давайте на время отложим в сторону тот факт, что, особенно с 2013 года, Венесуэла резко ухудшилась практически во всех отношениях — политическом, экономическом — с точки зрения показателей качества жизни и так далее, как и Никарагуа, и посмотрите, например, в Перу.В Перу были проведены свободные и честные — недавно состоялись свободные и честные выборы, которые привели к существенным изменениям в правительстве, поскольку новый президент, учитель, является фигурой левого толка. Теперь, я не думаю, что мы, коллективно или полушарие, в этом, конечно, нет проблем. Но что объясняет тот факт, что в такой стране, как Перу, наблюдались дикие колебания между цифрами левых и правых, и в последнее время, несмотря на десятилетие в основном устойчивого значительного макроэкономического роста, почему они приняли фигуру, которая так — в хотя бы в своей кампании так глубоко бросил вызов существующей системе? Я бы сказал, что это потому, что макроэкономический рост не сопровождался микроэкономическими изменениями — в основном бедные оставались бедными, а разрыв между богатыми и бедными в основном не уменьшался.Возможно, то же самое недавно произошло в Чили, стране, которая на протяжении десятилетий была мерилом, по которому часто оценивали качество демократии во всем остальном полушарии. Новый президент или президент — я думаю, он только что вступил в должность — избранный президент Чили — это молодой политический активист левого толка, который в прошлом выражал энтузиазм по поводу таких фигур, как Уго Чавес или даже Фидель Кастро, а теперь , как избранный президент, стал использовать более умеренную риторику.Но, опять же, в стране, которая, возможно, добилась наибольших успехов в сокращении бедности, тем не менее произошел резкий переход от более традиционной политической фигуры к тому, кто выступает за радикальные перемены, и страна находится на пороге — и в процессе пересмотра своей конституции. Как это объяснить? Я думаю, что в обоих случаях это связано с разочарованием электората в способности традиционных системных партий, можно сказать, обеспечить значительное улучшение качества жизни и значительное сокращение как бедности, так и неравенства доходов, и я отмечаю что неравенство в доходах сохраняется даже тогда, когда бедность иногда сокращается, и это особенно сложная проблема для решения.Так вот, мы также видели, просто чтобы привести третий пример, совсем недавно, в прошлые выходные, выборы в Коста-Рике, которые были хорошо организованы и результаты которых были безоговорочно приняты практически всеми политическими деятелями, и я указываю в Коста-Рику отчасти потому, что я провел там много времени. Я был свидетелем выборов на местах. Но какова реальность? Реальность такова, что на протяжении десятилетий, действительно, начиная с конца 40-х годов во время правления первого «Пепе» Фигераса, страна успешно предоставляла качественные услуги населению.Однако в результате, несмотря на то, что произошли изменения, не произошло серьезного ухудшения отношения страны к демократии или ее энтузиазма в отношении собственных политических институтов. Это делает его не совсем уникальным, но очень близким к уникальному в контексте Центральной Америки. Ряд других вещей, которые я хотел бы просто оставить с вами или предложить, которые мы должны рассмотреть сегодня. Таким образом, мы — на большей части территории Латинской Америки мы наблюдаем своего рода хорошо организованные выборы, но мы часто видим своего рода драматические проблемы, иногда для политических институтов, но часто для экономической политики, и эти проблемы привели к огромным колебаниям маятника в терминах. государственной политики от одной администрации к другой, что временами подрывало стабильность и ограничивало привлекательность региона для прямых иностранных инвестиций.Однако помимо этого мы также наблюдаем своего рода раскол региона. В 2001 году, когда была принята Межамериканская демократическая хартия — была подписана в Лиме — событие, которое, возможно, привлекло бы гораздо больше внимания, если бы в тот же день не произошло других событий — большая часть региона, я думаю, , как мы могли бы понять, был в значительной степени на одной странице в политическом и даже в некоторой степени экономическом, и большая часть региона восприняла идею — извините, я теряю сигнал здесь — большая часть региона приняла более глубокие и продуктивные отношения с Соединенными Штатами.Ситуация в Венесуэле, которая породила более — около 6 миллионов беженцев — это самая большая проблема беженцев в мире после Сирии, — в какой-то степени высветила некоторые изменения в отношении демократии. Первое — и я скоро закончу, Ирина, и дам людям возможность задавать вопросы, — первое — это разочарование и неспособность региона обеспечить, знаете ли, свои собственные мандаты, свое собственное требование, чтобы демократия быть, а демократическое управление и уважение прав человека быть условием участия в межамериканской системе.Кроме того, то, что мы видели, — это распад одной большой группы стран региона, которая пыталась способствовать возвращению к демократии в Венесуэле, известной как Лимская группа. Итак, мы видим, что приверженность демократии как реальности полушария в некоторой степени ослабла. В то же время мы все чаще рассматриваем регион как арену соперничества крупных держав. Вы знаете, только в последние дни, например, президент Аргентины Фернандес выезжал на встречи и с российским руководством, и с китайским.Это не является проблемой по своей сути, но, вероятно, подчеркивает, в какой степени Соединенные Штаты являются не единственной крупной державой, действующей в регионе. У нас все еще может быть крупнейший инвестиционный фонд в регионе, но Китай сейчас является крупнейшим торговым партнером Бразилии, Чили, Перу, крупнейшим кредитором Венесуэлы. Я еще не коснулся Центральной Америки, и это особенно сложный набор проблем. Но я хотел бы отметить, что в то время как мы в Соединенных Штатах решаем целый ряд проблем, от беженцев до незаконного оборота наркотиков, мы также одновременно пытаемся углубить наши торговые отношения с регионом, отношения, которые уже очень важны для Соединенные Штаты.И, к сожалению, наше политическое влияние в регионе, я считаю, со временем ослабло из-за невнимательности в определенные моменты и из-за появления или появления новых и разных игроков, игроков, которые часто не особо интересуются местными политическими системами. меньше демократии как таковой. Так что, если позволите, я остановлюсь на этом. Как отметила Ирина, в течение тридцати лет я активно служил в этом регионе, и я был бы рад попытаться ответить на вопросы практически о любой из стран, конечно же, о тех, в которых я служил.ФАСКИАНОС: Итак, я собираюсь сначала пойти к Бабаку Салимитари. Если бы вы могли включить свой звук и сообщить нам о своей принадлежности, Бабак. Вопрос: Доброе утро, посол. Меня зовут Бабак. Я учусь на третьем курсе UCI, и мой вопрос — вы упомянули ультралевых лидеров, которые приобрели большую популярность и власть в разных частях Латинской Америки. Еще один парень, который приходит на ум, — социалист из Гондураса. Но в то же время вы также наблюдали дрейф к крайнему праву с такими президентами, как президент AMLO — у вас есть президент Болсонару — все они, по сути, противоположны людям в Гондурасе и, я бы сказал, в Чили.Так что же такое? Это страны, которые… я знаю, что они сильно отличаются друг от друга, но проблемы, с которыми они сталкиваются, такие как бедность, неравенство доходов, я думаю, незаконный оборот наркотиков, они существуют там, и они также существуют там. Почему возникли эти два разных рода полярностей — политические полярности возникли — возникли, возникли — ДАДДИ: Восстал. (Смеется.) В: — в этих странах? ДАДДИ: Это отличный вопрос. Замечу, во-первых, что я не вижу президента Мексики Лупеса Обрадора в качестве лидера правых.Он, конечно, — он, в основном, исходит из левых во многих отношениях и, по сути, популист, и я бы сказал, что популизм, а не какая-то правая / левая ориентация, часто является ключевым соображением. Возвращаясь к моему предыдущему комментарию о том, что я вижу народное недовольство правительствами в регионе, часто президент Болсонару избирался в период, когда общественная поддержка государственных институтов в Бразилии, особенно традиционных политических партий, была на особенно низкий уровень, верно.Было несколько крупных коррупционных скандалов, и его кандидатура казалась — по крайней мере, некоторым — своего рода тонизирующим средством для решения проблем, которые преследовали предыдущие правительства от Рабочей партии. Он, безусловно, правая фигура, но я думаю, что ключевой момент в том, что он олицетворял перемены. Я думаю, вы знаете, мой собственный опыт показывает, что в то время как некоторые лидеры в Латинской Америке черпают свои политические рецепты из определенной идеологии, избиратели, по сути, исходят из очень практических соображений.Смогло ли правительство, находящееся у власти, выполнить свои обещания? Жизнь стала лучше или хуже? Президент Пиньера в Чили был правым деятелем, которого многие считали консервативным сторонником рынка. ПТ в Бразилии — Рабочая партия — пришла слева. На смену обоим пришли фигуры с другого конца политического спектра, и я думаю, что это было скорее вопросом разочарования, чем идеологии. Я надеюсь, что это отвечает на ваш вопрос. ФАСКИАНОС: Я собираюсь ответить на следующий письменный вопрос от Террона Адлама, студента бакалавриата Университета штата Делавэр.По сути, можете ли вы обсудить взаимосвязь между изменением климата и будущим демократии в Латинской Америке? ДАДДИ: Ну, это всего лишь небольшое дело, но на самом деле важное. Дело в том, что особенно в некоторых местах изменение климата, по-видимому, подстегивает миграцию и бедность, и здесь в Дьюке есть люди — некоторые из моих коллег — и в других местах по всей стране, которые очень внимательно изучают связи между, в частности, засухой и другими формами изменения климата, восстановление после ураганов и так далее, нестабильность, безработица, снижение качества услуг.Перегруженные страны, например, в Центральной Америке иногда не оправляются от одного урагана до того, как обрушится другой, и это имеет внутренние последствия, но также имеет тенденцию усложнять и, возможно, ускорять перемещение населения из пострадавших районов в другие районы. Иногда эта миграция является внутренней, а иногда трансграничной. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я иду рядом с поднятой рукой, Арнольд Вела. Если вы — вот вам. Вопрос: Добрый день, посол Дадди.ДАДДИ: Добрый день. В: Я Арнольд Вела. Несколько лет я служил на дипломатической службе, а сейчас на пенсии преподаю в правительстве в Northwest Vista College. Я думаю, вы указали на очень важный момент, а именно на экономическое неравенство и бедность, которые существуют в Латинской Америке, и, знаете, в этом случае я думаю, что Шеннон О’Нил приводит хорошие доводы в пользу сосредоточения по экономической политике. И мне было интересно, что вы думаете о том, как мы могли бы сделать это, например, с точки зрения иностранных инвестиций в развитие, которые могут сокращаться из-за тенденции искать внутреннее экономическое развитие в Соединенных Штатах.Но существуют ли другие механизмы, например, через министерство финансов США, финансовые способы борьбы с коррупцией? А как же Межамериканский банк развития? Следует ли расширить его роль не только в развитии инфраструктуры, но и в таких вещах, как микроэкономическое развитие, о котором вы упомянули? Спасибо. ДАДДИ: Вы знаете, как заместитель помощника госсекретаря, у меня фактически был экономический портфель для Западного полушария в течение нескольких лет в Государственном департаменте.