Аскетический образ жизни

Стенограмма беседы, состоявшейся 24 декабря 2011 г. 

Ну что ж, дорогие друзья, сегодня у нас очередная беседа по перечню тем, как вы помните, нами выставленных. И она открывает перед нами совсем другой образ. Называется она «Аскетический образ жизни».

Это вопрос об аскетизме как таковом, о том, что такое аскетика, почему она нужна, что она делает, для чего, а может, она вообще не нужна. Перед нами стоит некоторый большой вопрос в череде не перечисленныхо нашем времени и востребованности аскетизма в наше время. И я бы сказал, что, наверное, трудно найти более противоречивое время, чем наше, особенно применительно к этой теме — об аскетическом образе жизни. Ну что, спрашивается, кто станет сейчас так жить, если мы не будем брать какую-то кучку нас с вами православных, маленькую и ничтожную, а достаточно широкое поле, миллионы людей, которые в мире в этом ходят? А если мы с вами еще и ко всему прочему заузим это все на предмет сколько-нибудь передового авангарда человечества? Да, ясно, что туземцы Кении какой-нибудь совсем не очень в теме мировых проблем да и не очень рассуждают о высоких материях там, хотя туда надо, конечно, съездить, и там надо пожить — может быть, там своя глубокая духовность тоже есть.

Условно говоря, огромные просторы различных регионов земного шара совершенно не расположены иной раз к той проблематике, которую аскетизм несет с собой. Но тем не менее я все-таки скажу следующую вещь: аскетика в нашем противоречивом времени одновременно и всеобще отрицаема, и всеобще утверждаема. Вот такое достаточно парадоксальное заявление, которое я попытаюсь вскрыть в дальнейшем нашем экскурсе, в дальнейших наших размышлениях.

Время наше настолько противоречиво, что оно настолько же отрицает аскетизм как таковой, настолько же его и использует, если хотите, обращается к нему, живет им, действует и осуществляет в своей жизни. Ну, во-первых, на чем хотелось бы сосредоточить ваше благочестивое внимание — что означает аскетика. Аскео (греч. ασκησις) — упражнение, упражняюсь, то есть отсюда оно идет и предполагает как буквальное толкование термина, так и более расширенное. И мы будем как буквально, так и расширенно использовать его в зависимости от нашего контекста.

Далее что мне хотелось бы отметить.

Что как только мы говорим с вами, особенно в нашей среде, об образе жизни аскетическом, то у нас всегда вызывается впечатление в нашем воображении, в нашей памяти всегда появляются православные анахореты, православные аскеты, постники, пустынножители раннего христианства, среднего периода или позднего времени. Таковые у нас в среде даже встречаются, и у нас такой вот устойчивый образ возникает. Но при этом всем, наверное, не стоит нам сужать эти рамки только православной средой, нашими традициями, христианством, особенно в восточной его части, потому что, когда мы говорим о первом тысячелетии, мы говорим с вами о двух обрядах — западном христианстве, тогда еще православном, и восточном. А на сегодняшний день про западное христианство у нас с вами вообще никаких иллюзий нет, нам кажется, что там вообще никаких аскетов не было и не может быть. Поэтому наш кругозор, наши рамки сужаются, безусловно, только ареалом православных близких стран. Это Балканский полуостров, есть болгары с сербами, с румынами, и мы, конечно, здесь. И все собственно. Ну, греки, там еще где-то и как-то.

Надо сказать, что аскетическая направленность наблюдается не только в православной среде, но и всякая вообще великая религия обязательно использует аскетические практики. Обязательно, без этого никуда. Это еще один такой очень важный тезис, который мы должны с вами очень хорошо понять. И аскетические практики тоже имели место в некоторых регионах земного шара — раньше православной среды. И в частности, можно привести очень знаменитый, очень известный опыт буддийских монахов. То есть индуизм, буддизм очень ярко как раз проявляется, насколько мне приходилось видеть собственно буддийских аскетов, — как чисто визуально наблюдать за ними, имеется в виду, конечно, по телевидению, потому что на Тибет я не ездил и с ними не общался, безусловно, так и по опыту комментаторов, которые использовали литературу по этому вопросу и описывали все это. Вы знаете, это особенно, конечно, Тибет, особенно практики йоги и так далее, в общем мы с вами слышали об этом, это достаточно растиражировано сейчас, и реклама этому дана достаточно большая.

Так вот эти аскетические практики были раньше, чем само христианство, потому что буддизм раньше христианства был, и интенсивность занятий буддийских аскетов, в частности воздержание от пищи там, питья и так далее, — по количеству дней превышает всякую меру. То есть гораздо выше интенсивность, чем у православного нашего уклада, это факт. И то, что мне удавалось наблюдать, на это смотреть страшно, там абсолютно какие-то скелеты, живые просто скелеты, ведь если задача только в том, чтобы не есть месяц вообще ничего, два месяца, три и так далее, на воде какой-то только, то, конечно, высохнешь совершенно. Это все наблюдается, и мы с вами должны знать, что там это есть. Есть это и в мусульманстве. Мы с вами уже приобщились, так сказать, к мировому ареалу, в частности египетского региона, куда полстраны систематически ездило последнее время, и мы с вами знаем, что какие-то посты там соблюдаются много лучше, чем у нас православных, в смысле, конечно же, площади покрытия, то есть процентного количества населения, которое использует это все, в отличие от нашей среды, особенно нашей русской, которая начала в масштабе всего населения это применять буквально только с 1990 года.

До этого у нас только узкий слой воцерковленных православных людей этим занимался. Так что очевидно, что в мировой практике это есть, и всякие другие, собственно языческие, религии, о них можно тоже много говорить, — обязательно применяют воздержание, посты и так далее.

Вот эта мировая практика может иногда в светском сознании, особенно внешне, поражать воображение и создавать впечатление, что, чем он большее количество дней может без еды, тем он аскет больший и лучший. Это, наверное, одно из самых больших заблуждений, потому что христианство это знает все, но не приветствует и даже просто возражает. Возражает и говорит о том, что эти все практики поверять нужно некоторыми критериями, вопросами, на которые будут сразу даны нужные ответы. И среди них следующие: для чего? ради чего это все делается? Буддийский аскетизм глубоко противен и противоположен христианской направленности нашей православной, особенно потому, что отношение к бытию и к телу у него глубоко отрицательно. И этим самым все и провоцируется дальше, используется и приводит к таким итогам, окончательно противоречащим православному пониманию, как самоуничтожение.

Аскетизм в православном понимании ни в коем случае не есть самоуничтожение, хотя очень многие комментаторы, наблюдатели или внешние, как я обычно говорю, так нам и инкриминируют с нашими постами, особенно кто очень усиленно этим занимается, и выдвигают соображения такого характера: «Зачем вы занимаетесь самоуничтожением?». На что иной раз обычный православный даже не находится, что ответить. Потому что по формальному признаку на самом деле: испорченный желудок, возбужденная нервная система в течение всей Четыредесятницы — элементарный итог очень многих случаев. И поэтому я не устаю говорить, что это наше высказывание о том, что, как только пост наступил, начинают бесы мучить, — это общее наше место, мы очень охотно идем на поводу, начинаем объяснять, что Великим постом всегда бесы мучают, и это положено, это нормально, — дискредитируя, правда, самих себя полностью и целиком. На самом деле они мучают только потому, что у нас подорвана база, наша соматическая база подорвана, а за ней тянется психическое здоровье.

И поэтому человек становится не очень вменяемый, очень уязвимый для бесовских ударов и превращается в такую овчарку хорошую, которая бросается в течение Великого поста на всех, пока наконец на Пасхе она не отъедается сливочным маслом просто-напросто, — и затем начинает добреть, такое ощущение, что благодать Божия наконец пришла. Очень пикантно все это выглядит, но, главное, это подтверждает какие-то наши интуиции: видимо, бес отступил, в связи с Воскресением Христовым. Это бывает очень потешно, очень неграмотно, и это называется «духовный вандализм», который очень часто нам свойственен. И поэтому вот эти практики — очень интенсивные, очень эффектные, понимаете, да? Когда выходит абсолютный скелет, йог какой-нибудь, который в землю себя зарывает на сколько-то дней, недель, — так, значит, это, выходит, уровень высокий! Конечно же, ничего подобного. И надо понимать, что означает этот вопрос: для чего, для какой цели ты это все делаешь?

Зная о том, что все мировые практики, вернее все мировые религии, обязательно используют практику аскетического воздержания, мы с вами теперь должны задать этот вот ключевой вопрос, один из следующих наших в сегодняшнем размышлении: почему же тогда применяются эти аскетические тренировки? Для чего они нужны? Для какой цели происходит в некоторых религиях даже самоуничтожение, стремление, как в буддизме, уничтожиться, уйти из этого мира таким, как они скажут, благочестивым образом? Ведь у них существуют свои заповеди «не убий», то есть они убивать себя совсем не могут, так-то, может, вены вскрыл себе, отошел вообще в нирвану эту, — ан нет, так вот как раз не отойдешь, а наоборот, переродишься в кого-нибудь похуже, и там будут новые приключения и так далее, то есть это будут еще более сложные проблемы.

А для чего же тогда вообще мировое сознание обращается в эту сторону?

Здесь, мне кажется, следует сказать следующее. Во-первых, как люди, закончившие среднюю школу, учившиеся в каких-то заведениях, мы знаем с вами прекрасно о действии обычных физических законов, и мы представляем хорошо из наблюдений, что происходят определенные закономерности, которые связаны с попыткой соблюсти какие-то наши кондиции. Если, например, человек поставил себе задачу окончить какой-то институт, то он должен обязательно заняться этими делами и постоянно что-то заучивать, причем тратить огромное количество сил на это. Если он поставил себе задачу вправить тело в какие-то рамки, он должен смотреть за умеренностью в приеме пищи и, во всяком случае, сделать все, чтобы не испортить себе желудок, чтобы, я не знаю, не допиться до ручки… То есть человек должен выполнять те задачи, которые у него есть. Когда мы касаемся с вами физического мира, то никаких вопросов у нас не возникает: стоит задача, и мы ее выполняем, что называется, не глядя. Закономерности эти вполне очевидны: не будешь ты учить биохимию в медицинском институте — не будешь ты медиком, вот и все, не будешь — и конец. Поэтому надо все это делать, и мы делаем, без всякого разговора это осуществляем и придерживаемся определенных правил, причем, чем более ты неукоснительно это делаешь, тем лучше у тебя это получается.

Но теперь у нас вопрос другой, и он тоже очень важный. Если дело касается нашей физиологии, нашего порядка, так сказать, памяти, образования и так далее, то с этим вопрос ясен. А когда мы говорим о нашем духе, то вопрос как раз о следующем: возможно ли воздействие на сам дух какими-то способами, связанными с соматическими проявлениями? Возможно или нет? Или можно дух рассматривать как субстанцию иной совершенно природы — нематериальную, нефизиологическую — и поэтому не применимы к нему такие же меры по соблюдению этой кондиции? Этот вопрос достаточно трудный, потому что у нас очень часто разделение такое есть: мы где-то, может, действительно будем трудиться, где-то мы действительно скажем, что чего-то нам нельзя, нам требуется придерживаться определенных правил, а где-то — опустим поводья этой лошади, как мы говорили все раньше, «у пьяного карела», он сам проторит себе дорогу и как-то придет к хате, вывезет — авось, куда-нибудь. Ну а больше даже так вот: считаем, что дух вообще дышит, где хочет, и поэтому он нуждается в сугубо своих правилах, ему одному известных, поэтому не надо его трогать, а если и будешь трогать, то все равно ничего не поможет. Это все — касательно воли, касательно этих смыслов в нашем сознании, управления мыслями в частности. Это, конечно, к нашей среде и аудитории направлено, потому что этой аудитории многое ясно в этом вопросе, а в этом мире это совсем не ясно, и считается, что не действует это все и не может дать никакого результата.

Так вот, я должен сказать, и вам это тоже достаточно известно, что теперь, уже в течение двух тысячелетий, мы с вами имеем определенный опыт христианского наблюдения по этому вопросу, который осуществил некоторые выводы. А уж аскетической литературы — ее достаточно много, и православный народ чаще всего в своей массе читает и обращается как раз именно к аскетической литературе, потому что ему внутренне это больше интересно. Я вижу по процентному соотношению людей, читающих интеллектуальную православную литературу и душевно полезную аскетическую, — у нас перевес идет большой на аскетическую как раз литературу. Поэтому вы, я думаю, представление имеете по этому вопросу, и я рекомендую и дальше читать по мере сил и возможностей литературу либо околоаскетической направленности, либо аскетической. «Добротолюбие» (греч. φιλοκαλείν), конечно же, вы все знаете, эти несколько толстенных томов, которые всегда рекомендуется читать, и там есть и указания, и все прочее.

Что же мне хотелось здесь выделить на сегодняшний день? Что все изучения и наблюдения этого вопроса православными подвижниками, анахоретами, записанные и переданные исходя из своего опыта, имеют действительно сформулированные методики, как бы это слово ни резало слух, потому что, полагаемое на духовную жизнь, оно каким-то диссонансом, конечно, слушается, и поправка в этой терминологии у нас должна с вами быть. Но методики есть, безусловно. В самом общем виде они могут быть сформулированы. Я их сформулирую в виде трех базовых положений.

Первое — это запирание энергии, так я сформулирую. Второе — перераспределение сил наших физиологических, психологических и так далее. И третье — это снижение активности страстей. Вот в основном к этим трем положениям направлено все наше аскетическое делание. Подвижники заметили в своих наблюдениях, что следует двигаться в этих направлениях, в этих типах, общих таких направлениях, ибо они выполняют поставленную задачу. Попытаемся описать вкратце каждое из этих положений.

Первое — запирание энергии. Я специально так назвал это, как бы более хлестко. Что оно собой представляет? Я начну с одного высказывания профессора Осипова, который как-то на лекции, когда я был семинаристом, получил один вопрос: «А почему у нас, у русских, ничего не получается в государственном, социальном устройстве? Почему у нас так все плохо?» Этот вопрос стоит не только сейчас, а в тех 80-х годах, когда я сам учился, тоже стоял. Тогда у нас с вами было 90 % атеистов, это 1980 год. Было 90 % атеистов, и только 10 % было верующих, и то эти 10 % — это очень сильно натянуто, если посчитать по храмам: в Москве их было всего 43, понятно или нет — 43 храма? Я думаю, эту цифру вы все слышали сто раз уже. При современной тысяче на сегодняшний день, в общем количестве, по-моему, 840, правда, это с храмами домовыми, больничными, институтскими, с часовнями и так далее, — но тысяча. Москва наиболее, я бы так сказал, религиозно ориентирована была, действительно стояла с огромным отрывом от других городов. Я помню, как на Синодальной комиссии в 1982 году, тогда прежнему еще митрополиту Филарету, подавали эти статистики, эти справки по городам: в процентном отношении Москву превосходил, знаете, какой город только? Вам он тоже очень известен, и вы все согласитесь, — Сергиев Посад, тогда Загорск. Вот там атеисты не знали, что и делать: лавра настолько придавливала все вообще, что там, конечно, показатели были очень «плохи». Это я говорю к тому, чтобы немного подтвердить мысль Осипова (как сейчас это помню, очень живо все было, за цитату не ручаюсь, а за точность мысли ручаюсь практически), а сказал он следующее: «Вы знаете, вообще у русских людей (в частности, тогда советских) духовная составляющая, вне зависимости от конфессиональной принадлежности, огромная, большие силы идут на духовность. И на другое просто не хватает сил. Если мы, православные, хоть ходим в храм, это предметно и ясно — куда мы направлены, у нас есть иконостас, престол, и мы там молимся и так далее, то все прочие — на кухнях, в своем культе кухонь…» Как я встречал одну статью, которая утверждала такую мысль, что религиозность советского общества заключалась в «алтаре на кухне» — потому что все культовые действия совершались там. А что значит «культовые действия»? — Это были размышления. Когда человек приходит в храм, то у него происходит очень интенсивный диалог с Богом. Если он пришел в храм и начинает верхоглядничать и думать, сколько пирогов он не съел, — это вообще никуда не годится, и другое дело, если он не совсем молится о грехах и не очень по существу, но переживания за родственников, за себя, за близких, проблемы какие-то — всегда у него, конечно, в голове — это нормально. Он приходит к Богу и осуществляет интенсивный разговор. Так вот, автор этой статьи утверждает, что все советское время это все у нас происходило на кухнях, там это все совершалось, потому что больше нигде нельзя было, религиозное чувство рвалось со всей своей силой, которая была заложена, и там все собственно и реализовывалось. Вот Осипов и говорит: «Если мы хоть знаем, как мы молимся, куда мы тратим эту силу, то все остальное сообщество тратит ее вообще не поймешь куда, но душевный растрат идет огромный, на другое сил уже не остается…» Так он сказал приблизительно.

По советскому времени, которое в данном случае я описал, это-то ладно, но в целом по Руси как таковой, и Российской империи в частности, и собственно в постсоветском пространстве, в котором мы сейчас с вами живем, это, конечно, имеет свою применимость и может быть действительно анализируемо. Вот такое изречение. Но оно, на мой взгляд, не является очень спорным, поскольку действительно психическая энергия растравливает, приводит совершенно в изнеможденное состояние нашу нервную систему, мы действительно можем обессилевать, человек обессилевает необычайно, тут спорить, я думаю, бессмысленно. Так вот, сообразно этой идее, идет определенное запирание энергии, которая, скапливаясь, может давать, и дает, выплеск нормальных творческих и духовных свершений.

В чем это запирание энергии выражается в нашей практике и в прошлом в русском этносе? — Это монашество. Очень характерный пример, и я могу сам подтвердить это. На самом деле я их наблюдал очень много, просто «варился» буквально в этой среде лет пятнадцать. Я видел, что монашеский уклад сам по себе дает огромное сосредоточение энергии, направленное в храмовую деятельность, в устав, в молитву и так далее, я видел это. И как только этого нет — вот тогда с монахом происходит невероятное: он начинает буйствовать, он начинает гонять куда-то, бегать, еще что-то такое, то есть этот расход, конечно же, обязательно требуется, он требует своего осуществления. И это первое положение, согласно которому, как я уже сказал, запереть энергию вполне можно. У нас с вами есть здесь одна очень важная нить, которая практически все решает. В частности, это связано с браком, это связано с нашими интимными отношениями, это связано с сексом и так далее, где сил требуется колоссально, и туда уходят огромные силы. Вот почему в монашестве одно из основных требований, и наиболее тяжелых аскетических требований, — это воздержание от семьи. Здесь эта энергия экономится очень и очень сильно и очень здорово. Если мы, наоборот, видим беспорядочные связи и так далее, то наблюдения показывают, что человек полностью истощается. Его интеллектуальные возможности на внешнее никак не реагируют, и мы видим: они говорят нормально, считают нормально, тут ничего, отличия вроде бы никакого нет. Но не надо смотреть на эти поверхностные параметры, надо смотреть на некоторые более внутренние, когда требуется творчество, требуется сосредоточение духовное, концентрация определенная, — вот это действительно можно подсмотреть. И эта так называемая разинтегрированность личностного начала, при беспорядочных связях, — она имеет всеобщее хождение, как некоторая констатация, спорить с этим бессмысленно. И поэтому христианство на это накладывает свое решение, рекомендации, которые необычайно запирают эту энергию колоссальную и дают ей выброс уже совершенно в другую сторону. Если мы хотим для Бога послужить, то тогда, конечно, здесь это реализуется в полной мере.

Далее второй момент. Это перераспределение. Оно связано во многом с первым и вытекает из него. Снова мы говорим о нашей психической, физиологической энергии, которая наполняет человеческий организм, и она может перераспределяться. Как я уже сказал, из предшествующего положения — запирания — энергия идет как раз на это перераспределение. Опять-таки мы знаем физический закон о перераспределении сообщающихся сосудов, гидростанций и так далее, когда вода подпирается, затем низвергается с силой и так далее, — имеет ли это некоторую аналогию в духовной сфере? Да, действительно, имеет. Имеет свою аналогию, немного действует по-другому, но во многом узнаваемо, безусловно, это перераспределение вполне может иметь место. И в христианской двухтысячелетней практике это перераспределение активно используется.

И наконец, третье положение. Это самый центр, ради чего эти предшествующие два во многом и предприняты. Я сказал о том, что это запирание энергии, сил, ресурсов человеческих и ее перераспределение, конечно же, идет на служение Богу. Происходит выброс творческой энергии, которая сначала страдает от дискомфорта неразрешенного, недозволенного, но затем происходит оплодотворение вдвойне, втройне — от преодоления, когда человек умеет преодолеть эти искушения, эти трудности и затем реализовать их в служении Богу. А вот третье — это смягчение самого большого — страстей наших. Это одно из самых главных во всей аскетической практике.

Как я уже сказал, психофизическое, физиологическое наше состояние во многом имеет свою зависимость от соматики и от энергии в ее уже не полудуховном смысле, а в смысле именно физиологическом. И чем больше происходит потребления продуктов питания, чем больше мы едим-пьем, чем больше мы наблюдаем всего и вся, дозволенного и недозволенного, тем больше у нас происходит возбуждение нашего внутреннего мира, как положительного, так и отрицательного, но отрицательный всегда придавливает положительный, и в этом случае у нас начинает энергия страстная возбуждаться колоссально. Само воображение у нас дорисовывает, что хочешь, и я думаю, что каждый может заглянуть в самого себя и посмотреть на какие-то труды, публикации, которые могут пролить свет на эту сферу, на эту область. Действительно, одна область воображения чего стоит, и она может распалять настолько, что потом остановиться уже невозможно. Эти процессы подвижники благочестия давно пронаблюдали, давно сделали свои выводы и рекомендовали некоторое ограничение — ограничение в потреблении мяса, молока, как у нас всегда это и имеет место. Особенно часто кричат про молоко: «Почему молоко запрещают Великим постом?!» — это подмечено давным-давно, что молоко дает детонацию свою — и получается проблема, ведь у нас есть тело, у нас есть энергия, у нас есть свои побуждения, есть свои психические и физические устремления. Возникает вопрос, как с ними справиться, что сделать, как умерить их, как унять, — это вопрос очень тяжелый и очень большой. И самовоздержание, ограничение и нескончаемое упражнение в этой области как раз и дает нам ослабление этих ударов изнутри. Действительно, одного только воздержания в пище, в питии и в наблюдениях не хватает, это мы знаем, искушения сохраняются, и требуются еще большие навыки, большая помощь опытных людей, чтобы свести это на нет, и на нет, конечно, свести тоже окончательно не удается. Поэтому такие воздержания в посте не являются некоторой методикой, которая может снять вообще этот вопрос, и не надо так думать, и не надо надеяться на это. Это есть именно помощь, определенный механизм, определенные правила, которые могут помочь справиться с теми или иными проблемами, которые у каждого могут быть в разных точках, в разных углах нашей психики, нашей физиологии, проявляться немного по-разному, хотя в целом мы знаем все эти типы, все эти проблемы, но индивидуальность, конечно же, есть. И у одного просто ослабленное воображение, ему хоть смотри, хоть не смотри какие угодно фильмы, у него ничего не остается, а у другого все сразу отпечатывается необычайно, и тогда, если он посмотрел в одну сторону, на один киоск, — все, ему достаточно на целый месяц. Надо это все учитывать. Это третье, которое составляет завершающий и самый главный этап — по ослаблению действий этих страстей.

Конечно же, это все дано в рекомендациях отцов-аскетов, отцов-анахоретов, пустынников благочестия, которые занимались этим вопросом. И все они говорят, что без этих ущемлений себя, без этой тренировки, то есть, другими словами, без аскезы, вообще невозможно существование и невозможно созидание, а самое важное — это созидание. И если у нас созидание — для спасения души — это одно, и мы все понимаем эту ценность, то огромное количество людей, подавляющее количество людей, этого не понимает, но понимает, что такое созидание, потому что им же надо создавать что-то. А созидание культуры всегда связано с аскетизмом.

Таким образом, эти аскетические правила, методы и самая аскеза как таковая, исходя из, как я уже сказал, наработок святоотеческих, приобретают универсальный характер. Что это значит — универсальный характер? Это означает, что аскеза была всегда, что она есть на сегодняшний день, что она всегда будет и что она позарез нужна, и тот, кто ее отрицает, обречен на вырождение. Вот этот базовый вывод, который вся аскетика как раз и доносит до своего читателя, до верующего человека. Но с верующим человеком здесь достаточно просто, потому что понятие спасения является центральным для нашего представления, и все остальное, конечно, блекнет и темнеет. И мы понимаем, что вне самоограничения спастись невозможно.

Теперь я хотел бы сказать об этой универсальности. Такого именно формуляра, как я сейчас выразил это, я нигде не встречал у святых отцов, но попытаюсь эту мысль обосновать, причем уже на светской стороне нашей жизни, на нашем обществе. В самом начале сегодняшней беседы я сказал, что аскетика, сообразно нашему противоречивому времени, как отрицается, так и утверждается одновременно. Я попытаюсь сейчас объяснить это соображение — в чем оно, почему оно у нас действительно. Да, действительно, с одной стороны, она у нас отрицается. Вывеси этот аскетический образ жизни сейчас на всех афишах кинотеатров наших, на всех рекламных щитах — ну плеваться просто будут люди, и все. Зачем это все им надо? Да не надо это им, чушь, скажут: «Что за дикие люди? У нас сейчас и время другое, нам это неинтересно, нам интересно плоть вскармливать» — вот что они скажут. «Нам требуются удовольствия, нам надо жить полной жизнью, а не запирать себя, не лишать себя! Что это за такое дело, изуверство — лишать себя каких-то благ?» Так вот. Я предлагаю всмотреться в некоторые слои нашего общества, причем слои как бы авангардные, то есть те, которые приводят весь процесс исторических событий в движение. Я предлагаю вам всмотреться в них и усмотреть, в частности, кто они: аскеты ли, распутники ли, обжоры ли, или они, наоборот, воздержники? Берем с вами кого? Ну, сейчас у нас все на слуху, политика сейчас, президента выбирают, передрались уже все, все с ума сошли, эти четыре года делятся, как один сказал комментатор, на два года: сначала два года они готовятся, потом два года отдыхают, потом два года снова готовятся, и все это беспрерывный перманентный процесс вечно каких-то избираний. Я тоже достаточно плотно окунался в эту среду и слышал их разговоры. Знаете, эти разговоры какие? Не догадаетесь даже. Вот, один при мне поливал последними словами толпу, это нас с вами, значит, называл негодяями, свиньями и все прочее. И это за то, что люди в пробке очень сильно озлоблены, когда прут «синие маячки» по встречке с сиренами и закрывают все трассы, перекрывают перекрестки, часами стоят там люди тысячами, сотнями тысяч. Последними свиньями нас называл, и знаете почему? Потому что мы не отдаем отчета, насколько они заняты, насколько они мало спят, насколько они мало едят и насколько много работают. Он орал: «Я работаю двадцать часов в сутки, им бы понять это все, а они тут орут, видите ли, не пропущу его, пусть он тут в очереди стоит! Иногда даже двадцать один час в сутки я работаю!» — зашелся прямо.И я должен вам сказать, что это действительно правда, и не надо думать, что они только врут, они на самом деле оголтело и остервенело работают. Они сразу жиреют на работе страшно от очень нездорового образа жизни. Вы посмотрите на какого-нибудь политика, который приходит на свой пост, — он сразу толстым становится: ест ненормированно абсолютно, семьи не видит, никаких удовольствий, у него только одна гонка, ему только прорваться во власть, а во власти сделать уже одну ступеньку, другую, третью, дойти до чего-нибудь. Там сплошные переживания, у него сплошные бессонные ночи, там такие неврозы от каких-то удач, неудач и всего прочего. Я на них иногда смотрел, думаю: «Ну ничего себе воздержники, а! Ведь как умеют себя лишить всего вообще!» Они что, думаю, ставят себе проблемой вообще поспать, не поспать, не доспать, не доесть, переесть, а еще где-то надо сидеть ему с кем-то, надо выпить ему литр коньяка обязательно, ведь если он не посидит, вот этого коньяку не сумеет одолеть — значит, у него контакта не будет, у него просто не будет дороги никуда. Поэтому там все так, он даже и пьяницей никогда не был, даже и рядом нет, а потом стал — выхода никакого нет. И вот теперь вопрос, который я буду задавать еще неоднократно: аскеты ли они? Так вот действительно аскеты, и еще какие.

Беру второй пример. Политический слой у нас достаточно ограничен, но действительно ключевой, там собираются лучшие умы. Второй слой, для вас тоже очевидный, никаких вопросов с этим тоже нет, — от мелкого и крупного предпринимательства до олигархов. Что мы с вами видим в этом слое бизнесменов? Кооперацией занимаются, коммерцией, всем прочим. Я их тоже видел. Ну, это вообще, это вы знаете. Какая там семья, причем здесь она? Жена орет, как я не знаю кто, сын забыл, как отца звать, — отец приходит ночью, уходит рано утром, он не спит, не ест, он не знаю какой ходит, то там отстрел одного, то другого, они все время под страхом смерти ходят. Такие лишения, коллеги, это просто невыразимо! Колоссальные лишения!

Берем самый благородный слой, он тоже ключевой, — научные люди в собственном своем смысле, которые живут только наукой. Это ну просто — встанешь и будешь аплодировать. Да ничего ему не нужно! Вон у меня сидят в самом издательстве: как только наукообразные есть какие-то, на них смотреть страшно, они действительно живут только одним, ничего им не надо, какие там дачи, машины, квартиры, ковры, телевизоры, все прочее — ничего им не нужно. Только наука — и все. Ради чего? — Ради истины, ради изучения. Как одна сказала: «Если я хотя бы семнадцать часов не поработала, у меня вообще, считай, день пропал». Да, обычные наукообразные, ученые, средней руки. Очевидно.

Наконец, еще. Спортсмены. Ну что о них сказать и что вам про них рассказать? Здесь могу рассказать, тоже знаю их среду, и даже очень хорошо. Столько пота, столько сил, столько часов страшного изнурительного труда, столько травм вплоть до инвалидности, а в конечном итоге чаще всего инвалидность полная! Я как-то один ролик посмотрел про тренировку одного хоккеиста, Кросби, по-моему, его фамилия, один из лидеров канадцев. Я посмотрел и думаю: это вообще возможно ли? Там сколько телодвижений в единицу времени, это скорость, и часами, это просто на износ. И вот теперь опять тот же, уже в третий раз, вопрос: вот они кто, воздержники или нет? Ведь эту штангу поднять — это, я не знаю, чтобы позвоночник себе просто сломать, грыжа чтоб выскочила, соединительные ткани вообще быстро приходят у штангистов в негодное состояние. Вот чему он соответствует? Аскет он или нет, а? — Аскет просто с большой буквы, потому что столько лишений, сколько они принимают на себя, — нам, православным, далеко, просто далеко.