Ясно, что торговля важна. Прямые иностранные инвестиции, я думаю, имеют решающее значение. Одна из вещей, которую мы должны помнить, когда говорим о прямых иностранных инвестициях, заключается в том, что, как правило, это частные деньги, правильно — это частные деньги, и это означает, что правительства и сообщества должны понимать, что для привлечения частных денег им необходимо установить условия, при которых инвесторы могут получать разумную прибыль и пользоваться разумной мерой безопасности. Это может быть очень, очень трудно в — Арнольд, как вы, вероятно, помните, в большей части Латинской Америки, например, в энергетическом секторе — а Латинская Америка обладает огромными энергетическими ресурсами — но энергетические ресурсы часто подвергаются своего рода ресурсного национализма.Итак, мой опыт показывает, что в некоторых частях Латинской Америки трудно привлечь инвестиции, которые могли бы иметь очень существенное значение, отчасти потому, что местная политика в значительной степени препятствует расширению прав собственности или участия в прибыли при разработке некоторых ресурсов. Тот факт, что эти вещи изначально не были разрешены в Мексике, привел к изменению конституции, чтобы разрешить как участие в прибылях, так и иностранное владение в некоторой степени определенными ресурсами.Инвесторы нуждаются в определенной мере безопасности, и это включает, среди прочего, уверенность в том, что существует разумное ожидание равного обращения в соответствии с законом, правильно. Таким образом, правовые положения, а также определение для привлечения иностранных инвестиций. Такие места, как — маленькие места, если хотите, такие как Коста-Рика, очень и очень успешно привлекают иностранные инвестиции, отчасти потому, что они усердно работали над созданием условий, необходимых для привлечения частных денег. Я хотел бы отметить — позвольте мне добавить еще одну мысль, и это часть проблемы — я думаю, что в некоторых местах было то, что мы в Соединенных Штатах часто называем клановым капитализмом.Нам нужно сделать так, чтобы конкуренция за контракты и так далее была действительно прозрачной и справедливой. Что касается международных институтов, то в Соединенных Штатах их много, иногда неизвестных в регионе, как, например, Агентство по торговле и развитию, которое продвигает, среди прочего, технико-экономические обоснования, и единственное условие для помощи со стороны TDA заключается в том, чтобы последующие контракты были честными и открытыми, а американским компаниям было разрешено конкурировать.Таким образом, ресурсы есть, и я, безусловно, поддержал бы большую концентрацию на Латинской Америке, и я думаю, что это может иметь реальное влияние. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос — письменный вопрос — от Чейни Ховарда, который изучает бизнес в Университете Говарда. Вы говорили об эрозии демократического толчка в росте Латинской Америки, особенно с Lima Group. Что, по вашему мнению, должно произойти, чтобы новая сила была создана или поощрялась, чтобы помочь нациям объединиться и улучшить демократический рост? ДАДДИ: Ну, Лимская группа, которая была организована в 2017 году специально для того, чтобы выступать за восстановление демократии в Венесуэле, по сути распалась, поскольку страны стали больше смотреть внутрь себя, борясь, в частности, с ранним экономическим кризисом. последствия пандемии.Некоторые из вас помнят, что, например, в самом начале круизные лайнеры в Карибском море, по сути, перестали плавать. Ну, большая часть Карибского бассейна полностью зависит от туризма, верно. Таким образом, пандемия фактически привлекла внимание людей к их собственным внутренним проблемам. Я думаю, что у нас еще есть хорошие институты. Но я думаю, что нам нужно найти другие способы, кроме санкций, для поощрения поддержки демократии. В последние годы США особенно склонны не к интервенционизму, а к санкциям в отношении других стран.Хотя иногда — и я сам иногда выступал за санкции, в том числе в Конгрессе, в очень ограниченных обстоятельствах — я считаю, что мы должны быть готовы не только к санкциям, но и к поощрению. Нам нужна политика, которая предлагает столько же пряников, сколько и кнутов, и мы должны быть готовы к более активному участию в этом, чем мы делали это в последние пятнадцать лет. Некоторые из этих проблем возникли некоторое время назад. Так вот, одним особенно важным источником помощи в целях развития всегда был счет «Вызовы тысячелетия», и здесь есть ключевой вопрос, который, я думаю, в значительной степени ограничивает степень участия Корпорации «Вызовы тысячелетия», и это касается стран со средним уровнем дохода. не имеют права на их крупные программы помощи.Я думаю, нам следует вернуться к этому вопросу, потому что, хотя некоторые страны относятся к странам со средним уровнем дохода, если вы рассчитываете доход на душу населения только с использованием ВВП, страны с серьезными проблемами неравенства доходов, а также с бедностью не подходят, и я думаю, что мы должны рассмотреть формулы, которые позволили бы нам направить больше помощи в некоторые из этих стран. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос от Кеннеди Химмела, у которого нет доступа к микрофону, студента Висконсинского университета в Грин-Бей.Кажется, есть неопровержимые доказательства того, что американский империализм вел как тайную войну, так и сам менял режимы в странах Центральной Америки на протяжении прошлого века и нашего нынешнего. Наиболее заметным случаем стала операция «Кондор», пик которой пришелся на время администрации Рейгана. Вы предположили, что проблемы, преследующие эти страны, связанные преимущественно с правыми диктатурами, являются продуктом кланового капитализма, бедности и коррупции, которые являются внутренними проблемами.Считаете ли вы, что некоторые из этих проблем этих стран являются побочным продуктом вмешательства США и Запада, экономической войны, навязывания западного неолиберализма? ДАДДИ: Что ж, это хороший вопрос. Мой собственный опыт работы в этом регионе относится к началу 80-х годов. Я имею в виду, конечно, что во время холодной войны Соединенные Штаты были склонны поддерживать практически любое правительство, которое мы воспринимали или которое настаивало на том, что оно решительно антикоммунистическое. Вот уже несколько десятилетий США делают поддержку демократии основой своей политики в регионе, и я думаю, что мы в значительной степени вышли из — знаете, нашего более раннего периода либо интервенционизма, либо, в некотором смысле, иногда даже когда мы не были полностью — когда мы не были активны, мы были замешаны в том, что мы не применяли никаких стандартов, кроме антикоммунизма, со странами, с которыми мы были готовы работать.Это была настоящая проблема. Замечу, кстати, для всех интересующихся, что несколько лет назад — лет пять назад, если я не ошибаюсь, Ирина, — в Иностранных делах , издаваемом Советом по международным отношениям, серия статей в одном номере под названием «Что на самом деле произошло?», а для тех, кто интересуется тем, что на самом деле произошло в Чили во время правления Альенде, там есть статья человека по имени Дивайн, который фактически находился в посольстве во время переворота и работал, как он теперь признает, на ЦРУ.Поэтому я отсылаю вас к этому. В последние десятилетия я чувствую, что США, безусловно, пытались продвигать свои собственные интересы, но не занимались подрывом правительств, и большая часть экономического роста, которого добились некоторые страны, напрямую связана с тем фактом, что мы заключили соглашения о свободной торговле с большим количеством стран Латинской Америки, чем с любой другой частью мира. Я очень отчетливо помню, что через пять лет после заключения соглашения с Чили объем торговли в обоих направлениях — и, как следствие, не только занятость, но и вид валового дохода — следовательно, очень существенно увеличился; знаете, более чем на сто процентов.То же самое было и с Мексикой. Итак, вы знаете, у нас есть история в регионе. Я думаю, это во многом объясняется тем, что если посмотреть на политику США и понять, что это было — почти все преломлялось через оптику холодной войны. Но, знаете, прошло уже много десятилетий с тех пор, как это было. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я иду к Элизабет Макдауэлл, у которой поднята рука. В: Привет. Я Элизабет Макдауэлл. Я аспирант факультета государственной политики Университета Дьюка.Посол Дадди, спасибо за ваш разговор. Я хочу задать вопрос о потенциальном компромиссе между хорошим управлением и… ДАДДИ: Я потерял твой звук. Пожалуйста, повторите. Q: Как мой звук сейчас? В ПОРЯДКЕ. Мой- ДАДДИ: Тебе придется повторить вопрос. В: Мой вопрос касается критических полезных ископаемых и металлов в регионе, и, по сути, эти металлы и полезные ископаемые, включая литий, кобальт, никель, медь и другие, необходимы для перехода к чистой энергии, и есть много стран, которые ввела новую политику, чтобы получить финансовую выгоду от запасов, поскольку эти полезные ископаемые очень распространены в регионе.И мой вопрос: считаете ли вы, что существует компромисс между устойчивым развитием и наличием полезных ископаемых, которые нам нужны по низкой цене, и возможностью стран извлекать экономическую выгоду из своих запасов природных ресурсов? ДАДДИ: Ага. Я не совсем уверен, как бы я охарактеризовал компромиссы. Но, знаете, как я упоминал, например, в отношении нефти и газа, но то же самое относится и к литию, кобальту и так далее, в большей части Латинской Америки ресурсы, которые находятся под поверхностью Земли, принадлежат нации, правильно.Они принадлежат нации. И в некоторых местах — я очень хорошо помню Боливию — в какой-то момент возникло огромное сопротивление строительству иностранной организацией трубопровода, по которому боливийский газ будет вывозиться из страны. И это сопротивление уходит своими корнями в историю Боливии в том смысле, в каком оно было у большей части населения — что страна эксплуатировалась в течение пятисот лет, и они просто не доверяли разработчикам в обеспечении того, чтобы страна надлежащим образом участвовала в эксплуатации природных ресурсов. газовые ресурсы страны.Всего несколько лет назад другая — кажется, крупная компания — со штаб-квартирой в Индии открыла, а затем закрыла крупную операцию, которая должна была развиваться — я думаю, это тоже была добыча лития — в Боливии из-за трудностей, вызванных правительство. Я понимаю, почему эти трудности возникают в странах, которые эксплуатировались, но учтите, что эксплуатация многих из этих ресурсов является капиталоемкой, и во многих из этих стран потребуется капитал из-за пределов страны.И поэтому страны должны найти способ как обеспечить разумный уровень компенсации компаниям, так и доход для страны. Так что это вызов, верно. Это вызов. В настоящее время в некоторых местах китайцы могут не только разрабатывать, но и вести бизнес, отчасти потому, что у них практически ненасытный аппетит на эти полезные ископаемые, а также на другие товары. Но долгосрочное развитие должно быть вертикально интегрированным, и это — и я думаю, что это потребует много внешних денег, и, опять же, некоторым странам придется выяснить, как это сделать, когда мы говорим о ресурсах, которые , в очень большой степени, рассматриваются как достояние нации.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь задать следующий вопрос Лии Пэррот, второкурснице Нью-Йоркского университета. Считаете ли вы, что сама глобализация, конкурентные глобальные рынки, борьба за влияние в регионе являются причиной роста популистского разочарования, о котором вы говорите? ДАДДИ: Хм. Интересный вопрос. Я полагаю, что это… вы знаете, связь есть. Просто чтобы дать своего рода интуитивный ответ, факт состоит в том, что существуют культурные различия на определенных рынках и регионах мира.Некоторые страны, вы знаете, по-другому подошли к развитию своих рынков труда, а также к торговой политике. Я бы сказал, что сегодня реальность такова, что мы не можем избежать глобализации, и ни одна страна не контролирует ее. Таким образом, странам, которым до сих пор не удавалось внедрить себя и добиться того же роста, что и в других странах, придется адаптироваться. Что мы действительно знаем из предыдущего опыта в Латинской Америке, так это то, что высокие тарифные барьеры — это не выход, верно, что это привело к слабости отечественной промышленности, повсеместной коррупции и, в конечном счете, к очень, очень хрупким макроэкономическим показателям.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь пойти рядом с Альберто Нахарро, аспирантом Университета Дюка Куньшаня. ДАДДИ: Ну. В: Привет. Добрый день. Спасибо за уделенное время. Мой вопрос касается Сальвадора. Я из Сальвадора, и я просто предоставлю краткий обзор. С момента вступления в должность президента и особенно в течение последних шести месяцев президент Букеле и Национальная ассамблея, в которой доминируют союзники Букеле, быстро предприняли шаги по ослаблению системы сдержек и противовесов, подрыву верховенства закона и кооптации судебной системы страны, консолидации власти в Исполнительный.Какой, по вашему мнению, должна быть роль Соединенных Штатов, если таковая имеется, в том, чтобы обратить вспять тенденции отступления от демократии в Сальвадоре? Учитывая недавние события, такие как внезапный отъезд временного посла США Жана Манеса из страны, могут ли Соединенные Штаты продолжать взаимодействие с Сальвадором, особенно в связи с тем, что Букеле укрепляет отношения с такими лидерами, как Си Цзиньпин и Эрдоган? ДАДДИ: Ну, во-первых, я помню, что посол Жан Манес, который, кстати, является моим старым другом, вернулся в Сальвадор в качестве поверенного, и я не уверен, что администрация Байдена действительно назначили нового посла.Я склонен думать, что важно помнить, что у нас есть посольства в столицах для продвижения интересов США, и что, когда мы закрываем эти посольства или прекращаем переговоры с принимающим правительством, это причиняет нам столько же вреда, сколько и им. В какой-то степени, я думаю, нас коллективно беспокоит то, что Сальвадор, по сути, находится на пути к авторитаризму. Отмечу, что Гондурас, Сальвадор и Гватемала, ни одна из этих троих, наряду с Никарагуа, не были приглашены на декабрьский Саммит демократии президента Байдена, и, знаете, вполне может быть, что США.С. должен изучить ряд стимулов для правительства, чтобы восстановить независимость судебной системы и уважение к разделению властей. Я, конечно, думаю, что это в интересах Соединенных Штатов, но это также и в интересах — в интересах региона. Вот почему в 2001 году весь регион собрался вместе, чтобы подписать Межамериканскую демократическую хартию. Как именно это должно быть реализовано — как мы должны реализовать — вы знаете, воля региона — это то, что, я думаю, правительства должны решать коллективно, потому что я считаю, что коллективные действия лучше, чем односторонние действия.Конечно, США не собираются вмешиваться, и в Сальвадоре уже действуют многие американские компании. Вы знаете, регион обнаружил, что восстановление демократии — защита демократии, восстановление демократии — очень, очень трудная работа в последние годы, и это не в последнюю очередь потому, что — это не только Соединенные Штаты, это остальные регион — даже санкции эффективны только в том случае, если они широко соблюдаются другими ключевыми игроками. И я не всегда уверен, что санкции — это выход.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на два письменных вопроса вместе, так как их так много. Первый от Молли Тодд из Технологического института Вирджинии. Там она кандидат наук. Размышляя о роли США в продвижении демократии в Латинской Америке, как вы объясняете поддержку США диктаторов в регионе? А затем Уильям Уикс из Университета штата Аризона — насколько влияние Китая способствует авторитарному правлению и препятствует демократии в Латинской Америке? ДАДДИ: Я в этом не уверен — сначала я отвечу на последний вопрос.Я не уверен, что деятельность Китая в регионе препятствует развитию демократии, но она позволила выжить некоторым влиятельным фигурам, таким как Николас Мадуро, выступая иногда в качестве альтернативного источника финансирования рынков для товаров местного производства, а также источника технологий и так далее, чтобы Соединенные Штаты и все остальное, что эвфемистически называют Западом, верно. Таким образом, Китай фактически обеспечил спасательный круг. Линия жизни, по моему опыту, не особенно идеологизирована. Вы знаете, русские в регионе часто кажутся заинтересованными в том, чтобы быть немного щепетильными, ткнуть нам пальцем в глаз и напомнить Соединенным Штатам, что они могут проецировать силу и влияние в Западном полушарии так же, как мы можем в Восточном Европы и Средней Азии.Но китайцы немного другие. Я думаю, что их интересы в основном коммерческие, и в целом они не заинтересованы в латиноамериканской демократии. Таким образом, демократичность не является условием для ведения бизнеса с Китаем. В более общем плане, я думаю, я бы сослался на свой предыдущий ответ. США, по сути, не поддерживали сильную фигуру (фигуры), возникшую в Латинской Америке в последние десятилетия. Но, знаете ли, тенденция принимать то, что многие в Латинской Америке называют caciques , или фигурами силачей — верхом на лошадях, — утвердилась в Латинской Америке, верно, — стала очевидной в Латинской Америке еще в девятнадцатом веке.В ХХ веке, начиная, скажем, в частности, после Второй мировой войны, мы, безусловно, смотрели на вещи больше через призму холодной войны, и я уверен, что не я один вспоминаю, что президент Франклин Делано Рузвельт в определенный момент, я думаю, это был 1947 год, сказал Анастасио Сомосе, что он был сукиным сыном, но, ну, он был нашим сукиным сыном. Я думаю, что такой подход к Латинской Америке давно отложен. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь пойти рядом с Гэри Прево.Вопрос: Посол, я разделяю ваш скептицизм по поводу санкций и задам очень прямой вопрос. Я считаю, что администрация Байдена в данный момент упускает реальные возможности для диалога как с Венесуэлой, так и с Кубой, отчасти из-за этого раздвоения мира на демократию и авторитаризм, чего администрация Обамы действительно избегала и, я думаю, в результате приобрел значительный авторитет и понимание в более широкой Латинской Америке. Поэтому я очень обеспокоен тем, что сейчас в обоих этих случаях упускаются возможности.ДАДДИ: Я не соглашусь с вами в одной части, отметив, что я уже — и, на самом деле, я написал статью для Совета несколько лет назад, в которой я говорил о желательности поиска выхода для Венесуэлы. Но я отмечаю, что многие из санкций, которые есть, были введены в отношении Венесуэлы, в частности, в течение определенного периода времени как республиканцами, так и демократами, и проблема для США, в частности, в отношении Венесуэлы заключается в том, что страна стала менее продуктивной, более авторитарной, они вытеснили 6 миллионов беженцев и легли тяжелым бременем почти на все другие страны субрегиона.Я не уверен, что в данный момент США упускают там возможность, и, если на то пошло, изменения, которые были внесены на Кубу или в политику в отношении Кубы администрацией Обамы, которые я одобрил, по большей части остались в силе. на месте администрацией Трампа, что достаточно интересно. Были некоторые изменения, но они не были столь драматичными, как надеялись многие, кто выступал против реформ Обамы, и которые хотели обратить их вспять. Так что это оба крепкие орешки. Я думаю, стоит хотя бы отметить, что сочетание некомпетентности, коррупции, авторитаризма, в частности, в Венесуэле, превратившей то, что когда-то было самой успешной демократией в регионе, в бессмыслицу или почти бессмыслицу, Я не уверен, понимаете, как мы справляемся с этим в данный момент.Но я, безусловно, поддерживаю идею поощрения диалога и поиска формулы, которая способствовала бы возвращению демократии. И, опять же, вы знаете, пожив в Венесуэле, я чувствую, что многие — вы знаете, венесуэльцы любят свою страну. Большинство из тех, кто уехал, сделали это не по своей воле или, знаете ли, от счастливого сердца, если хотите. Это люди, которые нашли условия на местах в стране невыносимыми. Что касается того, как мы реагируем на этот вызов, я не вижу в последнее время никаких новых мыслей по этому поводу.Но, конечно же, диалог является его частью. Точно так же и с Кубой у нас — вы знаете, мы видели пятидесятилетнюю политику, которая не сработала. Так что я надеюсь, что когда-нибудь в ближайшем будущем увижу свежие мысли о том, как действовать и на этом фронте. Вы знаете, сложно обойти то, что это не страны, которые уважают права человека, свободу слова, свободу прессы. На самом деле они носят репрессивный характер, поэтому сотни тысяч американцев кубинского происхождения живут в Соединенных Штатах, а миллионы венесуэльцев живут за пределами своих национальных границ.Это настоящая дилемма. Я бы хотел, чтобы у меня было решение, но у меня его нет. ФАСКИАНОС: У нас почти нет времени. У нас есть еще много письменных вопросов и поднятых рук, и я приношу свои извинения, что мы не сможем на них ответить. Но я собираюсь использовать свои полномочия модератора, чтобы задать вам последний вопрос. ДАДДИ: Угу. ФАСКИАНОС: Вы служили — о, это хорошо. Вы прослужили большую часть своей карьеры, более тридцати лет, в правительстве США, а теперь преподаете. Какой совет или что вы могли бы дать студентам по призыву о продолжении карьеры на дипломатической службе, и что вы говорите своим студентам сейчас и профессору или своим коллегам о том, как побудить студентов продолжать? Мы видели, что она стала менее привлекательной — стала менее привлекательной в администрации Трампа.Это может быть вверх — больше на подъеме. Но, конечно, опять же проблема с оплатой и частным сектором против государственного. Итак, какие мысли вы можете оставить нам? ДАДДИ: Ну, во-первых, по моему личному опыту, нет ничего лучше, чем быть американским дипломатом за границей. Мой личный опыт — вы знаете, восходит к 80-м годам. На самом деле я очень недолго был офицером ВВС в начале 70-х. Я думаю, что государственная служба по своей сути вознаграждается, в отличие от работы в частном секторе, где вы действительно можете влиять на отношения между людьми и нациями, и я думаю, что это очень, очень интересно.Я происхожу из семьи, знаете ли, состоящей, знаете ли, из юристов, в частности, в моем поколении, даже в следующем, и я знаю, что это может быть — такая работа или работа в частном секторе, в финансовом сообщество, каким бы оно ни было, также может быть очень захватывающим. Но дипломатия уникальна, и у человека также есть смысл делать что-то, что приносит пользу нашей стране и, хочется надеяться, миру. Рискуя снова быть легкомысленным, я всегда чувствовал, что я на стороне ангелов.Вы знаете, я думаю, что мы сделали много ошибок, но в целом наше участие в странах, в которых я работал, было положительным. ФАСКИАНОС: Замечательно. Что ж, на этой ноте, посол Патрик Дадди, спасибо вам за вашу службу этой стране. Большое спасибо за то, что поделились с нами своими мыслями. Я знаю, что это очень широко, чтобы охватить весь регион, и мы не отдали должное всем странам. ДАДДИ: И нам еще предстоит — и нам еще предстоит упомянуть Гаити, о котором я все время беспокоюсь.ФАСКИАНОС: Я знаю. Есть так много вещей, чтобы покрыть. Недостаточно времени, недостаточно часов в сутках. И мы ценим всех за ваше время, за то, что вы с нами, за ваши отличные вопросы и комментарии. Еще раз прошу прощения, что не до всех дошел. Но нам просто нужно, чтобы вы вернулись. Так что еще раз спасибо. Для всех вас наш следующий академический вебинар состоится в среду, 23 февраля, в 13:00. (ET) с Роджером Фергюсоном из CFR о будущем капитализма. Так что, как всегда, следите за нами в Твиттере на @CFR_Academic.Посетите сайты CFR.org, ForeignAffairs.com и ThinkGlobalHealth.org для изучения и анализа глобальных проблем. Мы распространим ссылку на издание Foreign Affairs , которое упомянул посол Дадди, чтобы вы могли ознакомиться с ним. И еще раз спасибо за ваше время сегодня. Мы ценим это. ДАДДИ: Было приятно. Спасибо. (КОНЕЦ