И соответственно все, инженеры, конструкторы и все прочие, — тоже. Как сейчас у нас «Булаву» делают, которая все время шлепается обратно, слышали, наверное, — это кошмар. «Суперджет» вот эти самолеты, которые не летают сейчас, их сделать никак не могут просто, — ну болезнь у нас какая-то. Все эти конструкторы вспухли уже от всех недосыпов, от всех неудач, все время думают, ищут какие-то решения.

Все ключевые слои общества — все занимаются только самоограничением, причем страшно оголтело, невзирая ни на какие последствия для своего здоровья, плюют на все это. Исходя из этого, у нас остается с вами в стране, может быть, достаточно большая, но абсолютно бестолковая серединная часть, которая не задействована в ключевых процессах организации всего исторического процесса и всего жизнеустройства государственного. И эта часть действительно так живет — ни шатко ни валко, ни туда ни сюда, а потому что ничего не надо особенного. Да, действительно там аскетизма не найдешь особенного никакого, но там и не найдешь никакого результата, вообще никакого.

И вот, соответственно, некоторые выводы по этому поводу. В нашем мире, в нашей современности аскетические максимы, которые отцы-аскеты нам дали и которые когда-то говорили о душевной, духовной жизни, которую мы можем созидать только через аскетику, — они везде утверждаются, везде осуществляются так или иначе, как только человек приходит к какой-нибудь потребности что-то создать, что-то сделать. Тогда он тотчас же отказывает себе в сне, отказывает себе в удовольствиях, отказывает в приятном времяпрепровождении, в лежании на диване и всем прочем и занимается только одним — достижением поставленной задачи во что бы то ни стало, с потом и кровью очень часто.

А вот теперь вопрос. Мы с вами наполнены скепсисом здесь. Я описал этих аскетов, так сказать, но мы с вами в то же время знаем, что они отнюдь не аскеты. И опять вот этот проверочный тест: а для чего они это делают? Получается, что аскеты-то они, конечно, аскеты, но только в его формальном и буквальном смысле, но не в его христианском понимании, в связанности с духом, а не с обслуживанием своих страстей, потому что этот аскетизм есть не что иное, как обслуживание страстей всего лишь навсего. Чего конкретно? — Жажды денег, жажды власти и в конечном итоге — удовольствий, которых никто не видит.

— А у научных работников тоже обслуживание страстей?

— Да, я как раз об этом и сказал. Я скажу следующее. Как только я оказываюсь в православной даже, а уж в светской-то вообще, научной среде, то я встречаю такой набор страстей! — но специфически выраженных. Просто специфически. Это выражено, знаете, в чем? — В собственных амбициях, в собственном своем понимании истины. Я более ожесточенной злобы и критики по поводу мнения по тому же вопросу, не совпадающего с мнением самого ученого, — редко где увижу. Это такая непримиримость! Я сколько раз спрашивал, у меня светило была одна: «Ольга Борисовна, а почему Вы из юбки-то выскакиваете сейчас, зачем вам это надо? Что Вы делаете с этим Сидоровым, Дунаевым и так далее?» (которые высказались иначе по одной форме глагола в греческом языке). Или тот же Дунаев мне тоже, Алексей Георгиевич, — ну в Дом Советов голова, прекрасная! Но, Боже мой, так если кто греческого не знает — все, это люди просто потерянные абсолютно, не нужные ни для общества, ни для Бога, ни приобретение, что называется, для государства, ни потеря для Бога, вот чтобы их перерезать всех. Я удивляюсь, насколько непримиримо относятся по поводу любого высказывания, и такая травля сразу начинается — не удержишь. Они очень благочестивы в разных других вопросах, очень уравновешенно все, но как только красный флажок показал — все, как с цепи сорвались, и ни за что, пока его не расчленит в теоретическом смысле, анализе, — не успокоится. Я думаю, что редко кого найдешь из ученой среды, которые за эту истину свою в обслуживании именно этих честолюбивых страстей не будут замечены. Ваша милость, конечно, — с равновесием очень удивительным, и я, выходит, зря всех так. У нас еще Рубен Маратович есть, чистопородный музыкант, он многие премии когда-то международные завоевывал. Он единственный из музыкантов, который ни одного не обругает никогда из своих друзей, коллег по цеху, никогда. А насколько это бывает редко! Господи, если я одного хормейстера услышу, как Минин на Пожарского, а Пожарский на Минина, как они их причесывали, как они им объясняли, что они вообще ничего не могут, — это надо было просто видеть, загляденье! Да, я думаю, там свои страсти есть, но они более, я бы сказал, благородного плана и более ограниченного — они в сфере изысканий, в которых они купаются. И вот в этом, конечно, да, во всем остальном очень удивительные люди, просто удивительные. Как у нас был отец Матфей (Мормыль), Царствие ему Небесное, святой жизни был старец, он был регентом Троицкого братского хора, семинарист, он был музыкант до мозга костей. И если только семинаристы на четверть тона понижали, он их убивал сразу прямо, а так как он был в весе человек в буквальном смысле, то его удар, конечно, был значителен, особенно в солнечное сплетение… Он требовал, чтобы держали диафрагму, чтобы не понижали, это якобы им помогало, считал он, так там был клирос как раз у нас высокий, так вот кубарем все и летело сразу, и женщины тоже, они плакали я не знаю как, навзрыд, — но человек не мог просто держаться и все. А в остальном был просто ангел, и мне кажется, что он в Царствии Небесном сейчас за нас молится. Одно это единственное место — в профессиональной направленности, в творческой, не наука это была, это музыка, но она очень тоже близка.

Вот поэтому, как я уже сказал, деньги, власть, эгоизм — эти три силы и правят здесь бал, и поэтому нельзя, конечно же, говорить о том, что мы с вами имеем здесь действительно подлинных аскетов. В этом и есть парадокс нашего времени и парадокс хороших желаний, этих добрых устремлений создать что-то, сделать и так далее — стремлений, утверждающих эту аскетику и извращающих ее до основания.

В завершение нашего экскурса — о нас самих. Эти «мы сами» — это значит, что мы-то от традиции, мы знаем, как и что, мы понимаем это все и при всем этом у нас тоже нарушения бывают страшенные. Сколько раз приходилось слышать в храмах в начале Великого поста или в подготовительные периоды, что батюшки страшно кричат с амвона своим пасомым о том, чтобы они не спутали направленность, вектор своих усилий в пощении и чтобы они не принимали порося за карася и наоборот. И очень часто при всем понимании и знании аскетических норм и этих вопросов-критериев: для чего, ради чего — мы тем не менее продолжаем чудить. И формальное воздержание двадцать лет от вкушения мяса позволяет возноситься я не знаю на какие вершины собственного представления о себе самом, о своем благочестии, при этом все время проговаривается: «Ах, насколько я грешна!», «Ах, насколько я грешен!» — но вознесение удивительное. Сколько раз приходилось наблюдать такое явление, когда просто по должности человек усваивает себе аскетическую добродетель: если ты принадлежишь к монашескому чину, а монах по определению аскет, потому что он просто произносит обеты, когда у него постриг, — и просто по чину этому уже возносится на недостигаемую высоту! Спрашивается: что с этим делать?

Но мы понимаем, что в аскетической практике, повседневной нашей современной, у нас есть взлеты и падения, что есть времена духовных прозрений и есть очень большие группы людей, занимающихся воздержанием необычайно плодотворно и необычайно благодатно. Мы знаем, что бывают времена глубокого ниспадения, когда все идет только от формального признака: сколько ты сделал одного-другого, и поэтому тебе гешефты твои, плюсы уже как бы автоматом идут. Достаточно сказать, что на Руси нашей святой представления, я всегда об этом говорю, очень сродни католическим представлениям совершенно нам чуждой духовной практики, образа мыслей, когда к смерти надо обязательно постричься либо в монашество, либо в схиму, и тогда ты оказываешься в раю только по признаку схимника или по признаку монашества. Все это, безусловно, накладки очень серьезные и очень грубые искажения, но, я думаю, еще раз повторяю, — они все являются именно данниками определенного времени, определенной эпохи и выправляются, конечно, со временем. Вот и мы, я надеюсь, понимаем, вернее, не понимаем, а надеемся всегда, что это действительно будет исправляться, и будет изживаться, и будет искореняться. В этом и состоит процесс созидания нашей истории, нашей жизни.

В заключение я напомню, дорогие друзья, о том, что нами были сформулированы несколько соображений по аскетическому образу жизни. Я делал акцент на том, что это явление, нам все время сопутствующее, — связано с воздержанием, связано с упражнениями, направленными на ущемление своих страстей и созидание добродетелей. И аскетические правила, эти методики постов, молитв, поклонов и так далее, — они все направлены к тому, чтобы перераспределить энергию, в нас бушующую, в нужное русло — к увеличению добродетели и уменьшению действия деструктивных составляющих нашего существа, которые размывают все и приводят к деградации. И я указывал на то, что это явление именно универсальное: оно как в прошлом, так и в настоящем и в будущем, и оно имеет хождение в разных слоях общества вне зависимости от их религиозных ориентаций, и оно всегда будет иметь место в будущем до тех пор, пока созидается культура, пока есть именно само созидание, когда надо что-то сделать, что-то сотворить, что-то сочинить, что-то воспроизвести, ибо вне этого самоограничения, вне запирания своего этого буйства мы с вами не сумеем этого создать.

И мы все должны, безусловно, обращаться всегда к аскетическим правилам, помнить, что они являются своего рода дыханием и потребностью нашей жизни, что они, очень скромно скажу, способны помочь в замедлении процесса нашей деградации. И в завершение вот такая фраза: если человек не может заставить себя сделать пятьдесят поклонов после вечернего правила, то он не может практически ничего по большому счету. Такое вот образное выражение.

На этом я завершаю сегодняшнее свое чтение, благодарю вас за внимание. Если у вас есть вопросы, то, пожалуйста, задавайте.

— Вы когда говорили о запирании энергии, Вы сказали, что на семейную жизнь уходит очень много сил. А вот не для монахов, а для обычных людей есть какие-нибудь простые практические советы? Как, например, женщинам не сплетничать, мужчинам не гневаться? Для нас что Вы посоветуете?

— Да, действительно, я привел монашество как наиболее контрастный пример запирания энергии, которое дается очень мучительно, это огромный подвиг, гигантский подвиг, и самое основное — чтобы он был выполнен правильно, потому что он все-таки иногда не выполняется правильно, а то раздражение, которое накапливается, переходит разумные меры, и человек съедает окружающее пространство, пожирает его, невозможно совершенно рядом находиться. Это очень часто бывает, поэтому, конечно же, воздержание от семьи очень узкий предполагает спектр, очень узкий. У нас это в русской среде очень широко понимается, и стремимся мы все в монашество. У нас, например, из семинаристов, по-моему, из десяти восемь хотели в монашество, когда мы в семинарии еще были, потом это к концу академии уже немножко унялось. То есть вот до такой степени, это настолько все у нас пылало, и это, главное, на всех курсах так было. Другое дело, что потом немножко мозгов хватает и немножко все это улаживается. Это что касается монашества.

А обращаясь к широким слоям населения, то есть к добропорядочным семьям, здесь аскетика очевидная — она всегда сопряжена с Уставом Церкви, и на него следует ориентироваться. А Устав предполагает порядок ограничений четырех постов, сред, пятниц, других постных дней: Усекновение, Воздвижение и так далее, которых набирается много. И я бы сказал даже, что Устав этот и то непосилен для обычного населения, просто непосилен во многих отношениях, потому что организован опять-таки для монашества, Студийского плана устав-то, Великой Церкви Константинопольской тоже Устав предписывает подобные ограничения, практически неподъемные для обычного человека. Я поэтому рекомендовал бы, обращаясь к Уставу, который есть, пытаться семьям его выполнить, и то в разумной мере. Он касается и семейных интимных отношений, и гастрономических отношений.

И хотел бы здесь добавить уже то, что дает наше время. Это связано с наблюдением, в Уставе этого не написано, потому что информация была совершенно другого масштаба и другого рода. Сейчас огромное место занимает информация: одни рекламные ролики чего стоят, бьют страшно нам в глаза, и здесь надо себя уже немного, по совету с духовником, регулировать: что ты позволишь себе наблюдать, а что не позволишь. Известна сейчас формула о том, что в XIX веке при империи, как только Великий пост начинался, мать в дворянском семействе запирала рояль на ключ и убирала ключ до Пасхи. Это очень символично. Для нас это просто дико, и сейчас не надо запирать рояль, ни в коем случае этого не делайте, потому что, если есть рояль, его, наоборот, надо открыть теперь уже, то есть это совсем не то. Но это очень символический, идиоматический образ, который можно очень широко распространить, — что можно запереть. Это, на мой взгляд, теперь пересиливает гастрономический даже компонент, на котором мы там все с ума посходили, и он получил у нас полное искажение сейчас в связи с нашим меню, которое у нас есть, — и это искажение требует корректировки. То, что было раньше необходимо и органично нам, могло быть осуществлено, сейчас неосуществимо практически, потому что как только ты начинаешь на какие-то рыбные продукты переходить постом, то весь бюджет у тебя полностью вылетает в трубу, ты не можешь обеспечить себя никак, и что тут делать — это дело, конечно, Соборов. Я бы рекомендовал никаких открытий себе не делать таких чудовищных: что бы вот еще? — а просто следовать самому Уставу, как он предписывается, да и то с решением этих вопросов со знакомыми опытными людьми, необязательно это священник, может быть, есть просто опытные люди — «профессиональные верующие». Как у нас одного обложили: пришел, мне говорят — это «профессиональный верующий». «Почему так?» — спрашиваю, а он говорит: «Меня назвали так у нас в фирме, и говорят: иди и разбирайся, узнавай, как нам поститься». Если профессиональных верующих вы найдете, то вы можете, конечно, с ними тоже консультироваться по этому поводу. Я бы сформулировал ответ на этот вопрос таким вот образом.

— Недавно в православных источниках прочитал, что вышла книга одного католического теолога XIX века, датского, кажется, называется «Евангелие от страданий». И в ней заявлен такой тезис, что благополучный христианин — это оксюморон, то есть сочетание несочетаемого. Как Вы относитесь к этому тезису, и означает ли это, что мы — ведь сейчас ни для кого не секрет, что время у нас в общем-то благополучное, мало кто из нас в магазинах в чем-то себе отказывает, смотрит на ценники — не должны стремиться к хорошим зарплатам, к благополучному житию?

— Да… Это многосложный и многослойный вопрос. С одной стороны, очевидно, Вы правы, и эта констатация — это оксюморон, безусловно: чем больше человек благоденствует, тем больше он жиреет духовно, он начинает свинячить, свинячить как с властью: если он подъяремный — у него образ Божий сохраняется, а как только он начинает подниматься — смотришь, его просто начинает распирать, у него лик меняется на рыло, он властный становится. Это шкала продвижения, повышения в должности — характеризует внутреннее состояние, это очевидно. И поэтому стремился бы, конечно, лучше быть подъяремным, что в монашеской практике у нас зафиксировано. Что это означает? — Когда он принимает обеты, у него, в частности, отрубаются некоторые ключевые направления, позволяющие, чтобы его распирало, в частности преподавать, учительство как таковое ему запрещено по сути дела. У нас это нарушается везде и всюду, у нас монашествующие только и преподают, их только и слушают. Но это не отменяет самого правила, то есть оно как раз и говорит о том, что следовало бы так, то есть сиди внизу, сиди тихо и спасешься, а если будешь пилитькуда-то и будешь стремиться, то пропадешь.