Вебинар с Патриком Деннисом Дадди 9 февраля 2022 г. Вебинары по академическому и высшему образованию

Совет по международным отношениям

Латинская Америка

Академический вебинар: Демократия в Латинской Америке

Патрик Деннис Дадди, директор Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна и старший приглашенный научный сотрудник Университета Дьюка, ведет беседу о демократии в Латинской Америке.ФАСКИАНОС: Добро пожаловать на сегодняшнюю сессию серии академических вебинаров CFR Зима/Весна 2022 года. Я Ирина Фаскианос, вице-президент по национальной программе и связям с общественностью в CFR. Сегодняшняя дискуссия записывается, а видео и стенограмма будут доступны на нашем веб-сайте CFR.org/academic. Как всегда, CFR не занимает никаких институциональных позиций по вопросам политики. Мы рады, что Патрик Деннис Дадди сегодня с нами, чтобы поговорить о демократии в Латинской Америке. Посол Патрик Дадди является директором Центра исследований Латинской Америки и Карибского бассейна Университета Дьюка и преподает в Школе бизнеса Фукуа при Университете Дьюка и Школе государственной политики Сэнфорда.С 2007 по 2010 год он был послом США в Венесуэле при администрациях Буша и Обамы. До своего назначения в Венесуэлу посол Дадди был заместителем помощника госсекретаря по делам Западного полушария, а также работал в посольствах в Бразилии, Чили, Боливии, Парагвае, Доминиканской Республике, Коста-Рике и Панаме. тесно с Гаити. Так что я рад, что он сегодня с нами. Он прослужил почти три десятилетия на дипломатической службе.Он преподавал в Национальном военном колледже, читал лекции в Институте дипломатической службы Государственного департамента и является членом CFR. Итак, посол Дадди, вы привнесли в этот разговор весь свой опыт, чтобы обсудить этот очень маленький вопрос о состоянии демократии в Латинской Америке и о том, какой должна быть политика США. Это широкая тема, но я собираюсь передать ее вам, чтобы дать нам свое понимание и анализ. ДАДДИ: Что ж, добрый день или утро всем, кто подключился, и, Ирина, спасибо вам и другим людям в Совете за предоставленную мне возможность.Я думал, что начну с краткого вступления, частично основанного на моем собственном опыте в этом регионе, а затем оставлю как можно больше времени для вопросов. Для начала давайте вспомним, что президент Байден провел Саммит Демократии в начале декабря, и, открывая этот саммит, он подчеркнул, что для нынешней американской администрации, в частности, защита демократии, как он сказал, является определяющей задачей. идет вперед. Теперь я, безусловно, присоединяюсь к этому утверждению, и я также хотел бы начать с напоминания людям, как далеко продвинулся регион за последние десятилетия.Я прилетел в Чили во время режима Пиночета, чтобы присоединиться к посольству в самом начале 1980-х годов, и я помню, что рейс Braniff Airlines, который доставил меня в Сантьяго, по сути, останавливался в каждом бурге и дорфе с аэропортом из Майами в Сантьяго. Раньше его называли молочным бегом. И практически в каждой стране, в которую мы приземлились, существовала военная диктатура, и права человека соблюдались скорее на словах, чем на самом деле. С тех пор все действительно существенно изменилось, и на протяжении большей части 80-х годов мы наблюдали довольно постоянное движение в направлении демократии, а несколько позже, в 80-х годах, во многих частях Латинской Америки также переход к рыночно-ориентированному подходу. экономическая политика.Некоторое отставание было даже в начале нового тысячелетия. Но, тем не менее, тысячелетие открылось 11 сентября 2001 года подписанием в Лиме, ​​Перу, Межамериканской демократической хартии. Госсекретарь Пауэлл фактически находился в Лиме для подписания этого соглашения, которое было одобрено всеми странами региона, кроме Кубы. Это был большой шаг вперед для региона, который был синонимом сильной политики, военного правительства и репрессий. С тех пор отставание было значительным, и действительно, всего год или два назад, во время пандемии, Институт демократии и управления выборами или Управление по выборам — кажется, он называется IDEA — отметил, что в большей части региона население теряет вера в демократию как предпочтительную форму правления.Я бы сказал, более определенно, что реальное значение в последние годы имело ухудшение демократии в ряде стран и неспособность остального полушария что-либо с этим поделать, несмотря на тот факт, что полушарие в целом указали, что полное участие в межамериканской системе требует демократического управления и уважения прав человека. Венесуэла сейчас довольно непримиримо авторитарное правительство. То же самое и с Никарагуа, и в ряде других стран региона также наблюдается реальный спад.Я думаю, что было бы уместно спросить, учитывая прогресс, достигнутый, скажем, с начала 80-х по 2000 год, чем это объясняется, и я бы сказал, что есть ряд ключевых факторов. По большому счету, замечу, факторы внутренние. Иными словами, они проистекают из обстоятельств внутри региона и не обязательно являются следствием внешней подрывной деятельности. Бедность, неравенство, в некоторых случаях клановый капитализм, преступность, незаконный оборот наркотиков — эти вещи продолжают терзать целый ряд стран региона.Повсеместная коррупция — это то, с чем боролись отдельные страны, и в целом не удалось значительно сократить ее. По сути, управляемость как общее понятие, вероятно, объясняет или является тем заголовком, под которым мы должны исследовать, почему некоторые люди утратили веру в демократию. Вы знаете, в последнее время у нас было несколько очень интересных выборов. Давайте на время отложим в сторону тот факт, что, особенно с 2013 года, Венесуэла резко ухудшилась практически во всех отношениях — политическом, экономическом — с точки зрения показателей качества жизни и так далее, как и Никарагуа, и посмотрите, например, в Перу.В Перу были проведены свободные и честные — недавно состоялись свободные и честные выборы, которые привели к существенным изменениям в правительстве, поскольку новый президент, учитель, является фигурой левого толка. Теперь, я не думаю, что мы, коллективно или полушарие, в этом, конечно, нет проблем. Но что объясняет тот факт, что в такой стране, как Перу, наблюдались дикие колебания между цифрами левых и правых, и в последнее время, несмотря на десятилетие в основном устойчивого значительного макроэкономического роста, почему они приняли фигуру, которая так — в хотя бы в своей кампании так глубоко бросил вызов существующей системе? Я бы сказал, что это потому, что макроэкономический рост не сопровождался микроэкономическими изменениями — в основном бедные оставались бедными, а разрыв между богатыми и бедными в основном не уменьшался.Возможно, то же самое недавно произошло в Чили, стране, которая на протяжении десятилетий была мерилом, по которому часто оценивали качество демократии во всем остальном полушарии. Новый президент или президент — я думаю, он только что вступил в должность — избранный президент Чили — это молодой политический активист левого толка, который в прошлом выражал энтузиазм по поводу таких фигур, как Уго Чавес или даже Фидель Кастро, а теперь , как избранный президент, стал использовать более умеренную риторику.Но, опять же, в стране, которая, возможно, добилась наибольших успехов в сокращении бедности, тем не менее произошел резкий переход от более традиционной политической фигуры к тому, кто выступает за радикальные перемены, и страна находится на пороге — и в процессе пересмотра своей конституции. Как это объяснить? Я думаю, что в обоих случаях это связано с разочарованием электората в способности традиционных системных партий, можно сказать, обеспечить значительное улучшение качества жизни и значительное сокращение как бедности, так и неравенства доходов, и я отмечаю что неравенство в доходах сохраняется даже тогда, когда бедность иногда сокращается, и это особенно сложная проблема для решения.Так вот, мы также видели, просто чтобы привести третий пример, совсем недавно, в прошлые выходные, выборы в Коста-Рике, которые были хорошо организованы и результаты которых были безоговорочно приняты практически всеми политическими деятелями, и я указываю в Коста-Рику отчасти потому, что я провел там много времени. Я был свидетелем выборов на местах. Но какова реальность? Реальность такова, что на протяжении десятилетий, действительно, начиная с конца 40-х годов во время правления первого «Пепе» Фигераса, страна успешно предоставляла качественные услуги населению.Однако в результате, несмотря на то, что произошли изменения, не произошло серьезного ухудшения отношения страны к демократии или ее энтузиазма в отношении собственных политических институтов. Это делает его не совсем уникальным, но очень близким к уникальному в контексте Центральной Америки. Ряд других вещей, которые я хотел бы просто оставить с вами или предложить, которые мы должны рассмотреть сегодня. Таким образом, мы — на большей части территории Латинской Америки мы наблюдаем своего рода хорошо организованные выборы, но мы часто видим своего рода драматические проблемы, иногда для политических институтов, но часто для экономической политики, и эти проблемы привели к огромным колебаниям маятника в терминах. государственной политики от одной администрации к другой, что временами подрывало стабильность и ограничивало привлекательность региона для прямых иностранных инвестиций.Однако помимо этого мы также наблюдаем своего рода раскол региона. В 2001 году, когда была принята Межамериканская демократическая хартия — была подписана в Лиме — событие, которое, возможно, привлекло бы гораздо больше внимания, если бы в тот же день не произошло других событий — большая часть региона, я думаю, , как мы могли бы понять, был в значительной степени на одной странице в политическом и даже в некоторой степени экономическом, и большая часть региона восприняла идею — извините, я теряю сигнал здесь — большая часть региона приняла более глубокие и продуктивные отношения с Соединенными Штатами.Ситуация в Венесуэле, которая породила более — около 6 миллионов беженцев — это самая большая проблема беженцев в мире после Сирии, — в какой-то степени высветила некоторые изменения в отношении демократии. Первое — и я скоро закончу, Ирина, и дам людям возможность задавать вопросы, — первое — это разочарование и неспособность региона обеспечить, знаете ли, свои собственные мандаты, свое собственное требование, чтобы демократия быть, а демократическое управление и уважение прав человека быть условием участия в межамериканской системе.Кроме того, то, что мы видели, — это распад одной большой группы стран региона, которая пыталась способствовать возвращению к демократии в Венесуэле, известной как Лимская группа. Итак, мы видим, что приверженность демократии как реальности полушария в некоторой степени ослабла. В то же время мы все чаще рассматриваем регион как арену соперничества крупных держав. Вы знаете, только в последние дни, например, президент Аргентины Фернандес выезжал на встречи и с российским руководством, и с китайским.Это не является проблемой по своей сути, но, вероятно, подчеркивает, в какой степени Соединенные Штаты являются не единственной крупной державой, действующей в регионе. У нас все еще может быть крупнейший инвестиционный фонд в регионе, но Китай сейчас является крупнейшим торговым партнером Бразилии, Чили, Перу, крупнейшим кредитором Венесуэлы. Я еще не коснулся Центральной Америки, и это особенно сложный набор проблем. Но я хотел бы отметить, что в то время как мы в Соединенных Штатах решаем целый ряд проблем, от беженцев до незаконного оборота наркотиков, мы также одновременно пытаемся углубить наши торговые отношения с регионом, отношения, которые уже очень важны для Соединенные Штаты.И, к сожалению, наше политическое влияние в регионе, я считаю, со временем ослабло из-за невнимательности в определенные моменты и из-за появления или появления новых и разных игроков, игроков, которые часто не особо интересуются местными политическими системами. меньше демократии как таковой. Так что, если позволите, я остановлюсь на этом. Как отметила Ирина, в течение тридцати лет я активно служил в этом регионе, и я был бы рад попытаться ответить на вопросы практически о любой из стран, конечно же, о тех, в которых я служил.ФАСКИАНОС: Итак, я собираюсь сначала пойти к Бабаку Салимитари. Если бы вы могли включить свой звук и сообщить нам о своей принадлежности, Бабак. Вопрос: Доброе утро, посол. Меня зовут Бабак. Я учусь на третьем курсе UCI, и мой вопрос — вы упомянули ультралевых лидеров, которые приобрели большую популярность и власть в разных частях Латинской Америки. Еще один парень, который приходит на ум, — социалист из Гондураса. Но в то же время вы также наблюдали дрейф к крайнему праву с такими президентами, как президент AMLO — у вас есть президент Болсонару — все они, по сути, противоположны людям в Гондурасе и, я бы сказал, в Чили.Так что же такое? Это страны, которые… я знаю, что они сильно отличаются друг от друга, но проблемы, с которыми они сталкиваются, такие как бедность, неравенство доходов, я думаю, незаконный оборот наркотиков, они существуют там, и они также существуют там. Почему возникли эти два разных рода полярностей — политические полярности возникли — возникли, возникли — ДАДДИ: Восстал. (Смеется.) В: — в этих странах? ДАДДИ: Это отличный вопрос. Замечу, во-первых, что я не вижу президента Мексики Лупеса Обрадора в качестве лидера правых.Он, конечно, — он, в основном, исходит из левых во многих отношениях и, по сути, популист, и я бы сказал, что популизм, а не какая-то правая / левая ориентация, часто является ключевым соображением. Возвращаясь к моему предыдущему комментарию о том, что я вижу народное недовольство правительствами в регионе, часто президент Болсонару избирался в период, когда общественная поддержка государственных институтов в Бразилии, особенно традиционных политических партий, была на особенно низкий уровень, верно.Было несколько крупных коррупционных скандалов, и его кандидатура казалась — по крайней мере, некоторым — своего рода тонизирующим средством для решения проблем, которые преследовали предыдущие правительства от Рабочей партии. Он, безусловно, правая фигура, но я думаю, что ключевой момент в том, что он олицетворял перемены. Я думаю, вы знаете, мой собственный опыт показывает, что в то время как некоторые лидеры в Латинской Америке черпают свои политические рецепты из определенной идеологии, избиратели, по сути, исходят из очень практических соображений.Смогло ли правительство, находящееся у власти, выполнить свои обещания? Жизнь стала лучше или хуже? Президент Пиньера в Чили был правым деятелем, которого многие считали консервативным сторонником рынка. ПТ в Бразилии — Рабочая партия — пришла слева. На смену обоим пришли фигуры с другого конца политического спектра, и я думаю, что это было скорее вопросом разочарования, чем идеологии. Я надеюсь, что это отвечает на ваш вопрос. ФАСКИАНОС: Я собираюсь ответить на следующий письменный вопрос от Террона Адлама, студента бакалавриата Университета штата Делавэр.По сути, можете ли вы обсудить взаимосвязь между изменением климата и будущим демократии в Латинской Америке? ДАДДИ: Ну, это всего лишь небольшое дело, но на самом деле важное. Дело в том, что особенно в некоторых местах изменение климата, по-видимому, подстегивает миграцию и бедность, и здесь в Дьюке есть люди — некоторые из моих коллег — и в других местах по всей стране, которые очень внимательно изучают связи между, в частности, засухой и другими формами изменения климата, восстановление после ураганов и так далее, нестабильность, безработица, снижение качества услуг.Перегруженные страны, например, в Центральной Америке иногда не оправляются от одного урагана до того, как обрушится другой, и это имеет внутренние последствия, но также имеет тенденцию усложнять и, возможно, ускорять перемещение населения из пострадавших районов в другие районы. Иногда эта миграция является внутренней, а иногда трансграничной. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я иду рядом с поднятой рукой, Арнольд Вела. Если вы — вот вам. Вопрос: Добрый день, посол Дадди.ДАДДИ: Добрый день. В: Я Арнольд Вела. Несколько лет я служил на дипломатической службе, а сейчас на пенсии преподаю в правительстве в Northwest Vista College. Я думаю, вы указали на очень важный момент, а именно на экономическое неравенство и бедность, которые существуют в Латинской Америке, и, знаете, в этом случае я думаю, что Шеннон О’Нил приводит хорошие доводы в пользу сосредоточения по экономической политике. И мне было интересно, что вы думаете о том, как мы могли бы сделать это, например, с точки зрения иностранных инвестиций в развитие, которые могут сокращаться из-за тенденции искать внутреннее экономическое развитие в Соединенных Штатах.Но существуют ли другие механизмы, например, через министерство финансов США, финансовые способы борьбы с коррупцией? А как же Межамериканский банк развития? Следует ли расширить его роль не только в развитии инфраструктуры, но и в таких вещах, как микроэкономическое развитие, о котором вы упомянули? Спасибо. ДАДДИ: Вы знаете, как заместитель помощника госсекретаря, у меня фактически был экономический портфель для Западного полушария в течение нескольких лет в Государственном департаменте.Ясно, что торговля важна. Прямые иностранные инвестиции, я думаю, имеют решающее значение. Одна из вещей, которую мы должны помнить, когда говорим о прямых иностранных инвестициях, заключается в том, что, как правило, это частные деньги, правильно — это частные деньги, и это означает, что правительства и сообщества должны понимать, что для привлечения частных денег им необходимо установить условия, при которых инвесторы могут получать разумную прибыль и пользоваться разумной мерой безопасности. Это может быть очень, очень трудно в — Арнольд, как вы, вероятно, помните, в большей части Латинской Америки, например, в энергетическом секторе — а Латинская Америка обладает огромными энергетическими ресурсами — но энергетические ресурсы часто подвергаются своего рода ресурсного национализма.Итак, мой опыт показывает, что в некоторых частях Латинской Америки трудно привлечь инвестиции, которые могли бы иметь очень существенное значение, отчасти потому, что местная политика в значительной степени препятствует расширению прав собственности или участия в прибыли при разработке некоторых ресурсов. Тот факт, что эти вещи изначально не были разрешены в Мексике, привел к изменению конституции, чтобы разрешить как участие в прибылях, так и иностранное владение в некоторой степени определенными ресурсами.Инвесторы нуждаются в определенной мере безопасности, и это включает, среди прочего, уверенность в том, что существует разумное ожидание равного обращения в соответствии с законом, правильно. Таким образом, правовые положения, а также определение для привлечения иностранных инвестиций. Такие места, как — маленькие места, если хотите, такие как Коста-Рика, очень и очень успешно привлекают иностранные инвестиции, отчасти потому, что они усердно работали над созданием условий, необходимых для привлечения частных денег. Я хотел бы отметить — позвольте мне добавить еще одну мысль, и это часть проблемы — я думаю, что в некоторых местах было то, что мы в Соединенных Штатах часто называем клановым капитализмом.Нам нужно сделать так, чтобы конкуренция за контракты и так далее была действительно прозрачной и справедливой. Что касается международных институтов, то в Соединенных Штатах их много, иногда неизвестных в регионе, как, например, Агентство по торговле и развитию, которое продвигает, среди прочего, технико-экономические обоснования, и единственное условие для помощи со стороны TDA заключается в том, чтобы последующие контракты были честными и открытыми, а американским компаниям было разрешено конкурировать.Таким образом, ресурсы есть, и я, безусловно, поддержал бы большую концентрацию на Латинской Америке, и я думаю, что это может иметь реальное влияние. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос — письменный вопрос — от Чейни Ховарда, который изучает бизнес в Университете Говарда. Вы говорили об эрозии демократического толчка в росте Латинской Америки, особенно с Lima Group. Что, по вашему мнению, должно произойти, чтобы новая сила была создана или поощрялась, чтобы помочь нациям объединиться и улучшить демократический рост? ДАДДИ: Ну, Лимская группа, которая была организована в 2017 году специально для того, чтобы выступать за восстановление демократии в Венесуэле, по сути распалась, поскольку страны стали больше смотреть внутрь себя, борясь, в частности, с ранним экономическим кризисом. последствия пандемии.Некоторые из вас помнят, что, например, в самом начале круизные лайнеры в Карибском море, по сути, перестали плавать. Ну, большая часть Карибского бассейна полностью зависит от туризма, верно. Таким образом, пандемия фактически привлекла внимание людей к их собственным внутренним проблемам. Я думаю, что у нас еще есть хорошие институты. Но я думаю, что нам нужно найти другие способы, кроме санкций, для поощрения поддержки демократии. В последние годы США особенно склонны не к интервенционизму, а к санкциям в отношении других стран.Хотя иногда — и я сам иногда выступал за санкции, в том числе в Конгрессе, в очень ограниченных обстоятельствах — я считаю, что мы должны быть готовы не только к санкциям, но и к поощрению. Нам нужна политика, которая предлагает столько же пряников, сколько и кнутов, и мы должны быть готовы к более активному участию в этом, чем мы делали это в последние пятнадцать лет. Некоторые из этих проблем возникли некоторое время назад. Так вот, одним особенно важным источником помощи в целях развития всегда был счет «Вызовы тысячелетия», и здесь есть ключевой вопрос, который, я думаю, в значительной степени ограничивает степень участия Корпорации «Вызовы тысячелетия», и это касается стран со средним уровнем дохода. не имеют права на их крупные программы помощи.Я думаю, нам следует вернуться к этому вопросу, потому что, хотя некоторые страны относятся к странам со средним уровнем дохода, если вы рассчитываете доход на душу населения только с использованием ВВП, страны с серьезными проблемами неравенства доходов, а также с бедностью не подходят, и я думаю, что мы должны рассмотреть формулы, которые позволили бы нам направить больше помощи в некоторые из этих стран. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на следующий вопрос от Кеннеди Химмела, у которого нет доступа к микрофону, студента Висконсинского университета в Грин-Бей.Кажется, есть неопровержимые доказательства того, что американский империализм вел как тайную войну, так и сам менял режимы в странах Центральной Америки на протяжении прошлого века и нашего нынешнего. Наиболее заметным случаем стала операция «Кондор», пик которой пришелся на время администрации Рейгана. Вы предположили, что проблемы, преследующие эти страны, связанные преимущественно с правыми диктатурами, являются продуктом кланового капитализма, бедности и коррупции, которые являются внутренними проблемами.Считаете ли вы, что некоторые из этих проблем этих стран являются побочным продуктом вмешательства США и Запада, экономической войны, навязывания западного неолиберализма? ДАДДИ: Что ж, это хороший вопрос. Мой собственный опыт работы в этом регионе относится к началу 80-х годов. Я имею в виду, конечно, что во время холодной войны Соединенные Штаты были склонны поддерживать практически любое правительство, которое мы воспринимали или которое настаивало на том, что оно решительно антикоммунистическое. Вот уже несколько десятилетий США делают поддержку демократии основой своей политики в регионе, и я думаю, что мы в значительной степени вышли из — знаете, нашего более раннего периода либо интервенционизма, либо, в некотором смысле, иногда даже когда мы не были полностью — когда мы не были активны, мы были замешаны в том, что мы не применяли никаких стандартов, кроме антикоммунизма, со странами, с которыми мы были готовы работать.Это была настоящая проблема. Замечу, кстати, для всех интересующихся, что несколько лет назад — лет пять назад, если я не ошибаюсь, Ирина, — в Иностранных делах , издаваемом Советом по международным отношениям, серия статей в одном номере под названием «Что на самом деле произошло?», а для тех, кто интересуется тем, что на самом деле произошло в Чили во время правления Альенде, там есть статья человека по имени Дивайн, который фактически находился в посольстве во время переворота и работал, как он теперь признает, на ЦРУ.Поэтому я отсылаю вас к этому. В последние десятилетия я чувствую, что США, безусловно, пытались продвигать свои собственные интересы, но не занимались подрывом правительств, и большая часть экономического роста, которого добились некоторые страны, напрямую связана с тем фактом, что мы заключили соглашения о свободной торговле с большим количеством стран Латинской Америки, чем с любой другой частью мира. Я очень отчетливо помню, что через пять лет после заключения соглашения с Чили объем торговли в обоих направлениях — и, как следствие, не только занятость, но и вид валового дохода — следовательно, очень существенно увеличился; знаете, более чем на сто процентов.То же самое было и с Мексикой. Итак, вы знаете, у нас есть история в регионе. Я думаю, это во многом объясняется тем, что если посмотреть на политику США и понять, что это было — почти все преломлялось через оптику холодной войны. Но, знаете, прошло уже много десятилетий с тех пор, как это было. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я иду к Элизабет Макдауэлл, у которой поднята рука. В: Привет. Я Элизабет Макдауэлл. Я аспирант факультета государственной политики Университета Дьюка.Посол Дадди, спасибо за ваш разговор. Я хочу задать вопрос о потенциальном компромиссе между хорошим управлением и… ДАДДИ: Я потерял твой звук. Пожалуйста, повторите. Q: Как мой звук сейчас? В ПОРЯДКЕ. Мой- ДАДДИ: Тебе придется повторить вопрос. В: Мой вопрос касается критических полезных ископаемых и металлов в регионе, и, по сути, эти металлы и полезные ископаемые, включая литий, кобальт, никель, медь и другие, необходимы для перехода к чистой энергии, и есть много стран, которые ввела новую политику, чтобы получить финансовую выгоду от запасов, поскольку эти полезные ископаемые очень распространены в регионе.И мой вопрос: считаете ли вы, что существует компромисс между устойчивым развитием и наличием полезных ископаемых, которые нам нужны по низкой цене, и возможностью стран извлекать экономическую выгоду из своих запасов природных ресурсов? ДАДДИ: Ага. Я не совсем уверен, как бы я охарактеризовал компромиссы. Но, знаете, как я упоминал, например, в отношении нефти и газа, но то же самое относится и к литию, кобальту и так далее, в большей части Латинской Америки ресурсы, которые находятся под поверхностью Земли, принадлежат нации, правильно.Они принадлежат нации. И в некоторых местах — я очень хорошо помню Боливию — в какой-то момент возникло огромное сопротивление строительству иностранной организацией трубопровода, по которому боливийский газ будет вывозиться из страны. И это сопротивление уходит своими корнями в историю Боливии в том смысле, в каком оно было у большей части населения — что страна эксплуатировалась в течение пятисот лет, и они просто не доверяли разработчикам в обеспечении того, чтобы страна надлежащим образом участвовала в эксплуатации природных ресурсов. газовые ресурсы страны.