Но, с другой стороны, безусловно, и другая картина: наше общество требования предъявляет другие, статус христианина тоже у нас другой уже немного, на него смотрят совершенно по-другому. И вот я приметил такую выразительную интенцию, которая в светском мире как бы диктуется нам, этот оксюморон не столько изнутри идет, сколько извне нам все время об этом говорят, рекомендуют: быть нищими, быть убогими, жить в гетто, быть в капсульном состоянии, в капсуле жить и так далее. Это, конечно, тоже плохо, и, мне кажется, не надо этому совсем следовать, и не надо смущаться, а то обычный православный человек обязательно почему-то должен быть нищим. Но это хорошо, когда общество это оценивает и понимает, что это такое. Но ведь в современных наших отношениях — все по-другому, особенно в американских, я все время цитирую на лекциях одно выражение, которое в американском обществе является крайне оскорбительным, для нас — нет в общем, а для них очень: «Ты неудачник!». Если тебе сказали, что ты неудачник, то вот если матом его обложить — не так, — хуже сказать «неудачник». То есть такая статусность, это положение еще идет от протестантизма, где неудачный человек — значит, брошенный Богом. Значит, как по иудейской такой фразеологии: «Если ты с проказой, значит, ты ее заработал, значит, ты гаденыш», скрывает, просто не знают, что ты вор, вот и все, то есть ты ворюга, типа такого. Но, хотим мы того или нет, это представление уже у нас укоренилось, и отношение к среде христианской — снисходительное — все больше и больше возникает. В обществе практически не может быть оцениваемо адекватно это состояние бедности, аскетизма, когда человек действительно является нестяжателем.

Для меня очень хороший пример — Антоний (Блум). Он в среде английской совсем не котировался, его, например, приехали поздравлять с Царствием Небесным откуда угодно, особенно от нас, — поздравлять, потому что как святого его рассматривали, когда он упокоился, — а там абсолютно никакого выражения не было. У него даже фраза такая была: «Я бедный и этого не стесняюсь», так вот сказал. Что это означает? Да все там стесняются, ему удавалось только через огромную духовность этого не стесняться.

Я думаю, что диктат общественной среды, которая где-то и направляема, если хотите, ведет к выдавливанию православной среды из интересного, успешного и востребованного слоя общества — его выдавливают всеми правдами и неправдами, с тем чтобы вообще из сердца вон, с глаз долой. И идти у этого на поводу и не зарабатывать обыкновенного благосостояния, чтобы дать образование семье, детям, и тем самым обрекать их на искушения и подвиги, которые они не сами выбирали, — я думаю, что это очень дерзновенно и десять раз надо подумать. И это только наиболее сильному, кому-то я, может быть, и порекомендовал бы, но именно избирательно, или иначе сломаешь семью, сломаешь хребет, и вообще не поймешь что будет и психика будет изуродована. Сколько раз я видел таких детей, и священнических детей тоже, — лишенные всего, просто неполноценные члены общества, больше ничего, не удается восстановиться, вот в чем дело-то.

То есть, я думаю, что всегда испытания, которые принимаются, потому что это так или иначе определенные беды, когда ты хочешь быть настоящим христианином, и ты поэтому хочешь от этого оксюморона избавиться, хочешь быть действительно гонимым, быть бедным, быть в нищете, но в то же время славить Христа и быть с душой светлой — это редко когда получится, только у очень сильных людей. Я ответил очень двойственно на Ваш вопрос: с одной стороны, это действительно так, действительно власть и деньги делают из человека рыло, а не лик, но, с другой стороны, в общей массе в христианской среде ни в коем случае не позволил бы этого. За всех своих я как раз, наоборот, бьюсь — для того, чтобы они пробились, сумели бы составить свой быт, хозяйство свое сумели бы осуществить в полной мере, потому что понятие христианского православного кулака у нас вообще в среде добродетельным считается: это трудяга, который созидал культуру, созидал быт, созидал страну, — в общем, то, чем Россия славилась к началу XX столетия, это действительно так. О состоянии России к 1913 году столько разговоров идет: что она была занюханная, забитая, другие кричат, что, наоборот, богатая была, — это вечно сталкивается: кормила весь мир, а другие говорят, что в помойке и жила. Но для меня очень знаковой оказалась фраза Уинстона Черчилля, она меня поразила, в своих мемуарах он пишет: «Я думал, что я помру от старости, а оказывается, я помру от смеха, потому что Россия, которая кормила всю Европу, сейчас голодает страшно», как раз после большевистского переворота это все. Для меня эта фраза очень большая, то есть на самом деле, оказывается, — он же был объективный наблюдатель, это же голова была огромная, он очень хорошо знал все, и поэтому он знал, что тогда было до 1913 года, — Россия действительно кормила, кулак кормил и созидал эту державу, и он был действительно боевой единицей. Сказать, что он был нищим и стремился к этому и что вся страна к этому стремилась, — я бы не сказал так. Тут надо подходить избирательно. Сложный и достаточно путаный ответ, потому что вопрос крайне сложный. Я вот так думаю.

— Батюшка, Вы говорили про запирание энергии. У меня вопрос противоположный: а где взять эту энергию, потому что в такую погоду вообще не хочется просыпаться, а хочется, как медведь, залечь, заснуть, вообще нет никакой энергии. Вот я смотрю на свою маму, она на двадцать лет старше, — она прям! — а я даже просыпаться не хочу. Вот где мне взять энергию?

— Во-первых, о разных людях разный может быть разговор. Может быть, просто заболевание какое-то? И конечно, тогда просто лечить надо. И возможно, что на психологическом уровне тоже, потому что это невроз очень распространенный.

— Нет, как раз на душе все спокойно и радостно, а вот в физическом плане…

— Значит, надо смотреть на какие-то воспалительные процессы, потому что на вас посмотреть — женщина в цветущем состоянии… Если, я говорю внешне, посмотреть на цветущего человека, если у него нет недуга, то у него всегда будет эта энергия бить до определенного возраста, потом он, конечно, увядает к пенсионному возрасту. Ну а если он с заболеванием, то просто надо лечить, и вопрос, мне кажется, решается. Я говорил о целом, о синусоиде развития человека, когда к своим сорока годам он приходит к очень хорошей кондиции, а до сорока лет он действительно очень много продуктивного делал, в сорок лет у него еще все бывает нормально, если не надорвался раньше. В целом так. Потом у него идет уже распад, и он потихоньку к пенсионному возрасту уже чахнет и потихоньку успокаивается. Если же болезнь есть своя, то тут надо молиться, просить у Бога исцеления и заниматься лечением.

— У меня вопрос-пожелание. Но вначале маленькая ремарка. Считается, что путь к Богу, к возрастанию имеет три составляющих: этика как ширина нашего пути, аскетика как длина нашего пути и мистика как вертикаль, как вертикальная составляющая. Батюшка, хотела бы от Вас услышать хотя бы одну лекцию по мистике, по этой вертикали. Потому что и аскетика, и этика — это все горизонт. Но как бы нам распрямиться и встать? Я один раз слышала какую-то лекцию, но я, батюшка, ничего не запомнила, кроме двух слов, которые еле могу выговорить — переход от трансцендентального к трансцендентному. А остальное я просто не запомнила, не въехала и потому в этой плоскости барахтаюсь. И сколько бы я себя ни ужимала, если я не встану вертикально и не буду решать какие-то свои жизненные вопросы именно вертикально, мне кажется, успеха в этом лично у меня не будет.

— На этот вопрос, видимо, я отвечу отрицательно. То, что Вы просите, требует очень глубокого мистического опыта, а мистический опыт требует совершенства, то есть, другими словами, нужен очень опытный и очень совершенный человек, с коим я рядом не стою, и поэтому делиться этим опытом дерзновенно очень. Вы сейчас привели два термина — я в общем представляю, в каком ключе развивалась эта лекция, но она ни уму, ни сердцу, это теоретические рассуждения о запредельном и больше ничего. А Вы именно духовной вертикали требуете, да? Требуется соединение с небом, мистика в этом смысле. Поэтому я предлагаю некоторое решение, такую вот замену. У нас планируется лекция Алексея Ильича Осипова, который уже семьдесят раз руганный я не знаю как и топтанный я не знаю кем и как, но остающийся, наверное, одним из ключевых. Он аскет, это я точно знаю. Он аскет, то есть воздержник очень большой, он очень много молится, это молитвенник, и у него совмещение, конечно, некоторого интеллектуального горизонта, он тоже этим владеет. Мы думаем сейчас, с какой бы к нему пристать темой, чтобы он ее осветил. Но если вы скажете слово «мистика», он вас сразу зарежет просто, даже и разговаривать не будет, потому что он так ненавидит это слово, сам термин, просто жуть какая-то, бросался всегда в мое время. Поэтому надо переформулировать немного вопрос в таких бережных, таких православных терминах и ему предложить нам зачитать. Я пока не совсем могу понять, как это сделать, но, может быть, Вы поможете тоже.

— Совершенно житейский вопрос. У нас собираются храм возводить, было собрание по этому поводу, чтобы утвердить наше желание для муниципалитета. Было очень много людей, чувствуется, все там христиане, все верующие. И когда началось собрание, выскочила из нашего коллектива женщина со своей петицией и начала выступать против этого. Ну как мы себя повели? Мы не дали сказать ей ни слова, стали хлопать, даже свистеть, орать, визжать, и она уже: «Нет, я дочитаю!» — а все равно никто не слушает. В общем, она при этом всем шуме дочитала и ушла к себе на место. Я хочу спросить, что мы сделали: мы защитили нашу веру или же человек, который пришел, он бы мог еще и остаться, если бы мы спокойно выслушали его, объяснили бы ему? Что мы сделали?

— Я думаю, что мы сделали преступление, которое делаем всегда и везде. Сколько раз я слышал это от наших православных, у нас культурой, конечно, не пахло никогда, и давно это уже. У нас нет никакого равновесия, у нас все время импульсивность, и главное, что у нас ума не хватает. Мы не понимаем, что мы этим самым вредим. Мы не кладем на лопатки в грамотном бою, интеллектуальном, в частности, или волевом, а мы просто хамим и этим самым выражаем свою слабость, больше ничего. И это ужасно. Но самое страшное, что мы иногда прем против рожна. У меня такая же ситуация в другом месте: дают участки, а там население против. Для меня, честно говоря, надо выяснить только одно: на самом ли деле население по большинству своему против? Если оно против, то тогда нам не надо лезть, надо действительно смириться с этим, знать свое место и дать Духу Божию действовать. Вот я как думаю. Это хорошо, что они драться не полезли, а то еще и кидаться чем-нибудь. Я видел такого, как он, такой русак у нас, как в бубен одному заехал прям сразу, тот так и лег, больше уже ничего не говорил, все. Это, я думаю, однозначно: культуры у нас нет.

— Такой вопрос. Имеет ли смысл запирать в себе энергию больше, чем ты знаешь, что способен созидать и распределить? И причем сразу оговорюсь, что я не имею в виду выход за рамки церковного Устава, именно в пределах этих рамок насколько следует выходить, скажем так, из своего самопринуждения и из тех аскез, которые способен выполнять?

— Я Вам скажу, что категорически нет. Надо быть очень осторожным, даже архиосторожным. На моих глазах происходит это практически сплошь и рядом, когда штангу поднимают выше собственных возможностей, иногда просто ломают хребет, другими словами, ломают психику, нервная система вообще никуда после этого не годится, и десятилетиями он ходит в полной инвалидности, разбиваются семьи. И действительно, нужна мера, взвешенный подход нужен, должны быть консультации и, например, коллективные с матерью решения, еще с кем-то, они должны быть продуманные, потому что, если один раз пережмешь, затем уже не восстановишь. Давления не должно быть. Вот как пример у подвижников, в «Луге духовном» что-ли, когда иноки стали бегать на лугу, ему говорят: «Авва, почему ты им не запретишь гонять как угорелым, в салочки играть?». Он говорит: «Согни лук», и когда лук стал трещать, говорят: «Он же сломается», а он отвечает: «Вот и я специально даю им побегать для того, чтобы этот лук не сломался» — чтобы не переломить этот хребет. То есть своя мера выхода должна быть, конечно же. Я бы рекомендовал большую осторожность, но она всегда должна быть очень индивидуальной, безусловно. Опять-таки, смотря в каком поле находится сам человек. Если это церковные люди — это одно, если же он вне этих рамок, это другой разговор. Я думаю, что такая тоже поправка должна быть.

— Осипов в одной лекции говорил о том, что монах, после того как принимает на себя монашеский путь, должен понимать, что он будет бороться со своей природой, с грехами своими и с грехами своих предков, — а мы разве не боремся с грехами своих предков?

— Еще как! Боремся, безусловно, но там это утрировано немного все. Потому что там акцентированное давление на одного человека в единицу времени, у него на душу и на мозг идет очень сильное давление. Мы все вне монашества — больше площадь этого давления, мы размываем это все посредством распределения на многих, не только одни мы, семья вот она и есть семья — хочешь или не хочешь, она помогает человеку необычайно. Вот у меня дочка родилась, я когда-то думал: «О, ребенок родится, с ума сойдешь с ним, трудности какие!», а мне она, оказалось, просто как пузырек валерьянки, как только я ее где-то видел — как валерьяны мне наливали, и прям — хоп, сразу помощь была колоссальная. Я так удивился, думаю — вот это да! И тогда я понял, насколько монашеский путь отличается от простого, обычного, и действительно в распределении у нас много помощи совершенно другой, а у них — подвиг тяжелее намного, но у нас он тоже сохраняется. Да что тут: если у него папа пьяница в седьмом поколении, у сына, конечно, печень уже предрасположена — куда он денется-то? Ему сейчас один стакан, и все, и он поехал по папиным рельсам, поэтому он борется, конечно же, и он вынужден все время бороться с этими его наследиями страстей. А если у него папа вспыльчивый, как чуть что — за молоток да по трюмо как даст — и расколотил все. Вот тебе, пожалуйста. Конечно же, у него это все, на нем лежит: эмоциональная сфера у него подвижная и психика подвижная. Да, действительно, это так и есть. Мы тоже, как и монашествующие, боремся с грехами своих предков, выдерживаем, а иногда их утрируем, еще больше усиливаем, передаем своим детям иногда, это на самом деле так. Но разница есть.

— Но у нас акцент все-таки изначально бороться со своими страстями…

— Нет, я думаю, что тут так же. В каких-то долях дано нам в наследие, иногда оно святое наследие, иногда человек, наоборот, отягощен грешным наследием. У каждого по-своему.

— Ну а может быть такая ситуация, что один член семьи как-то вытянет семью?

— Да, это может. Все там в пороке, а один — вытащит всех. Это бывает, сколько угодно, и на моих глазах сколько примеров.

— А можно в дополнение к этому же вопросу? Я слышала такое мнение, что один молитвенник может вытянуть и может бороться с грехом предков, то есть он, может, каким-то образом разрешит эту проблему в себе лично — и вытянет своего предка. Это так или это просто красивый образ?

— Блум, например, так и говорил: «Я в своей жизни поставил себе задачу попытаться вытянуть всех своих предков». Он так сформулировал. Раз такой авторитет так сформулировал, то, видимо, приходится соглашаться, ничего не сделаешь. Это как раз духовно-мистические дела, очень тонкие и очень трудные, глубокие, которые сложно нам просмотреть, это нужен духовидец, действительно прозорливый человек с огромным духовным опытом. Да, мы, конечно, имеем большую потребность в сфере душеполезного такого материала, про который бы нам о сугубо духовных вопросах почитал кто-нибудь. Но это обязательное условие самого докладчика: он должен быть Крестьянкиным, Власием, отцом Иоанном Павловым. Но из этих-то кто умер, кто уже без сознания, а кто не приедет ни за что, невозможно добраться. Но, наверное, есть те, которые могли бы что-нибудь, но они как раз скромны очень, это трудная задача, их не вытащишь ни за что, будет отнекиваться: да куда я? да зачем? да ни в коем случае! Не поделятся, только индивидуально поделятся. Трудности есть, я согласен. Не знаю, как решить. Ну вот, в частности, Осипов — один из очень для нас удачных примеров, я бы так сказал.

Я благодарю вас всех за сотрудничество, за внимание, за вопросы.

АСКЕТИЗМ • Большая российская энциклопедия

АСКЕТИ́ЗМ (от греч. ἀσϰητής – уп­раж­няю­щий­ся, тре­ни­рую­щий­ся, прак­ти­ку­ю­щий­ся), ус­та­нов­ка на доб­ро­воль­ное ог­ра­ни­че­ние по­треб­но­стей, от­каз от удо­воль­ст­вий и пе­ре­не­се­ние тя­гот ра­ди дос­ти­же­ния це­лей ре­ли­ги­оз­но­го или мо­раль­но­го ха­рак­те­ра. Прак­ти­ка А. (ас­ке­за) в са­мых раз­лич­ных куль­ту­рах вклю­ча­ет од­ни и те же мо­мен­ты: ог­ра­ни­че­ние се­бя в еде (пост), воз­дер­жа­ние от сек­су­аль­ных от­но­ше­ний (без­бра­чие, или це­ли­бат), уе­ди­не­ние, мол­ча­ние, в бо­лее край­них фор­мах – ни­ще­та, без­дом­ность (стран­ни­че­ст­во), при­чи­не­ние се­бе бо­ли (напр., са­мо­би­че­ва­ние) и т. п. При этом мо­ти­вы А. мо­гут быть раз­лич­ны­ми: не­ко­то­рые из них до­пол­ня­ют, не­ко­то­рые ис­клю­ча­ют друг дру­га.

А. как ис­точ­ник сверхъ­ес­теств. сил – пред­став­ле­ние, ко­то­рое вос­хо­дит к пер­во­быт­ной прак­ти­ке под­го­тов­ки к ша­ман­ско­му об­ще­нию с ду­ха­ми при по­мо­щи го­ло­да, бес­сон­ни­цы и т. п. Этот мо­тив осо­бен­но ха­рак­те­рен для инд. тра­ди­ции тан­триз­ма (ле­ген­ды об от­шель­ни­ках, чрез­вы­чай­но изо­бре­та­тель­ных в са­мо­истя­за­ни­ях, по­сред­ст­вом ко­то­рых раз­жига­ет­ся внутр. жар – та­пас). Од­на­ко в теи­стич. ре­ли­ги­ях мо­тив А. как пу­ти к чу­до­твор­ст­ву вы­сту­па­ет ли­бо в пре­об­ра­зо­ван­ном ви­де (хри­сти­ан­ские ле­ген­ды час­то го­во­рят об ас­ке­тах, по­лу­чаю­щих дар чу­до­твор­ст­ва, но это имен­но дар, а не вы­слу­жен­ная на­гра­да и тем бо­лее не ме­ха­нич. след­ст­вие ас­ке­зы), ли­бо на бы­то­вой пе­ри­фе­рии ре­лиг. соз­на­ния.

Древ­няя мо­ти­ва­ция А. – идея удов­летво­ре­ния, при­но­си­мо­го за свои или чу­жие гре­хи. Са­мые ар­ха­ич. куль­ту­ры зна­ют кон­цеп­цию жерт­вы как наи­бо­лее силь­но­дей­ст­вую­ще­го сред­ст­ва обес­пе­чить бла­го об­щи­не, свя­зать си­лы зла и вос­ста­но­вить по­ря­док ми­ро­зда­ния, по­ко­леб­лен­ный слу­чая­ми на­ру­ше­ния ре­лиг.-мо­раль­ных за­пре­тов. По ме­ре то­го как прак­ти­ка че­ло­ве­че­ских жерт­во­при­но­ше­ний ис­че­за­ла в про­цес­се куль­тур­но­го раз­ви­тия, воз­ни­ка­ла по­треб­ность в не­ко­ем эк­ви­ва­лен­те жерт­во­при­но­ше­ния: напр., в Древ­ней Спар­те юно­ши уже не умер­щв­ля­лись, но про­ли­ва­ли свою кровь на ал­тарь Ар­те­ми­ды Ор­тии под би­ча­ми, и в на­зна­че­нии это­го об­ря­да ри­ту­ально-ма­гич. мо­мент (пе­ре­не­се­ние бо­ли как вы­куп за об­щи­ну) не­от­де­лим от мо­раль­но­го (ис­пы­та­ние стой­ко­сти юно­шей). В спи­ри­туа­ли­зи­ро­ван­ном ос­мыс­ле­нии этот мо­тив мог быть без су­щест­вен­ных из­ме­не­ний вос­при­нят хри­сти­ан­ст­вом; он осо­бен­но ха­рак­те­рен для ка­то­лич. тра­ди­ции (напр., Санта-Ро­са из Ли­мы в нач. 17 в. под­вер­га­ла се­бя би­че­ва­нию три раза в день – за свои гре­хи, за гре­хи жи­вых и умер­ших).

Мо­тив со­блю­де­ния ри­ту­аль­ной чис­то­ты как ус­ло­вия вы­пол­не­ния са­краль­ных функ­ций, час­то обос­но­вы­ваю­щий прак­ти­ку без­бра­чия, так­же яв­ля­ет­ся древ­ним и по­все­ме­ст­но рас­про­стра­нён­ным. Да­же те ре­лиг. тра­ди­ции, для ко­то­рых А. не был ха­рак­те­рен (напр., гре­ко-рим­ское язы­че­ст­во или ре­ли­гия Вет­хо­го За­ве­та), тре­бо­ва­ли воз­дер­жа­ния от брач­ных от­но­ше­ний пе­ред со­вер­ше­ни­ем ре­лиг. ак­тов, ко­гда че­ло­век «пред­ста­ёт» пе­ред бо­же­ст­вом; из это­го лег­ко бы­ло вы­вес­ти, что лю­ди, вся жизнь ко­то­рых про­хо­дит в не­пре­рыв­ном кон­так­те со свя­ты­ней, долж­ны ос­та­вать­ся без­брач­ны­ми, как вес­тал­ки в язы­че­ском Ри­ме. По-ви­ди­мо­му, та­ко­во же про­ис­хо­ж­де­ние без­бра­чия ес­се­ев: др.-евр. во­ен­ный ла­герь был ме­стом, осо­бо по­свя­щён­ным Ях­ве и тре­бо­вав­шим ри­ту­аль­ной чис­тоты, и ес­сеи, ожи­дав­шие эс­ха­то­ло­гич. свя­щен­ной вой­ны, рас­про­стра­ни­ли на всю свою жизнь обя­за­тель­ст­ва, свя­зан­ные с са­краль­ным по­ло­же­ни­ем при­зван­но­го вои­на. Це­ли­бат обя­за­те­лен для ка­то­лич. свя­щен­ни­ка как для по­сто­ян­но­го со­вер­ши­те­ля та­инств, пре­ж­де все­го мес­сы.

С этим мо­ти­вом тес­но пе­ре­пле­та­ют­ся не­ко­то­рые дру­гие, один из них – от­ре­ше­ние ин­ди­ви­да от сво­их зем­ных ин­те­ре­сов ра­ди де­ла, по­ни­мае­мо­го как свя­тое (напр., про­по­ве­ди ве­ры): «Не­же­на­тый за­бо­тит­ся о Гос­под­нем, как уго­дить Гос­по­ду, а же­на­тый за­бо­тит­ся о мир­ском, как уго­дить же­не» (1 Кор. 7:32–33). Др. мо­тив – под­го­тов­ка к мис­тич. пе­ре­жи­ва­нию, соз­да­ние ус­ло­вий для ме­ди­та­ции и экс­та­за. В теи­стич. ре­ли­ги­ях и вез­де, где цель мис­тич. пу­ти – это лич­ная встре­ча с Бо­гом в люб­ви, прак­ти­ка А. – ­способ до­ка­зать свою лю­бовь к Бо­гу и предъ­явить в са­мой дей­ст­вен­ной фор­ме прось­бу об от­вет­ной люб­ви. В ка­то­лич. мис­ти­ке позд­не­го Сред­не­ве­ко­вья па­фос А. при­об­ре­та­ет чер­ты мо­ра­ли ры­ца­ря, на­ме­рен­но бе­ру­ще­го на се­бя труд­ные по­дви­ги во сла­ву сво­его ко­ро­ля (Хри­ста) и сво­ей да­мы (обыч­но Де­вы Ма­рии, у Г. Су­зо – Бо­же­ст­вен­ной Пре­мудро­сти, Со­фии). С этим мо­ти­вом, как и с мо­тивом удов­ле­тво­ре­ния за свои и чу­жие гре­хи, свя­зан мо­тив, спе­ци­фи­че­ский для хри­сти­ан­ст­ва: стрем­ление со­уча­ст­во­вать в ис­ку­пи­тель­ных стра­да­ни­ях Хри­ста. При­ни­мая на се­бя доб­ро­воль­ные тя­го­ты и тер­пе­ли­во пе­ре­но­ся не­воль­ные, ве­рую­щий, по мис­тич. уче­нию Но­во­го За­ве­та, во пло­ти сво­ей «вос­пол­ня­ет не­до­ста­ток скор­бей Хри­сто­вых» (Кол. 1:24). Это пред­став­ле­ние от­тес­не­но в про­тес­тан­тиз­ме те­зи­сом об аб­со­лют­ной ис­ключи­тель­но­сти еди­но­крат­ной жерт­вы Хри­ста на Гол­го­фе (в свя­зи с чем прак­ти­ка А. за­ко­но­мер­но ухо­дит из жиз­ни). Со­стра­да­ние Хри­сту как бы ове­ще­ст­в­ля­ет­ся в стиг­ма­тах Фран­ци­ска Ас­сиз­ско­го и др. ка­то­лич. ас­ке­тов; вся жизнь хри­стиа­ни­на мыс­лит­ся про­хо­дя­щей как бы в Геф­си­ман­ском са­ду, где за­быть­ся в бес­печ­но­сти – зна­чит пре­дать Хри­ста, ко­то­рый про­сит бодр­ст­во­вать с Ним. Ес­ли под­ра­жа­ние Хри­сту в его бед­но­сти, ха­рак­тер­ное для рус. стран­ни­ков и юро­ди­вых, как и для Фран­ци­ска, не мог­ло быть обя­за­тель­ным для всех, то Но­вый За­вет тре­бу­ет от ка­ж­до­го хри­стиа­ни­на под­ра­жа­ния Хри­сту в его от­ка­зе от сво­ей во­ли – по­слу­ша­нии «да­же до смер­ти, и смер­ти кре­ст­ной» (Флп. 2:7).

Об­щим для раз­ных ми­ро­воз­зре­ний, как ре­ли­ги­оз­ных, так и фи­ло­соф­ско-мо­ра­ли­сти­че­ских, яв­ля­ет­ся мо­тив А. как ос­во­бо­ж­де­ния, гос­под­ствую­щий, напр., в пес­нях буд­дий­ских мо­на­хов и мо­на­хинь («Тхе­ра­гат­ха» и «Тхе­ри­гат­ха»), из­вест­ный греч. фи­ло­со­фии, осо­бен­но Ан­ти­сфе­ну и ки­ни­кам, и на­хо­дя­щий мно­го­числ. от­го­ло­ски в христ. тра­ди­ции, позд­нее – пе­ре­ос­мыс­лен­ный в не­ко­то­рых идео­ло­гич. дви­же­ни­ях Но­во­го вре­ме­ни. Мо­тив этот по­лу­ча­ет разл. ак­цен­ты в за­ви­си­мо­сти от во­про­са: сво­бо­да от че­го и для че­го име­ет­ся в ви­ду? Это мо­жет быть сво­бо­да от собств. те­ла, а че­рез это – от ма­те­ри­аль­но­го ми­ра во­об­ще; по буд­дий­ско­му из­ре­че­нию, «нет не­сча­стья боль­ше­го, чем те­ло» («Дхам­ма­па­да» XV, 202, пер. В. Н. То­по­ро­ва). Для ма­ни­хей­ст­ва, ви­дя­ще­го ис­точ­ник зла в со­еди­не­нии ду­хов­но­го све­та с пле­нив­шей его «тьмой» ма­те­рии, А. есть путь к же­лае­мой дис­со­циа­ции этих на­чал. По­доб­ный не­га­ти­визм в от­но­ше­нии к кос­мо­су во­об­ще и к те­лу в ча­ст­но­сти мог ино­гда сти­му­ли­ро­вать на­ря­ду с А. до­пу­ще­ние воль­но­сти нра­вов, как это бы­ло, напр., в не­ко­то­рых на­прав­ле­ни­ях гно­сти­циз­ма: ес­ли те­ло – «тьма», ко­то­рую нель­зя ни про­све­тить, ни очи­стить, то без­раз­лич­но, что с ним про­ис­хо­дит, ме­ж­ду тем как на­ру­ше­ние та­бу мо­ра­ли, при­ли­чий и об­ществ. по­ряд­ка – сво­его ро­да А. на­вы­во­рот – же­ла­тель­но, по­сколь­ку обо­соб­ля­ет «по­свя­щён­но­го» от ми­ра и при­бли­жа­ет цель – ко­неч­ное раз­ру­ше­ние ос­нов кос­мич. бы­тия. Позд­ний ва­ри­ант та­кой ус­та­нов­ки встре­ча­ет­ся в куль­ту­ре де­ка­дан­са (про­грам­ма сис­те­ма­тич. де­нор­ма­ли­за­ции во­об­ра­же­ния у А. Рем­бо и сюр­реа­ли­стов), в прак­ти­ке не­ко­то­рых на­прав­ле­ний ок­куль­тиз­ма, в жиз­ни «ком­мун» хип­пи, со­еди­нив­ших эле­мен­ты А. с все­доз­во­лен­но­стью «сек­су­аль­ной ре­во­лю­ции». На­про­тив, в хри­сти­ан­ст­ве уже не ду­ша (как в пла­то­низ­ме или ма­ни­хей­ст­ве) долж­на быть ос­во­бо­ж­де­на от те­ла, но те­ло долж­но быть ос­во­бо­ж­де­но от гнез­дя­ще­го­ся в нём прин­ци­па свое­во­лия – «пло­ти», что­бы стать «хра­мом Свя­то­го Ду­ха» (1 Кор. 6:19).

Аскетизм и его преимущества — Блог Викиум

Любая философия — это система правил и предписаний. Одним из известных понятий является аскетизм. В этой статье кратко опишем, что такое аскетизм, и каков его смысл.

Что такое аскетизм?