Всего несколько лет назад другая — кажется, крупная компания — со штаб-квартирой в Индии открыла, а затем закрыла крупную операцию, которая должна была развиваться — я думаю, это тоже была добыча лития — в Боливии из-за трудностей, вызванных правительство. Я понимаю, почему эти трудности возникают в странах, которые эксплуатировались, но учтите, что эксплуатация многих из этих ресурсов является капиталоемкой, и во многих из этих стран потребуется капитал из-за пределов страны.И поэтому страны должны найти способ как обеспечить разумный уровень компенсации компаниям, так и доход для страны. Так что это вызов, верно. Это вызов. В настоящее время в некоторых местах китайцы могут не только разрабатывать, но и вести бизнес, отчасти потому, что у них практически ненасытный аппетит на эти полезные ископаемые, а также на другие товары. Но долгосрочное развитие должно быть вертикально интегрированным, и это — и я думаю, что это потребует много внешних денег, и, опять же, некоторым странам придется выяснить, как это сделать, когда мы говорим о ресурсах, которые , в очень большой степени, рассматриваются как достояние нации.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь задать следующий вопрос Лии Пэррот, второкурснице Нью-Йоркского университета. Считаете ли вы, что сама глобализация, конкурентные глобальные рынки, борьба за влияние в регионе являются причиной роста популистского разочарования, о котором вы говорите? ДАДДИ: Хм. Интересный вопрос. Я полагаю, что это… вы знаете, связь есть. Просто чтобы дать своего рода интуитивный ответ, факт состоит в том, что существуют культурные различия на определенных рынках и регионах мира.Некоторые страны, вы знаете, по-другому подошли к развитию своих рынков труда, а также к торговой политике. Я бы сказал, что сегодня реальность такова, что мы не можем избежать глобализации, и ни одна страна не контролирует ее. Таким образом, странам, которым до сих пор не удавалось внедрить себя и добиться того же роста, что и в других странах, придется адаптироваться. Что мы действительно знаем из предыдущего опыта в Латинской Америке, так это то, что высокие тарифные барьеры — это не выход, верно, что это привело к слабости отечественной промышленности, повсеместной коррупции и, в конечном счете, к очень, очень хрупким макроэкономическим показателям.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь пойти рядом с Альберто Нахарро, аспирантом Университета Дюка Куньшаня. ДАДДИ: Ну. В: Привет. Добрый день. Спасибо за уделенное время. Мой вопрос касается Сальвадора. Я из Сальвадора, и я просто предоставлю краткий обзор. С момента вступления в должность президента и особенно в течение последних шести месяцев президент Букеле и Национальная ассамблея, в которой доминируют союзники Букеле, быстро предприняли шаги по ослаблению системы сдержек и противовесов, подрыву верховенства закона и кооптации судебной системы страны, консолидации власти в Исполнительный.Какой, по вашему мнению, должна быть роль Соединенных Штатов, если таковая имеется, в том, чтобы обратить вспять тенденции отступления от демократии в Сальвадоре? Учитывая недавние события, такие как внезапный отъезд временного посла США Жана Манеса из страны, могут ли Соединенные Штаты продолжать взаимодействие с Сальвадором, особенно в связи с тем, что Букеле укрепляет отношения с такими лидерами, как Си Цзиньпин и Эрдоган? ДАДДИ: Ну, во-первых, я помню, что посол Жан Манес, который, кстати, является моим старым другом, вернулся в Сальвадор в качестве поверенного, и я не уверен, что администрация Байдена действительно назначили нового посла.Я склонен думать, что важно помнить, что у нас есть посольства в столицах для продвижения интересов США, и что, когда мы закрываем эти посольства или прекращаем переговоры с принимающим правительством, это причиняет нам столько же вреда, сколько и им. В какой-то степени, я думаю, нас коллективно беспокоит то, что Сальвадор, по сути, находится на пути к авторитаризму. Отмечу, что Гондурас, Сальвадор и Гватемала, ни одна из этих троих, наряду с Никарагуа, не были приглашены на декабрьский Саммит демократии президента Байдена, и, знаете, вполне может быть, что США.С. должен изучить ряд стимулов для правительства, чтобы восстановить независимость судебной системы и уважение к разделению властей. Я, конечно, думаю, что это в интересах Соединенных Штатов, но это также и в интересах — в интересах региона. Вот почему в 2001 году весь регион собрался вместе, чтобы подписать Межамериканскую демократическую хартию. Как именно это должно быть реализовано — как мы должны реализовать — вы знаете, воля региона — это то, что, я думаю, правительства должны решать коллективно, потому что я считаю, что коллективные действия лучше, чем односторонние действия.Конечно, США не собираются вмешиваться, и в Сальвадоре уже действуют многие американские компании. Вы знаете, регион обнаружил, что восстановление демократии — защита демократии, восстановление демократии — очень, очень трудная работа в последние годы, и это не в последнюю очередь потому, что — это не только Соединенные Штаты, это остальные регион — даже санкции эффективны только в том случае, если они широко соблюдаются другими ключевыми игроками. И я не всегда уверен, что санкции — это выход.ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь ответить на два письменных вопроса вместе, так как их так много. Первый от Молли Тодд из Технологического института Вирджинии. Там она кандидат наук. Размышляя о роли США в продвижении демократии в Латинской Америке, как вы объясняете поддержку США диктаторов в регионе? А затем Уильям Уикс из Университета штата Аризона — насколько влияние Китая способствует авторитарному правлению и препятствует демократии в Латинской Америке? ДАДДИ: Я в этом не уверен — сначала я отвечу на последний вопрос.Я не уверен, что деятельность Китая в регионе препятствует развитию демократии, но она позволила выжить некоторым влиятельным фигурам, таким как Николас Мадуро, выступая иногда в качестве альтернативного источника финансирования рынков для товаров местного производства, а также источника технологий и так далее, чтобы Соединенные Штаты и все остальное, что эвфемистически называют Западом, верно. Таким образом, Китай фактически обеспечил спасательный круг. Линия жизни, по моему опыту, не особенно идеологизирована. Вы знаете, русские в регионе часто кажутся заинтересованными в том, чтобы быть немного щепетильными, ткнуть нам пальцем в глаз и напомнить Соединенным Штатам, что они могут проецировать силу и влияние в Западном полушарии так же, как мы можем в Восточном Европы и Средней Азии.Но китайцы немного другие. Я думаю, что их интересы в основном коммерческие, и в целом они не заинтересованы в латиноамериканской демократии. Таким образом, демократичность не является условием для ведения бизнеса с Китаем. В более общем плане, я думаю, я бы сослался на свой предыдущий ответ. США, по сути, не поддерживали сильную фигуру (фигуры), возникшую в Латинской Америке в последние десятилетия. Но, знаете ли, тенденция принимать то, что многие в Латинской Америке называют caciques , или фигурами силачей — верхом на лошадях, — утвердилась в Латинской Америке, верно, — стала очевидной в Латинской Америке еще в девятнадцатом веке.В ХХ веке, начиная, скажем, в частности, после Второй мировой войны, мы, безусловно, смотрели на вещи больше через призму холодной войны, и я уверен, что не я один вспоминаю, что президент Франклин Делано Рузвельт в определенный момент, я думаю, это был 1947 год, сказал Анастасио Сомосе, что он был сукиным сыном, но, ну, он был нашим сукиным сыном. Я думаю, что такой подход к Латинской Америке давно отложен. ФАСКИАНОС: Спасибо. Я собираюсь пойти рядом с Гэри Прево.Вопрос: Посол, я разделяю ваш скептицизм по поводу санкций и задам очень прямой вопрос. Я считаю, что администрация Байдена в данный момент упускает реальные возможности для диалога как с Венесуэлой, так и с Кубой, отчасти из-за этого раздвоения мира на демократию и авторитаризм, чего администрация Обамы действительно избегала и, я думаю, в результате приобрел значительный авторитет и понимание в более широкой Латинской Америке. Поэтому я очень обеспокоен тем, что сейчас в обоих этих случаях упускаются возможности.ДАДДИ: Я не соглашусь с вами в одной части, отметив, что я уже — и, на самом деле, я написал статью для Совета несколько лет назад, в которой я говорил о желательности поиска выхода для Венесуэлы. Но я отмечаю, что многие из санкций, которые есть, были введены в отношении Венесуэлы, в частности, в течение определенного периода времени как республиканцами, так и демократами, и проблема для США, в частности, в отношении Венесуэлы заключается в том, что страна стала менее продуктивной, более авторитарной, они вытеснили 6 миллионов беженцев и легли тяжелым бременем почти на все другие страны субрегиона.Я не уверен, что в данный момент США упускают там возможность, и, если на то пошло, изменения, которые были внесены на Кубу или в политику в отношении Кубы администрацией Обамы, которые я одобрил, по большей части остались в силе. на месте администрацией Трампа, что достаточно интересно. Были некоторые изменения, но они не были столь драматичными, как надеялись многие, кто выступал против реформ Обамы, и которые хотели обратить их вспять. Так что это оба крепкие орешки. Я думаю, стоит хотя бы отметить, что сочетание некомпетентности, коррупции, авторитаризма, в частности, в Венесуэле, превратившей то, что когда-то было самой успешной демократией в регионе, в бессмыслицу или почти бессмыслицу, Я не уверен, понимаете, как мы справляемся с этим в данный момент.Но я, безусловно, поддерживаю идею поощрения диалога и поиска формулы, которая способствовала бы возвращению демократии. И, опять же, вы знаете, пожив в Венесуэле, я чувствую, что многие — вы знаете, венесуэльцы любят свою страну. Большинство из тех, кто уехал, сделали это не по своей воле или, знаете ли, от счастливого сердца, если хотите. Это люди, которые нашли условия на местах в стране невыносимыми. Что касается того, как мы реагируем на этот вызов, я не вижу в последнее время никаких новых мыслей по этому поводу.Но, конечно же, диалог является его частью. Точно так же и с Кубой у нас — вы знаете, мы видели пятидесятилетнюю политику, которая не сработала. Так что я надеюсь, что когда-нибудь в ближайшем будущем увижу свежие мысли о том, как действовать и на этом фронте. Вы знаете, сложно обойти то, что это не страны, которые уважают права человека, свободу слова, свободу прессы. На самом деле они носят репрессивный характер, поэтому сотни тысяч американцев кубинского происхождения живут в Соединенных Штатах, а миллионы венесуэльцев живут за пределами своих национальных границ.Это настоящая дилемма. Я бы хотел, чтобы у меня было решение, но у меня его нет. ФАСКИАНОС: У нас почти нет времени. У нас есть еще много письменных вопросов и поднятых рук, и я приношу свои извинения, что мы не сможем на них ответить. Но я собираюсь использовать свои полномочия модератора, чтобы задать вам последний вопрос. ДАДДИ: Угу. ФАСКИАНОС: Вы служили — о, это хорошо. Вы прослужили большую часть своей карьеры, более тридцати лет, в правительстве США, а теперь преподаете. Какой совет или что вы могли бы дать студентам по призыву о продолжении карьеры на дипломатической службе, и что вы говорите своим студентам сейчас и профессору или своим коллегам о том, как побудить студентов продолжать? Мы видели, что она стала менее привлекательной — стала менее привлекательной в администрации Трампа.Это может быть вверх — больше на подъеме. Но, конечно, опять же проблема с оплатой и частным сектором против государственного. Итак, какие мысли вы можете оставить нам? ДАДДИ: Ну, во-первых, по моему личному опыту, нет ничего лучше, чем быть американским дипломатом за границей. Мой личный опыт — вы знаете, восходит к 80-м годам. На самом деле я очень недолго был офицером ВВС в начале 70-х. Я думаю, что государственная служба по своей сути вознаграждается, в отличие от работы в частном секторе, где вы действительно можете влиять на отношения между людьми и нациями, и я думаю, что это очень, очень интересно.Я происхожу из семьи, знаете ли, состоящей, знаете ли, из юристов, в частности, в моем поколении, даже в следующем, и я знаю, что это может быть — такая работа или работа в частном секторе, в финансовом сообщество, каким бы оно ни было, также может быть очень захватывающим. Но дипломатия уникальна, и у человека также есть смысл делать что-то, что приносит пользу нашей стране и, хочется надеяться, миру. Рискуя снова быть легкомысленным, я всегда чувствовал, что я на стороне ангелов.Вы знаете, я думаю, что мы сделали много ошибок, но в целом наше участие в странах, в которых я работал, было положительным. ФАСКИАНОС: Замечательно. Что ж, на этой ноте, посол Патрик Дадди, спасибо вам за вашу службу этой стране. Большое спасибо за то, что поделились с нами своими мыслями. Я знаю, что это очень широко, чтобы охватить весь регион, и мы не отдали должное всем странам. ДАДДИ: И нам еще предстоит — и нам еще предстоит упомянуть Гаити, о котором я все время беспокоюсь.ФАСКИАНОС: Я знаю. Есть так много вещей, чтобы покрыть. Недостаточно времени, недостаточно часов в сутках. И мы ценим всех за ваше время, за то, что вы с нами, за ваши отличные вопросы и комментарии. Еще раз прошу прощения, что не до всех дошел. Но нам просто нужно, чтобы вы вернулись. Так что еще раз спасибо. Для всех вас наш следующий академический вебинар состоится в среду, 23 февраля, в 13:00. (ET) с Роджером Фергюсоном из CFR о будущем капитализма. Так что, как всегда, следите за нами в Твиттере на @CFR_Academic.Посетите сайты CFR.org, ForeignAffairs.com и ThinkGlobalHealth.org для изучения и анализа глобальных проблем. Мы распространим ссылку на издание Foreign Affairs , которое упомянул посол Дадди, чтобы вы могли ознакомиться с ним. И еще раз спасибо за ваше время сегодня. Мы ценим это. ДАДДИ: Было приятно. Спасибо. (КОНЕЦ