Это ряд принципов поведения, при котором происходит добровольный отказ от получения удовольствия и нежелание добиваться определенных целей. Человек, выбирающий аскетизм, добровольно отказывается от:

• плотских удовольствий и семейной жизни;
• большого разнообразия в еде;
• финансового благополучия;
• любого алкоголя;
• дорогого имущества;
• современной техники;
• развлечений.

Ницше утверждал, что аскетизм — это не только отказ от чего-либо. Высказываясь так, философ возвращался к первоначальному определению данного термина, а он означает в первую очередь самоконтроль. Несмотря на то, что он не являлся сторонником аскетизма, он понимает, что благодаря данному направлению человек эволюционирует, оставляя инстинкты охоты и враждебности в прошлом. Ницше признает, что человека человеком делает именно вопрос самоподавления своих желаний.

Таким образом, по мнению Ницше, аскетизм является направлением, благодаря которому человек себя максимально сдерживает, сохраняя человечный вид. По мнению философа, аскетичность никак не влияет на потенциал, но при этом помогает человеку стремиться к получению власти. Ницше такая философия помогала раскрыть сущность человеческого существования.

Польза аскетизма

Многие люди до сих пор с неким сомнением относятся к аскетизму, но он имеет ряд преимуществ:

1. Способствует духовному росту и помогает максимально узнать свое «Я».
2. Аскетом достаточно сложно манипулировать, так как он не обращает внимания на материальную сторону. Такие люди берут во внимание исключительно свою сущность.
3. Аскетизм увеличивает свободные ресурсы. Обычные люди всегда пребывают в погоне за деньгами, новыми шмотками, смартфонами. Аскету такое не нужно, ведь он не является потребителем всех этих вещей, а старается сфокусироваться на своем внутреннем «Я».
4. Аскетизм помогает людям разобраться в том, кем они являются в жизни. Личности, которые не связаны с аскетизмом, всегда пытаются убежать от подобных вопросов.
5. Аскетизм помогает человеку превратиться в творца, а не быть рабом. Человек способен изменить свое тело и разум, а также сменить работу и уделить время творчеству.
6. Аскеты радуются мелочам, ведь они не зацикливаются на материальном.
7. У аскетов полная свобода мышления, ведь их мозг не забит потреблением, и расходы являются минимальными.

Каждый, кто хоть немного углубится в изучение информации и найдет себя в аскетизме, сможет открыть что-то новое. Некоторые избавляются от болезней, которые с ними уже долгое время. Достаточно часто такие болезни являются психосоматическими. Кроме того, пользу аскетизма удалось доказать даже научно. Все дело в гормонах счастья. За уровень удовольствия в организме отвечает нейромедиатор дофамин, который часто необходимо поднимать до предела. Аскетизм ведет к тому, что организм сам учится вырабатывать гормоны счастья. Человек получает удовольствие от материальной жизни при помощи развития духовной.

У Викиум есть много курсов для саморазвития, помогающих совершенствоваться и изменять жизнь к лучшему. Один из популярных курсов — «Детоксикация мозга». Он помогает избавиться от токсичных мыслей, сократить уровень стресса и понять, что же на самом деле важно, а на что стоит обращать меньше внимания.

Аскетизм, аскетика — что это такое?

Аскетизм, аскетика: что это такое?

Что такое аскетизм? Аскетизм — это христианство в действии и размышлении. Это и жизнь, и мировоззрение, это единство теории и практики христианской жизни, основывающееся на том, что отцы Церкви называли греческим словом «пейра» — опыт. Это некая целостность, которая трудно, мучительно, но и радостно достигается в единении человека с Богом.

Аскетизм — удел не только монахов или отшельников. Аскетизм — это жизненный ответ христианина на то призвание, которое Богом обращено к каждому. «…Будьте совершенны, как Отец Ваш небесный совершен есть» (Мф. 5: 48). Это касается всех христиан. 

 

Аскетика

Христианство в действии

Что такое аскетика? Она для всех или для избранных? Что общего и различного в аскетике монашествующих и мирян? Какие опасности подстерегают мирянина на пути христианской аскезы? На эти вопросы отвечают митрополит Тульский и Белевский АЛЕКСИЙ (Кутепов) и патролог, специалист по истории христианского аскетизма, профессор Московской духовной академии Алексей СИДОРОВ.

Режим исцеления

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

Макарий, Онуфрий и Петр Афонские

— Обычно под аскетикой понимают некую культуру по отношению к телу. Но человек — это не только физиология и биология, но и психическая жизнь, и духовная. Мы рождаемся в эту жизнь в противоестественном состоянии, принимаем искаженную, поврежденную ядом греха природу. Поэтому возвращение к правильной жизни, исцеление этой природы, конечно, требует усилий. Грех — это болезнь. Для того чтобы выздороветь от телесной болезни, нужно соблюдать определенный медицинский режим: не есть острого, избегать сквозняков. Аскетика — это такой «режим», к которому прибегают христиане, чтобы исцелиться от греха.

 

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Необходимо сразу подчеркнуть, что христианство с самого момента своего первоначального становления не принесло в мир нового языка, но использовало и преображало язык уже имеющийся. И таким языком преимущественно был греческий, обладавший к рубежу нашей эры огромным и многообразным арсеналом словесной культуры.

Аскетическая терминология, как и богословская, возникла не сразу. Она выросла из опыта аскетической жизни, использовав при этом многие античные термины, в том числе военные и спортивные. Само слово «аскетизм» происходит от греческого глагола «аскео» — «упражняться», которое обозначало в классическом греческом языке, помимо прочего, и упражнение тела. В языке же церковной письменности оно стало обозначать прежде всего «упражнять (тренировать) душу», «осуществлять (или стяжать) добродетели» и «подвизаться».

В любом христианском аскетическом произведении ставятся два тесно взаимосвязанных вопроса: о смысле жизни и «как человеку спастись». Без этих вопросов, без сотериологии, то есть учении о спасении, христианский аскетизм останется лишь системой телесных упражнений. Акцент тем самым переносится с телесного делания на духовное.

Аскетизм совсем не сводится к некоей «философии» или «умствованию» о природе страстей, о греховном естестве человека и т. д., иначе возникнет серьезная опасность интеллектуализации Православия, сведения Православия только к интеллектуальной культуре, в том числе и аскетической: классификации страстей, помыслов и т. п. Например, у нас одно время было модно «философствовать об исихазме», причем делали это люди далекие не только от истинной «исихии» и монашества, но и практически не живущие церковной жизнью.

А ведь только действенное стяжание «исихии» и христианских добродетелей и открывает путь к богомыслию. Так, преподобный Антоний совсем не был «интеллектуалом», и при этом он ясно понимал, что в догматическом споре Ария и святителя Афанасия Великого, имевшем много богословских нюансов, — истина за святым Афанасием и Никейским символом веры. Он понимал это как сердцем, так и умом.

Я в начале своей церковной жизни (это был 1980-1981 год) встретился с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным). Тогда в Псково-Печерский монастырь я приехал еще, по сути, светским человеком. При этом уже «весьма научно» занимался, как я тогда не без гордости говорил, историей раннего христианства, преимущественно историей раннехристианских ересей, особенно гностицизмом и манихейством. Для меня, еще сравнительно молодого ученого, это было действительно увлекательной игрой, чем-то вроде «игры в бисер» Германа Гессе, которого я тоже в то время ценил и даже читал на немецком языке.

В таком качестве молодого интеллектуала, разбиравшего раннехристианские тексты и занимавшегося греческой философией, я и приехал в Печерский монастырь. И увидел отца Иоанна. Он разговаривал с людьми, ему задавали разные вопросы. Беседуя, отец Иоанн обернулся ко мне, и меня как будто обожгло! Я почувствовал, что Истина, которую я так долго искал, — вот она! Передо мной живой свидетель этой Истины, подлинный стяжатель Ее. Глаза отца Иоанна, великого старца нашего времени, излучали свет Истины Христовой. И для меня это навсегда стало тем самым опытом, свидетельством подлинного подвижничества.

Что такое аскетизм? Аскетизм — это христианство в действии и размышлении. Это и жизнь, и мировоззрение, это единство теории и практики христианской жизни, основывающееся на том, что отцы Церкви называли греческим словом «пейра» — опыт. Это некая целостность, которая трудно, мучительно, но и радостно достигается в единении человека с Богом.

 

Древнее монашества

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Иногда у людей складывается мнение, что аскетизм предназначен только для узкого круга, для монахов или каких-то «избранных подвижников», но на самом деле аскетизм — это явление очень широкое и, позволю себе сказать, доступное для каждого православного христианина. Нет аскетизма монашеского или мирского, аскетизм один. Но есть разные его формы и степени: одни у монаха-отшельника, другие у инока, живущего в киновии, третьи у мирянина. Что соединяет эти формы? Единая цель, то есть стремление к спасению. И монах, и мирянин воздерживаются, но каждый по-своему.

Могу сказать, что путь монашества более прямой, а путь мирянина более извилистый: в миру труднее собраться, молиться, легче впасть в страсти. Монах более защищен, он меньше уклоняется и поэтому идет более прямым путем, хотя искушений он преодолевает часто больше. Но путь в конечном итоге один.

Конечно, про аскетический опыт в миру меньше писали, он менее отрефлексирован, поэтому мы о нем меньше знаем. Монахи же, имея опыт аналогичный, хотя и своеобычный, имели возможность более активно этот опыт осмысливать и описывать. Но принципиально данный «опыт мирянина» по своей сущности не отличается от опыта монашеского, требуется только воспользоваться этим опытом и как бы адаптировать его к жизни в миру.

Кроме того, следует помнить тот факт, что практически все отцы Церкви, запечатлевшие аскетический опыт в своих творениях, были монахами. Наше святоотеческое Предание это — по преимуществу монашеское Предание, и в этом состоит его непреходящая ценность. Правда, имеются некоторые исключения. Например, Николай Кавасила, написавший знаменитое сочинение «Жизнь во Христе», формально был мирянином, хотя по сути своей являлся монахом. Таковым же следует считать и преподобного Иоанна Кронштадтского. Замечательный образец подвижника в миру являет и наш современник Николай Евграфович Пестов, сочинения которого лишь сравнительно недавно увидели свет.

Естественно, что монашество в своем идеальном выражении подразумевает высокую степень аскетизма, оно является сосредоточением всего восточнохристианского аскетизма, но аскетизм существовал и без монашества. Аскетизм древнее монашества, просто монашество как бы сконцентрировало в себе опыт предшествующих христианских подвижников. Аскетизм святых отцов, авторов сочинений, которые мы читаем сегодня, это тот же аскетизм, носителями которого были и апостолы, и первые христиане. Аскетизм практически современен Церкви. Пахомиевские иноки, последователи святого Пахомия Великого, египетского подвижника IV века и родоначальника общежительного или киновийного монашества, рассматривали свою общину как прямое продолжение первохристианской апостольской общины. Именно не возрождение, а продолжение! И эта глубинная связь монашества и древнего апостольского аскетизма несомненна. Об этом я писал в своей книге «Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества».

Кто такой апостол Павел? Он же тоже подвижник! «Подвигом добрым подвизался», — говорит он про себя (см. 2 Тим. 4: 6-8). Известно, что святой Павел являлся одним из великих первых благовествователей или, как сейчас говорят, миссионеров. У нас сейчас на слуху такие слова, как «миссионерская деятельность», которая, конечно же, необходима. Но следует всегда помнить, что миссия без личного духовного делания (или аскетики) невозможна. Все первоначальное христианство было пронизано этим чувством. Мы представляем апостола Павла неким активным общественным деятелем, и это в какой-то степени верно, но он же был прежде всего подвижником, делателем непрестанной молитвы, усердно подвизавшимся также и в телесной аскезе. Поэтому его делание было связано не только с внешней проповедью, поскольку миссионер не может заниматься внешним деланием без внутреннего.

Мировоззрение вырастает из конкретного живого опыта, миссионер проповедует не только словом, но и своим духовным деланием. Ведь общеизвестна фраза, выражающая суть и христианского подвига, и христианского миссионерства: «Спасешься сам — спасутся тысячи вокруг тебя». Единство христианской аскезы на протяжении многих веков несомненно. Я уверен, что опыт внутреннего делания, о котором мы читаем у святых отцов поздневизантийского времени, таких как преподобный Григорий Синаит или святитель Григорий Палама, был известен и апостолу Павлу.

Аскетизм и жизнь в миру

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

— Аскетизм — удел не только монахов или отшельников. Аскетизм — это жизненный ответ христианина на то призвание, которое Богом обращено к каждому. «…Будьте совершенны, как Отец Ваш небесный совершен есть» (Мф. 5: 48). Это касается всех христиан. Мирянин, как и монах, имеет полную возможность ходить перед Богом, но вот образ действования и мера у каждого будут различны. Да и в монастыре все разные, подравнять всех под одну гребенку и там нельзя. У каждого свои страсти и свои таланты, возможности, данные Богом. Но борьба со страстями доступна и в миру, и в монастыре.

Есть один набор примеров аскезы для монаха, а другой для мирянина. Суть же остается одна. Выше мы говорили о грехе как о болезни. От болезни греха человек может лечиться в миру, а может в монастыре. Чем занимается монах? Труд и молитва. Но разве труд не нужен в миру? Разве христианин в миру может жить без молитвы? Нет.

Как может выглядеть аскетический «амбулаторный режим» для мирянина? Утром, если есть возможность прочитать правило, встань и прочти его спокойно. Нет возможности? Прочитай краткое правило Серафима Саровского. Трижды Символ веры, трижды «Отче наш», трижды «Богородице, Дево, радуйся!». Но прочитай внимательно, не просто глазами пробеги. Не можешь выдержать короткого правила, прочитай одну молитву. Просто скажи: «Господи, помилуй» — и помолчи. Вот это и будет аскетика. Господь говорит: будь верен в малом и Я тебя поставлю над многим (см. Мф. 25: 21).

Вот закончилось твое утреннее правило, ты сел в троллейбус и поехал на работу. На работе ты не можешь молиться, там ведь нужно работать. Поэтому говоришь: «Господи, благослови и не попусти мне и тут забыть Тебя! Будь со мною!» — и вот тогда ты уже не просто исполняешь работу для начальника или для себя. Ты трудишься перед лицом Божиим, и это твоя аскетическая практика. Закончил — благодари Бога и отправляйся домой.

Дома семья. В семье главная аскетическая практика — это прежде всего любовь. Что такое любовь? Это высвобождение в себе пространства для другого. Это не просто сказать «я тебя люблю», чмокнуть в щечку, и все. Нужно стараться пребывать в любви со своими ближними, с домочадцами, и это большая, серьезная работа, доступная и монаху, и мирянину — каждому в своих условиях. Даже, может быть, мирянину больше, чем монаху, который может уйти в свою келью, где его никто не тронет. В семье, где какие-то острые углы нужно обойти, а какие-то потихоньку и обтесать, приходится на каждом шагу смиряться друг перед другом: кто пойдет посуду мыть, а кто картошку чистить? И это аскетизм.

Вечером, перед сном, в молитвенном правиле что особенно важно — проверить себя, видел ли ты свои грехи за сегодняшний день? А их сложно увидеть. Ты вроде все сделал правильно, хорошо день прожил, даже понравился себе. Тогда почитай святых отцов, они тебе подскажут. Если совесть ничего не чувствует, если ты не видишь своего греха, попроси: «Господи, помоги мне увидеть свои грехи!» — чтобы знать о себе правду. Что является индикатором того, что ты идешь по правильному пути? Если ты видишь свои грехи. И не просто какое-то «кино» на эту тему, а когда совесть тебя угрызает, сердце болит.