Вебинар с Патриком Деннисом Дадди 9 февраля 2022 г. Вебинары по академическому и высшему образованию

История Мьянмы

Исторически известная как Бирма, происхождение народа Мьянмы можно проследить от индоарийцев, которые впервые заселили этот район в 7 веке до нашей эры, и монголов, вторгшихся в регион при хане в 13 веке нашей эры, которые некоторое английское влияние добавилось в эпоху Британской империи.Королевство Пэган было первой объединенной версией Бирмы, созданной королем Анавратой. Царство достигло своего пика могущества в 11-13 веках нашей эры и связано с объемом религиозных сооружений в Багане. Затем эту империю завоевывают монголы, которые контролируют регион до середины 16 века. В начале 17 века Британская Ост-Индская компания отправила представителей в Бирму, пытаясь создать торговые посты вдоль Бенгальского залива, и встретила решительное сопротивление со стороны бирманского народа.Британцы, которых нелегко было победить, продолжали свои усилия, которые привели к англо-бирманской войне 1824–1826 годов. В конце концов Бирма будет присоединена к Британской Индии и к 1937 году станет отдельной колонией. помощь Аун Сана в обмен на независимость страны. В 1948 году Бирма официально стала суверенным государством.Члены политической партии Аунг Сана убиты, а аффилированный лидер У Ну назначен руководить страной. Различные фракции продолжают соперничать за контроль над страной.

Ниже приводится краткая хронология ключевых событий с момента обретения Мьянмой независимости. Те, кто находится в турне по Мьянме, могут услышать общие упоминания некоторых из этих фигур, в частности, Аунг Сан Су Чжи, дочери Аунг Сан и нынешнего лидера НЛД, партии, имеющей подавляющее большинство мест в парламенте.

1962 г. – «бескровный» переворот группы социалистов Союзный революционный совет.Генерал Не Вин, лидер, ввел такие изменения, как изоляция страны от остального мира, установление однопартийной системы и национализация торговли по всей стране.

1974 г. – Написана новая Конституция, создающая единое «Народное собрание», которое обладает всей исполнительной, законодательной и судебной властью. По сути, это готовит почву для военной диктатуры.

1989 — Военные меняют название страны Бирма на Мьянму и решают пересмотреть конституцию, чтобы снова разрешить существование нескольких партий, хотя они сохраняют строгий контроль над СМИ, а также выбирают, какие партии могут быть активны в политическом процессе.

1990 г. — Проведены первые многопартийные выборы после переворота с целью создания собрания, которому поручено разработать новую конституцию. Постоянное военное вмешательство (в том числе размещение некоторых лидеров под домашним арестом) приводит к тому, что основная партия (Национальная лига за демократию или НЛД) покидает собрание в 1996 году до того, как конституция может быть завершена. Сообщается о многих нарушениях прав человека во время правления военных, а международное давление с целью перемен усиливается санкциями.

После того, как международное сообщество усилило давление на военачальника с целью освободить некоторых людей из-под домашнего ареста, напряженность в отношениях между правительством и НЛД продолжает расти, что приводит к репрессиям и массовым домашним арестам лидеров НЛД. Аун Сан Су Чжи — одна из тех, кого поместили под домашний арест почти на 15 лет с разными интервалами.

1991 – Аунг Сан Су Чжи получает Нобелевскую премию мира, находясь под домашним арестом.

Недавняя история

2005 г. — Военные созывают собрание партий, чтобы снова переписать конституцию, но запрещают некоторым партиям (включая НЛД) участвовать.

2007 г. — Происходит множество антиправительственных протестов, в том числе широко известная «Шафрановая революция».

2008 – Циклон Наргис опустошает страну. 130 000 человек погибают, а ущерб составляет более 10 миллиардов долларов. 1 миллион остались без крова, и начинают происходить вспышки малярии. Военный режим задерживает въезд ООН и другой помощи от международных неправительственных организаций, что еще больше задерживает усилия по оказанию помощи.
Военный режим начинает вносить определенные политические изменения, в том числе всеобщую амнистию для некоторых политических заключенных, ослабление цензуры в СМИ, создание Национального отдела по правам человека и новые законы о труде.

2011 г. – Мьянму впервые за более чем 50 лет посещает государственный секретарь США Хилари Клинтон. Это приводит к следующему визиту первого президента США в

2012 году. НЛД побеждает на выборах с большим перевесом после снятия определенных ограничений, последние выборы в 2015 году показывают, что НЛД занимает около 70% мест. Некоторые конфликты все еще существуют в некоторых районах с военными столкновениями с местными повстанческими группами, и прогресс все еще шаток, но демократия, похоже, наконец укореняется.

Источники:
https://en.wikipedia.org/wiki/History_of_Myanmar#1948.E2.80.9362
http://www.infoplease.com/country/myanmar.html
http://www.toursinmyanmar. com/travel-guide/myanmar-history.html

Чтобы понять Мьянму после переворота, посмотрите на ее историю народного сопротивления, а не санкций

Мало что отражает жуткую природу недавней политической саги в Мьянме лучше, чем восхождение бирманской учительницы физкультуры к всемирной интернет-славе на прошлой неделе, когда ее видео с утренней зарядкой случайно включило необработанные кадры разворачивающегося переворота на заднем плане.Бывшая изолированная военная диктатура, которая с 2010 года радикально реформировалась и открылась, Мьянма так и не избавилась полностью от своего наследия хунты. Рано утром 1 февраля военные страны Юго-Восточной Азии (Татмадау, как ее официально называют в стране) решили восстановить свой статус единственного центра политической власти Мьянмы, арестовав десятки ключевых гражданских политиков и активистов, объявив чрезвычайное положение и передача власти ее главнокомандующему Мин Аун Хлаингу.