И так нужно жить изо дня в день. Постоянно. Чтобы больному выздороветь — часто нужно много потрудиться и много потерпеть. Свободу нужно выстрадать, тогда ты научишься ею пользоваться. И аскеза здесь — путь исцеления.

 

Борьба со страстями: отсекать их или преображать?

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Греческое слово «патос» — страсть, так же как и «апатейя» — состояние отсутствия страсти, существовали и до христианства, и учение о страстях и преодолении их особенно активно разрабатывалось в стоицизме. Под страстью часто понималось воздействие на человека извне, некое состояние подверженности чему-либо. Например, известна любовная страсть, которая овладевает человеком, и он становится ей полностью подвластен, не имея сил преодолеть ее.

Что внесло христианство в это известное уже с древности понятие страсти? Прежде всего то, что страсть является результатом грехопадения. При грехопадении извратился весь состав человека, весь его физический и эмоциональный мир, так же как и способность его познания. Для древних же греков страсть была неким естественным состоянием человека. С христианской точки зрения борьба со страстью должна иметь конечным результатом возвращение к тому состоянию, в котором человека создал Бог, то есть к жизни «по природе», но природе, созданной Богом; нынешнее же состояние человека является противоестественным.

Бесстрастие, или «апатейя», состояние, противоположное «страсти», у стоиков понимается как подавление страсти, лишение ее всякого движения, влияния, энергии, потенции. Таким образом, «апатейя» — величина лишь отрицательная. Логичным следствием этого состояния может быть только смерть. Как «лучшим лекарством от зубной боли является гильотина».

Православное значение этого термина совершенно другое. «Апатейя» как христианское бесстрастие — это не просто уничтожение страстей, а преображение их в добродетели, стяжание добродетелей. Средством в борьбе со страстью может быть привлечение противоположной ей добродетели. Например, гнев — это следствие недостатка любви.

В античной Греции было принято деление души на разумную и неразумную; последняя же включала в себя начало яростное («тимос») и начало вожделеющее («эпитюмия»). «Тимос» — мужское начало, «эпитюмия» — женское. Эти «тимос» и «эпитюмия» являются естественными свойствами души, они присущи человеку, но их действие извращено после грехопадения. У человека в нынешнем его греховном состоянии «тимос» перерастает в «орге» — в гнев, в злобу на ближнего; такая греховная страсть может преображаться лишь через любовь. Поэтому бороться с гневом нужно не только не делая ничего злого, сдерживая злость, раздражение, но и стараясь делать человеку, вызывающему гнев, что-то доброе.

Любая борьба со страстью связана в конечном итоге с ее преображением. Христианское бесстрастие — это не безразличие и равнодушие, но борьба с неправильными действиями естественных сил души и их выправление. Это стяжание «исихии» — состояния внутреннего покоя, мира, выход из порочного круга вращения страстей — тот выход, который достигается в постоянной устремленности к единству с Богом.

Наиболее подробно эта тема была разработана в поздней монашеской письменности у т. н. «исихастов», но практику и идеи исихии в каком-то смысле начинают разрабатывать уже ученики преподобного Антония Великого, человека, с чьим именем ассоциируют вообще зарождение православного монашества в IV веке. О доступности этой «исихии» мирянину свидетельствует опыт отца святителя Григория Паламы, который, будучи сенатором, однажды даже на заседании сената погружался в такую молитвенную «исихию». Конечно, стяжание подобного молитвенного безмолвия требует великого подвига.

 

Есть ли у аскетики эволюция?

Профессор Алексий СИДОРОВ:

— Мы живем в меняющемся мире, и формы церковной жизни тоже меняются, а соответственно, меняются порой терминология и конкретные формы проявления аскетизма. Однако, так как аскетика по своей сути и по своей конечной цели, которую мы понимаем не только умом, но и сердцем, остается неизменной, то обретение ею некоторых новых форм не влечет изменения сути православного подвижничества. Так, упоминаемый мной покойный отец Иоанн Крестьянкин подвизался тем же подвигом добрым, как и преподобный Антоний.

Естественно, что православное подвижничество никогда не существовало и не может существовать вне Церкви и ее Таинств. Иногда спрашивают, почему все восточные отцы-аскеты много пишут про различение помыслов, борьбу со страстями, Боговидение, но часто почти ничего не говорят о Евхаристии. Неужели аскетизм отцов был оторван от церковных Таинств? Безусловно, это не так.

Из свидетельств о ранних отцах-подвижниках, мы знаем, что Евхаристия была одним из главных центров их аскетического опыта. Подвижники в египетской пустыне Келлий собирались раз в неделю из своих уединенных мест в храм, где все причащались, не говоря уже о киновийных монастырях. Евхаристия была наиважнейшим и необходимым элементом аскетизма всегда. Другое дело, что далеко не все отцы или подвижники могли участвовать в общем богослужении. Отшельники, живущие далеко в пустыне, часто имели с собою запасы Святых Даров и причащались келейно. Говорить о том, что практика монашеского аскетизма была когда-то независима от Евхаристии, — это неправильно и некорректно. Тогда отцы-подвижники мало об этом писали просто потому, что для них Евхаристия была естественной «средой обитания», воздухом, которым они дышали. А что писать про воздух? О нем задумываешься только тогда, когда начинаешь задыхаться, а у отцов вся жизнь была Евхаристией.

Это мы сейчас иногда начинаем говорить о некоем «евхаристическом возрождении». Но подобное словоупотребление вызывает предположение, что до нас был и некий «Евхаристический упадок», а этого никогда не было. Я стал воцерковляться еще в советский период, но подобного «упадка» как-то не заметил. И не думаю, что тот же отец Иоанн Крестьянкин или недавно скончавшийся отец Матфей Мормыль были свидетели подобного рода «декаданса». Наоборот, они являются яркими носителями именно Евхаристического расцвета.

Издержки подвига

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

— Какова должна быть аскетическая практика для мирянина, чтобы он не надломился? Во-первых, при неудачах здесь нужно всегда благодарить Бога за то, что он тебе показывает твои грехи и ошибки, показывает твою меру. Но как подобрать нагрузку? Если посчастливится — то найти духовного советника, духовника или просто старшего человека, которому ты доверяешь. Если такого человека нет, то можно взять несколько хотя бы самых простых книг: святого Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроится». Беседу преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым — читать их иногда и молиться о том, чтобы Господь тебе послал советника.

Опыт приходит не мгновенно, как волшебная палочка, которой добрая фея дотронулась до Золушки, и та вся заиграла блестками! Это работа. И главное в ней — избегать самонадеянности, с одной стороны, но и советы принимать с рассуждением.

Делание аскетики — не только ограничивать себя, уклоняться от зла, но и творить благо, сознательно и волево, исполнять евангельскую заповедь, понуждать себя к ее осуществлению. «Уклонись от зла и сотвори благо» (1 Петр 3: 11). А чтобы на месте зла, от которого ты отказался, появилось что-то доброе, должно появиться смирение. Смирение — это такое устроение внутреннего мира, которое позволяет переживать то, что мы просим всегда в молитве Господней: «Да будет воля Твоя на земле, как на небе». Где это на земле? Во мне! Внутри меня, в моем духе и моем самосознании, которое обладает всей полнотой космоса. А какая должна быть воля Божия? — Как на Небе. Это где? — В ангельском мире! То есть я должен жить, как живет ангел. А кто живет равноангельно? Только преподобные, святые. Я так не живу. И вот отсюда появляется покаяние. Апостол Павел пишет в послании к Римлянам: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7: 19). И такое состояние покаяния привлекает Божественную благодать, только тогда добро и может в нас действовать, а своею добротной силою, которая в нас вложена от Бога, мы можем совсем немногое.

Чем проверять себя, на правильном ли ты пути? Если чувствуешь, что грешен, видишь свои грехи, находишься на правильном пути. Петр Дамаскин говорит: первый признак исцеления, когда я начинаю видеть в себе грех. А некоторые вместо грехов видят «видения», «чудеса», «откровения». Кто я такой, чтобы у меня были какие-то видения, чтобы ко мне Христос приходил? Такие свидетельства, так же как бесстрастие, — удел немногих, но любой христианин должен взять свой крест и идти, стопа в стопу за Христом. Потому что это путь исцеления. Наши — действия, а результат — у Бога.

АЛЕКСИЙ (Кутепов), митрополит Тульский и Белевский, родился в Москве. В 1970 году поступил на химический факультет МГПУ им. В. И. Ленина. В 1972-м, оставив институт, поступил в Московскую духовную семинарию. 7 сентября 1975 года в Троице-Сергиевой лавре пострижен в монашество, в 1979-м окончил МДА со степенью кандидата богословия. В мае 1980-го назначен секретарем архиепископа Владимирского и Суздальского, настоятелем кафедрального Успенского собора города Владимира, с 27 марта 1984 года — наместник Троице-Сергиевой лавры. С 1988-го по 1990 год – председатель хозяйственного управления МП. 1 декабря 1988 года хиротонисан во епископа Зарайского, викария Московской епархии, 20 июля 1990 года назначен на Алма-Атинскую и Казахстанскую кафедру, определением Священного синода от 7 октября 2002 года переведен в Тульскую епархию.

Алексей Иванович СИДОРОВ, профессор МДА, доктор церковной истории, кандидат исторических наук, кандидат богословия. Родился в1944 году. В 1975-м окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова по специальности «история древнего мира». С 1975 года — научный сотрудник Института истории СССР АН СССР (ныне Институт всеобщей истории РАН). С1981-го — кандидат исторических наук. В 1987-м — преподаватель МДАиС. В 1991 году окончил экстерном Московскую духовную академию с присуждением ученой степени кандидата богословия за диссертацию на тему «Проблема гностицизма и синкретизм позднеантичной культуры». С 1997 года — профессор МДА. С 1999 года — доктор церковной истории. Автор множества научных статей и монографий, в том числе работы «Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества».

 

Читайте также по теме «Аскетизм, аскетика»

Итак, пафос христианской Реформации — это призыв к дисциплине ума, воли и чувств. Этот призыв чужд ли науке? Английский химик Бойль видел религиозное приложение науки в привлечении разума исследователя для борьбы с чувственными страстями.

протодиакон Андрей Кураев Ответы на вопросы православной молодёжи

Аскетизм (аскеза)

См. раздел: АНТРО­ПО­ЛО­ГИЯ И АСКЕ­ТИКА

***

Аскети́зм (греч. ἄσκησις от ἀσκέω — упраж­нять) – хри­сти­ан­ское подвиж­ни­че­ство, осно­ван­ное на рев­ност­ном стрем­ле­нии к еди­не­нию с Богом, духовно-нрав­ствен­ному совер­шен­ству, осу­ществ­ля­е­мое через подвиги доб­ро­де­тель­ной жизни в мона­стыре или миру.

Можно ска­зать, что аске­тизм про­яв­ля­ется в напря­жен­ных уси­лиях чело­века стя­жать бла­го­дать Свя­того Духа как залог спа­се­ния и дости­же­ния Цар­ства Небес­ного. Наука о хри­сти­ан­ском подвиж­ни­че­стве име­ну­ется аске­ти­кой.

В хри­сти­ан­ство слово «аске­тизм» и его формы «аскеза», «аскет» пришли из антич­ной куль­туры. Слово «аске­тика» вос­хо­дит к гре­че­скому гла­голу ἀσκέω (аскео), кото­рый в древ­но­сти обо­зна­чал: 1) искус­ное и ста­ра­тель­ное обра­ба­ты­ва­ние что-либо, напри­мер, гру­бого мате­ри­ала, укра­ше­ние или обу­строй­ство жилища; 2) упраж­не­ние, раз­ви­ва­ю­щее телес­ные и/или душев­ные силы. Хри­сти­ан­ство сохра­нило для себя это слово в зна­че­нии напря­же­ния, труда, усилия и упраж­не­ния. Вместе с этим оно доба­вило к этому слову новый смысл, кото­рого не знал язы­че­ский мир.

Хри­сти­ан­ский аске­тизм стал уси­лием по при­об­ре­те­нию неиз­вест­ных язы­че­скому миру доб­ро­де­те­лей, выра­жен­ных в запо­ве­дях любви к Богу и ближ­нему. Хри­сти­ан­ский аске­тизм стал озна­чать особое воле­вое дей­ствие. Это воле­вое дей­ствие чело­века, под­дер­жи­ва­е­мое дей­ствием Бога, Кото­рый желает внут­рен­него пре­об­ра­же­ния и изме­не­ния чело­века, помо­гает ему Своей бла­го­да­тью на пути испол­не­ния запо­ве­дей. Именно в синер­гизме (сотруд­ни­че­стве, согла­со­ва­нии) двух воль, Боже­ствен­ной и чело­ве­че­ской, заклю­ча­ется осно­во­по­ла­га­ю­щий прин­цип хри­сти­ан­ского аске­тизма.

По учению святых отцов, аске­ти­че­ские усилия (подвиги) сами по себе еще не ведут к совер­шен­ству. Выде­ляя телес­ные и душев­ные подвиги (телес­ное и душев­ное или умное дела­ние), святые отцы утвер­ждают их необ­хо­ди­мость для под­твер­жде­ния рев­но­сти и жела­ния чело­века в деле спа­се­ния, но в то же время ука­зы­вают, что все аске­ти­че­ские усилия не имеют само­цен­но­сти. Спасти, пре­об­ра­зить, исце­лить и обно­вить чело­ве­че­ское есте­ство может только Боже­ствен­ная бла­го­дать. Только через ее осе­ня­ю­щие дей­ствие чело­ве­че­ские подвиги при­об­ре­тают смысл.

Св. Феофан Затвор­ник под­чер­ки­вает, что все чело­ве­че­ские подвиги – пост, труд, бдение, уеди­не­ние, уда­ле­ние от мира, хра­не­ние чувств, чтение Свя­щен­ного Писа­ния и др. сами по себе оста­нутся лишь упраж­не­ни­ями, если через них не прой­дет Боже­ствен­ная бла­го­дать. «Всту­пая в подвиг, не на нем оста­нав­ли­вай свое вни­ма­ние и сердце, – учит св. Феофан Затвор­ник, – но минуй его как нечто сто­рон­нее, – раз­вер­зай себя для бла­го­дати, как гото­вый сосуд, полным Богу пре­да­нием». При­сут­ствие бла­го­дати в чело­ве­че­ской душе зна­ме­нует себя соуслаж­де­нием всему духов­ному, любо­вью к Богу и ближ­нему, оби­лием духов­ных сил для испол­не­ния еван­гель­ских запо­ве­дей. Стя­жа­ние бла­го­дати есть живое Бого­об­ще­ние. Оно есть все­ле­ние Бога в чело­века – «послед­няя цель иска­ния чело­ве­че­ского духа» (св. Иоанн Лествич­ник).