Многие обозреватели политической истории страны предлагали объяснения, почему переворот произошел именно в этот момент. Некоторые подчеркнули неуверенность Татмадау в своем будущем статусе, поскольку всенародно избранное гражданское правительство во главе с Аун Сан Су Чжи попыталось уменьшить политический авторитет военных. Другие подчеркивают требование Татмадау об уважении, которое правящая партия — Национальная лига за демократию — категорически отрицает, отказываясь расследовать заявление военных о фальсификации результатов голосования на всеобщих выборах в ноябре 2020 года.

Какие бы факторы ни щелкнули переключателем, возрождение военной диктатуры быстро материализуется для народа Мьянмы. Хирургическими шагами прямо из учебника по перевороту «Татмадау» всего за одну неделю сделал следующее: провел ночные аресты основных оппозиционных политических деятелей по всей стране, собрал Государственный административный совет во главе с Мин Аунг Хлаингом, заполнил большинство министерские посты, предъявили обвинения де-факто гражданскому лидеру Аун Сан Су Чжи и де-юре президенту Вин Мьинту, ограничили свободу выражения мнений в социальных сетях, неоднократно отключали телефонную и интернет-связь и ввели военное положение в крупных городах.

В ответ бирманские общины в Мьянме и за рубежом отказались хранить молчание. Многие воспользовались платформами социальных сетей не только для того, чтобы выразить свое неверие, страх и гнев, но и для мобилизации на коллективное ненасильственное сопротивление.

Хотя либерализация в стране за последние 10 лет временами приостанавливалась и систематически исключала многие этнические и религиозные меньшинства, тем не менее, она предоставила беспрецедентные политические права и экономические возможности значительной части населения.По сравнению с военной диктатурой, существовавшей до 2010 года, при системе, управляемой в основном гражданскими лицами, большинство людей в Мьянме пользуются расширенными свободами выражения мнений и собраний, правом голоса и политического представительства, а также растущими возможностями для бизнеса и образования, а также международная экспозиция и доступ в Интернет. Переворот для них означает возвращение в темное прошлое, где ничего из этого не существовало, и переворачивание их жизни с ног на голову.

Однако, несмотря на всеобщее отчаяние, призывы к сопротивлению перевороту быстро распространились в социальных сетях, обходя многочисленные интернет-блокировки.Движение гражданского неповиновения, призывающее государственных служащих прекратить работу, привлекло на свою страницу в Facebook сотни тысяч подписчиков. Другие известные активисты обратились в Facebook, чтобы призвать к мирным уличным протестам по всей стране. Миллионы интернет-пользователей также призвали своих контактов прислушиваться к рекомендациям лидеров гражданского общества по ненасильственному сопротивлению и делиться советами по безопасности и общению.

Примечательно, что это не первый их раз, когда они действуют коллективно, чтобы противостоять военным правителям.Стойкая борьба с репрессивными диктаторами была отличительной чертой бирманского общества. В течение почти 50 лет военного правления, с 1962 по 2010 год, каждое десятилетие в городских районах по всей стране возникали протестные движения и восстания против режима. Несмотря на жестокие репрессии, тысячи рядовых активистов и их сторонников организовали исторические студенческие протесты, рабочие протесты и бойкоты под руководством монахов, которые объединились в общенациональном продемократическом движении. Старшие поколения активистов продолжали вдохновлять и передавать уроки ненасильственных стратегий новым лидерам движения, которые затем продвигали движение вперед в годы репрессий.

На этот раз все по-другому. В последнее время мы стали свидетелями и, возможно, еще увидим новшества в тактике ненасильственного сопротивления. Поскольку группы гражданского общества в Мьянме значительно расширились и интегрировались в глобальные сети активистов за последнее десятилетие, они хорошо подготовлены к различным урокам, полученным в стране и за рубежом, чтобы начать крупномасштабную и устойчивую мобилизацию в эту цифровую эпоху. Хотя, как показала история, Татмадау может еще больше ограничить места проведения массовой мобилизации, продемократические кампании Мьянмы, скорее всего, будут развиваться даже в условиях суровых репрессий.

Для борьбы за политические права людей в Мьянме крайне важно, чтобы международное сообщество уделяло приоритетное внимание оказанию прямой поддержки усилиям сопротивления перевороту, а не сосредотачивалось на экономических санкциях. Различные формы иностранной поддержки внутренней активности способствовали росту продемократического движения до 2010 года. Такие радиостанции, как BBC, «Голос Америки» и «Радио Свободная Азия», даже сыграли решающую роль, помогая бирманским активистам транслировать свои кампании, в результате превращая прохожих в информированных участников.

Применение санкций не подтолкнуло военных диктаторов Мьянмы к демократии и, вероятно, не приведет к этому. Вместо этого жертвами их экономического воздействия становятся обычные люди. Соседи Мьянмы в Азии, несомненно, будут продолжать отдавать приоритет экономическому взаимодействию, независимо от внутриполитических обстоятельств Мьянмы. Западу, скорее всего, не удастся переломить нынешние политические тенденции с помощью санкций, и он только уменьшит свое значение и создаст вакуум, который заполнят экономические партнеры Мьянмы, желающие этого сделать.Извлекая уроки из того, что срабатывало и не срабатывало в прошлом, международное сообщество получит больше шансов помочь жителям Мьянмы восстановить свои права и свободы.

Мьянма: Хронология хрупкой демократии | Новости Армии

Военные Мьянмы захватили власть в понедельник после задержания лидера Аунг Сан Су Чжи и других высокопоставленных деятелей правящей Национальной лиги за демократию (НЛД) в ходе серии утренних рейдов.

Население Юго-Восточной Азии знакомо с военным правлением.

Страной управляли вооруженные силы, пока они не начали уступать власть чуть более 10 лет назад.

«Военные всегда действовали непрозрачно», — сказала Флоренс Луи из «Аль-Джазиры», которая много писала из Мьянмы. «Он во многих отношениях считал себя выше закона».

Вот временная шкала:

 

Аун Сан Су Чжи, которой тогда было два года, с отцом Аунг Сан, матерью и двумя старшими братьями в 1947 году [Файл: Kyodo News через AP Photo]

1947

Убит Аун Сан, сражавшийся против японцев и приведший страну к независимости от Великобритании.Аун Сан Су Чжи — его единственная дочь и младший ребенок.

1948

Мьянма получает формальную независимость при президенте У Ну.

1962

Военные под командованием генерала Не Вина приходят к власти в результате переворота. Все оппозиционные партии запрещены, а военные берут под свой контроль все предприятия и отрасли. Его экономическая политика и преднамеренная изоляция страны ведут к экономическому застою и разорению.

Военные организовали свой первый переворот в 1962 году, что привело к изоляции, политическим репрессиям и крайним экономическим трудностям [Файл: AP Photo]

1988

Продемократические протесты в августе были жестоко подавлены военными, и, по данным групп гражданского общества, погибло до 5000 человек.В сентябре Аун Сан Су Чжи основывает Национальную лигу за демократию (НЛД).

1990

Под международным давлением военные назначают выборы, на которых НЛД побеждает с большим перевесом голосов. Военные отказываются признать результаты или передать власть, и Аун Сан Су Чжи арестована и помещена под домашний арест.

1995

В июле Аун Сан Су Чжи освобождена из-под домашнего ареста.

Аун Сан Су Чжи в окружении репортеров у себя дома в Янгоне после того, как ее освободили из-под домашнего ареста в 1995 году.Ее снова задержали в 2000 году [Файл: Stuart Isett/AP Photo]

1997

Мьянма присоединяется к Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН).

2000

Аун Сан Су Чжи снова задержана, поскольку Европа ужесточает санкции против Мьянмы.

2002

Аунг Сан Су Чжи снова освобождена и разрешена путешествовать по стране.

2003

Аун Сан Су Чжи снова арестована — якобы для ее защиты — после нападения на ее конвой.

По данным Burma Campaign UK, более 70 ее сторонников были забиты до смерти во время майского нападения Союзной ассоциации солидарности и развития (USDA), политического ополчения, поддерживаемого военными. Позже USDA было преобразовано в Союзную партию солидарности и развития (USDP), марионеточную партию военных в парламенте.

2006

Военные объявляют о переносе столицы в Нейпьидо, новый город, тайно построенный на полпути между Янгоном и Мандалаем.

2007

Тысячи людей вышли на улицы Янгона в знак протеста под руководством буддийских монахов после того, как военное правительство отменило субсидии на топливо. Десятки убиты в ходе последующего военного подавления.

2008

Процесс демократизации начинается со спорного конституционного референдума, который состоялся всего через два дня после того, как циклон Наргис пронесся по дельте Иравади, оставив десятки тысяч погибших.

Циклон Наргис, обрушившийся на дельту Иравади в Мьянме, унес жизни десятков тысяч человек.Несмотря на это, военные продолжили свой конституционный референдум [Файл: AP Photo]

2010

USDP побеждает на выборах, которые бойкотирует НЛД. Аунг Сан Су Чжи освобождена из-под домашнего ареста в ноябре.

2012

Боевые действия между буддистами и мусульманами на западе штата Ракхайн привели к сотням погибших и десяткам тысяч перемещенных лиц рохинджа.

2015

НЛД с большим перевесом побеждает на всеобщих выборах, и Су Чжи становится лидером в специально созданной роли государственного советника.

2016

В Ракхайне снова вспыхнули беспорядки после того, как боевики рохинджа напали на три полицейских пограничных поста, убив девять полицейских. Военные репрессии вынуждают десятки тысяч людей уехать в соседний Бангладеш, а также в Малайзию и Индонезию.

2017

Жестокие военные репрессии в Ракхайне вытесняют более 730 000 рохинджа в Бангладеш. Организация Объединенных Наций заявляет, что кампания массовых убийств, изнасилований и поджогов проводилась с «намерением геноцида», что Мьянма отрицает.Позже Су Чжи защищает Мьянму от обвинений в геноциде, выдвинутых в Гааге.

2019

В Ракхайне начинаются боевые действия между правительственными войсками и Армией Аракан (АА), этнической группировкой Ракхайна, стремящейся к большей региональной автономии. Су Чжи призывает армию «раздавить» повстанцев.

2020

НЛД заявляет о громкой победе на парламентских выборах, набрав больше голосов, чем в 2015 году.

USDP требует повторного проведения выборов и призывает к военной помощи для обеспечения справедливости, заявляя о нарушениях.

2021

26 января: Армейский военный представитель бригадный генерал Зо Мин Тун предупреждает, что вооруженные силы «примут меры», если избирательный спор не будет урегулирован, и отказывается исключать возможность государственного переворота, попросив избирательную комиссию проверить списки избирателей, в которых, по ее словам, есть расхождения.

28 января: Избирательная комиссия отвергает обвинения в фальсификации результатов голосования, заявив, что не было допущено достаточно крупных ошибок, которые могли бы повлиять на достоверность результатов голосования.