***

«Наше пони­ма­ние аскезы син­те­ти­че­ски может быть опре­де­лено как сво­бодно-разум­ный подвиг и борьба за дости­же­ние хри­сти­ан­ского совер­шен­ства. Но совер­шен­ство, мыс­ли­мое нами, не заклю­чено в твар­ной при­роде чело­века и потому не может быть достиг­нуто про­стым раз­ви­тием воз­мож­но­стей этой при­роды, взятой в самой себе, в своей огра­ни­чен­но­сти. Нет, совер­шен­ство наше лишь в Самом Боге и есть дар Свя­того Духа.
Отсюда аскеза, как тако­вая, нико­гда у нас не ста­но­вится целью; она лишь сред­ство, лишь про­яв­ле­ние нашей сво­боды и разум­но­сти на пути к стя­жа­нию дара Божия. Как разум­ный подвиг в своем раз­ви­тии, наша аскеза ста­но­вится наукой, искус­ством, куль­ту­рой. Но, снова скажу, как бы ни была высока эта куль­тура, взятая в своем чело­ве­че­ском аспекте, она имеет весьма услов­ную цен­ность.
Посты, воз­дер­жа­ние, бдения; суро­вый образ жизни, нищета, пони­ма­е­мая как нес­тя­жа­ние, как неже­ла­ние «иметь», как сво­бода от власти над нами веще­ствен­ного мира; послу­ша­ние, как победа над своей эго­и­сти­че­ской, «инди­ви­ду­аль­ной» волей и как одно из высо­ких и пре­крас­ных выяв­ле­ний нашей любви к Богу и ближ­нему; отшель­ни­че­ство, как след­ствие иска­ния внут­рен­ней клети, где можно «помо­литься Отцу в тайне»; поуче­ние в слове Божием, не в смысле «внеш­него», так ска­зать ака­де­ми­че­ского знания, а как напо­е­ние себя тем духом бла­го­дат­ной жизни и бого­по­зна­ния, кото­рый заклю­чен в Свя­щен­ном Писа­нии и в тво­ре­ниях Св. Отцов; цело­муд­рие, как пре­одо­ле­ние плот­ских «бес­сло­вес­ных» дви­же­ний и вообще «ком­плекса плоти» чрез пре­бы­ва­ние в памяти Божией; муже­ство, дол­го­тер­пе­ние и сми­ре­ние; состра­да­ние и мило­стыня, как выра­же­ние любви к Богу и ближ­нему; вера, как тот же подвиг любви, – все это может и должно быть разум­ным и сво­бод­ным подви­гом чело­века; но доколе не придет все­утвер­жда­ю­щее дей­ствие Боже­ствен­ной бла­го­дати, дотоле все это оста­нется лишь чело­ве­че­ским дей­ствием и сле­до­ва­тельно – тлен­ным.
В силу этого все в нашем подвиге сво­дится к иска­нию сли­я­ния нашей воли и нашей жизни с волею и жизнью Самого Бога».
архи­манд­рит Софро­ний (Саха­ров)

Аскеза – это вовсе не «жизнь в пещере и посто­ян­ный пост», а спо­соб­ность регу­ли­ро­вать свои инстинкты.
пат­ри­арх Кирилл

Дела­ние аске­тики – не только огра­ни­чи­вать себя, укло­няться от зла, но и тво­рить благо, созна­тельно и волево, испол­нять еван­гель­скую запо­ведь, понуж­дать себя к ее осу­ществ­ле­нию. «Укло­нись от зла и сотвори благо» (1Петр. 3:11). А чтобы на месте зла, от кото­рого ты отка­зался, появи­лось что-то доброе, должно появиться сми­ре­ние.
мит­ро­по­лит Алек­сий (Куте­пов)

Цель хри­сти­ан­ского аске­тизма не в дости­же­нии рав­но­ду­шия ко всему, про­ис­хо­дя­щему вокруг чело­века. Хри­сти­ан­ство, напро­тив, раз­ви­вает и воз­вы­шает веру­ю­щего, испол­няя его любо­вью и жало­стью ко всему миру, ко всему тво­ре­нию Божию, при­зы­вает каж­дого к бого­упо­доб­ле­нию, и прежде всего к упо­доб­ле­нию жерт­вен­ной любви Христа Спа­си­теля. Пре­по­доб­ный Исаак Сирин гово­рит, что каждый истинно под­ви­за­ю­щийся напол­няет свое сердце любо­вью и жало­стью, и не только к верным чадам Церкви Хри­сто­вой, но и к согре­ша­ю­щим, и даже к врагам истины.
про­то­и­е­рей Максим Козлов

***

См. ПОДВИЖ­НИ­ЧЕ­СТВО, АНТРО­ПО­ЛО­ГИЯ

АСКЕТИЗМ — это… Что такое АСКЕТИЗМ?

(нем. Asketismus, от греч. ἀσκέω – упражняюсь, стремлюсь). В религии – подавление чувств. влечений, «умерщвление плоти» как средство достижения «нравственного совершенства» и «приближения к божеству». Кроме того, А. является также и нормой нравственности, означая подавление жизн. стремлений и отказ от материальных благ во имя определ. социальных целей. Корни р е л и г. А. уходят в древность. При первобытнообщинном строе они обнаруживаются в обряде «инициаций» для подростков, переходящих в группу взрослых мужчин, – длит, изоляция, пост, физич. испытания (выбивание зуба, обрезание и пр.). У сев.-амер. индейцев подобные испытания связывались с религ. целями: юноша должен был добиться, чтобы ему явилось «видение», к-рое должно было бы стать его личным «духом-покровителем». Особым физич. и духовным испытаниям, характерным для А., подвергались колдуны, знахари и шаманы. Как норма нравств. поведения А. в первобытном обществе обусловливался суровыми условиями существования первобытной общины и являлся средством воспитания мужества, выносливости, строгого подчинения традиции. Значительного развития А. достиг в вост. религиях, особенно в Индии. Первые сведения о нем содержатся в ведах и ведич. лит-ре. В религ. системе ранних Упанишад понятие «А.» возникает одновременно с понятием об атмане (душе), противопоставленном телу и материальным объектам: тело – это преграда, к-рую надо устранить, чтобы достигнуть слияния с мировой душой. Отсюда вытекало требование полного и окончат. ухода верующего из коллектива и разрыва с образом жизни его членов. В 1-м тысячелетии до н.э. в Индии А. был доведен до крайних пределов изуверства. По «Законам Ману» каждый брахман должен был последнюю часть своей жизни провести в лесу, подвергать свое тело истязаниям. Как средство достижения религ. целей (напр., достижение нирваны, соблюдение принципа ахимсы) А. входит в джайнизм, брахманизм, буддизм. А. был свойствен и др.-греч. религиям. Орфики и пифагорейцы проповедовали воздержание от мяса и бобов, отказывались от половой жизни, признавали учение о периодич. перевоплощении души, о теле как гробнице души (Пифагор, Филолай). С расколом общества на антагонистич. классы проповедь А. приобретает классовый смысл. Эксплуатация человека человеком лишает угнетенные классы возможности равного участия в пользовании благами цивилизации. Этич. учение о презрении к материальным благам, выдвинутое пифагорейцами, киниками, стоиками, служило оправданием тяжких условий жизни рабов. Господств, класс прибегал к А. и для формирования особой касты воинов, осуществлявшей функцию насильств. поддержания господства рабовладельцев (напр., в Спарте). В мистич. учении гностицизма аскетич. образ жизни рассматривался как средство достижения осн. нравств. цели: освобождения от источника зла – материи. В христианстве А. связан с осн. догмой о греховности плоти: ее надо умерщвлять, чтобы спасти душу, подготовить ее к «вечной жизни». Социальной предпосылкой возникновения А. в христианстве явился упадок рабовладельческого строя. «Умерщвление плоти», ставшее девизом А., прежде чем оно стало прославляемым идеалом в христианстве, осуществлялось на практике как неизбежное последствие массового обнищания населения Римской империи и ее провинций. Вместе с тем идея А. была выражением индивидуализма, основанного на филос. идеях стоицизма с его призывом к уходу в самого себя и с его пренебрежением к жизн. потребностям. А. был связан с первонач. монашеством, к-рое проявлялось в форме отшельничества, уединения и т.д. Христ. А. не мог стать реально действующей нормой не только для массы верующих, но и для самой церкви как хозяйств.-экономич. и социальной организации и поэтому служил лишь идеологич. знаменем, прикрывающим ее подлинную корыстную сущность. Идеология христ. А. получает разработку впервые в соч. Тертуллиана, Климента Александрийского, Оригена, видевших в А. средство очищения души от грехов. Дальнейшее развитие А. получает в средние века, когда он принимает особенно уродливые формы – массового бичевания и самобичевания (флагелланство). Церковь по-прежнему превозносила и обычные формы А. – посты, безбрачие, ношение власяницы, вериг и т.д. Возведение церковью А. в принцип добродетели служило целям отвлечения нар. масс от борьбы за улучшение своих материальных условий жизни, а ореол «мученичества», к-рым окружало себя при помощи А. духовенство, использовался церковью для проведения своего влияния среди масс верующих. Идеологи нарождающейся буржуазии выступили с критикой феод. аскетич. морали. Гуманисты эпохи Возрождения противопоставили христианскому А. земное благополучие человека, полное и разумное наслаждение радостями жизни. В период Реформации, противопоставившей ср.-век. идее «отрешения от мира» идею «светского призвания»,согласно к-рой, по учению Кальвина, христианин обязан участвовать в жизни общества и даже стремиться к обогащению, А. был принципиально отвергнут. Протестантизм давал религ. санкцию новым отношениям бурж. общества с их предпринимат. духом и поэтому не мог поддерживать идею ухода от мира. Наряду с этим в протестантизме формируется т.н. мирской А., «весь секрет которого состоит в буржуазной бережливост и» (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, с. 378). Лютеранская мораль и английский пуританизм возводят А. в нравств. добродетель, объявляя нравств. благами скопидомство, скряжничество, скаредность. Этот А. выражался также в запрещении танцев, театр. представлений, в строгой регламентации одежды и т.п. С дальнейшим развитием капитализма, особенно в период империализма, А. приобретает форму подавления в человеке гуманных общественных, коллективистских чувств. В ряде сект (методисты, иеговисты, бухманизм и др.) А. принимает изощренно изуверские формы, являясь средством воздействия на нравств. мир верующих. В ранних революц. выступлениях крестьянских и плебейских масс принцип м о р а л ь н о г о А., связанный с требованиями имуществ. равенства, выдвигался против роскоши и аморализма господств. классов. Аскетич. строгость нравов, выдвижение принципа спартанского равенства были необходимы низшему слою для того, чтобы объединиться как классу, чтобы развить свою революц. энергию и осознать свое враждебное положение к существующему обществ. строю. С развитием производит. сил и ростом революционности пролетариат постепенно освобождается от грубоуравнительного А. «Масса пролетариата менее всего нуждается в проповеди отречения от земных благ, хотя бы уже потому, что у нее не осталось почти ничего, от чего бы она могла еще отречься» (там же, с. 378). Отдавая должное революц. самоотверженности, стойкости и героизму в борьбе за социальный прогресс, за коммунизм, марксистско-ленинская этика отбрасывает попытки принижения ценности земной жизни, игнорирования задачи достижения всей полноты счастья личности на базе социализма и коммунизма. Всестороннее и гармонич. развитие человеч. личности возможно лишь с ликвидацией капитализма, на основе свободного от эксплуатации творч. труда всего народа и осуществления принципа «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Такие условия впервые в истории человечества создаются коммунизмом. Лит.: Энгельс Ф., Крестьянская война в Германии, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, Μ , 1956; Ленин В. И., Задачи союзов молодежи, Соч., 4 изд., т 31; Эйкеи Г., История и система средневекового миросозерцания, пер. с нем., СПБ, 1907; Зарин С. [М.], Аскетизм по православно-христианскому учению, [т.] 1, [ч.] 1–2, СПБ, 1907; Zöckler О., Askese und Mönchtum, 2 Aufl., Bd 1–2, Frankf./M., 1897; его же, Asceticism (christian), в кн.: Encyclopaedia of Religion and Ethics, ed. by J. Hastings, v. 2, Edinburgh – N Y., 1909; Mutz F. Х., Christliche Aszetik, 2 Aufl., Paderborn. 1909.

Е. Панфилов. Москва. Б. Рамм. Ленинград.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

что это такое и кто такие аскеты?

В воображении большинства людей аскетизм ассоциируется со строгими религиозными практиками и считается малоприменимой техникой для мирян. Но это мнение ошибочно. В переводе аскетизм ближе к слову «упражнение», а по смыслу это понятие объединяет напряжение, труд для достижения цели в духовной и физической сфере. Так что бросаться крайности совсем необязательно. А поупражняться в самодисциплине или умеренности в тратах не помешает никому.

В статье расскажем об аскетизме как религиозной и психологической практике, поделимся советами по тренировке самодисциплины и финансовой грамотности.

Что такое аскетизм?

Аскетизм — это техника ментальных и телесных практик, призванная через намеренное самоограничение очистить разум, увеличить жизненный потенциал, получить истинные познания о душе и добиться просветления. Общеупотребительное сегодня слово «аскетизм» происходит от греческого «аскезис», что переводится как «упражняться или тренироваться в чем-либо, искусно и старательно перерабатывать».

В первоначальном значении оно обозначало физические упражнения, преимущественно гимнастику. Соответственно в Античности аскеты – это спортсмены, посвятившие свою жизнь тренировкам, а аскеза – подготовка атлетов к состязаниям.

Позже термин перешел в философский словарь и стал обозначать, прежде всего, нравственную дисциплину. Так что аскетизм – это в первую очередь тренировка человеческого духа, а во вторую очередь – тренировка тела. Истоки аскетичного образа жизни обнаруживаются еще в первобытном обществе, где они были связаны с тяжелыми условиями жизни. И только в раннем христианстве аскетизм составил принадлежность религии и стал началом монашества.

Религиозный и светский аскетизм.

Религиозный — это стремление жить по церковным заповедям, которое возможно реализовать в миру. В религиозной практике кроме размышления и строгого следования заповедям к аскетизму относится добровольное отшельничество, изнурение себя голодом, мученичество, самоистязание, безбрачие, ограничение не только удовольствий, но и физических нужд.

Светский —  это форма социального поведения или норма нравственности – готовность к самоограничению во имя избранных социальных целей. Культура светского аскетизма предлагает уход от общества потребления, вегетарианство, независимость от тщеславия, престижности, отказ от благ цивилизации.

Пройти тест на тип личности

Религиозный аскетизм.

Основными источниками практики религиозного аскетизма в I веке стали тексты Нового Завета, сгруппированные вокруг двух базовых тем: служение Христу и послушание Духу. В Евангелии следование за Христом возможно только при отказе от привычного жизненного уклада и самоотречения, вплоть до мученической смерти. Однако, это не значит, что верующий человек в миру обязан морить себя голодом или отказываться от брака. Потому что полное самоотречение от общества – это нетребуемая Новым Заветом крайность.

Слово «аскетизм» имеет русский аналог – «подвижничество», а аскетичный образ жизни вели отшельники и христианские отцы-подвижники. Своего широкого развития в жизни и литературных произведениях аскетизм достиг в IV-VI веках. За образец для подражания был принят образ Иоанна Крестителя, а самыми известными отшельниками-аскетами были Онуфрий Великий, Серафим Саровский, Сергий Радонежский.

Некоторые культы и религиозные учения и сегодня идеализируют все или отдельные аспекты аскетизма. Согласно учению Будды возможности достичь просветления и знания достойны только аскеты, которые лишились страстей. На преодоление обычного сознания направлена и духовная дисциплина йоги. Для практики добровольного самоотречения, самоусилия и самодисциплины в йоге используется слово «тапас». Тапас обычно практикуют соблюдением целомудрия и обузданием чувств.

С чего начать практику самодисциплины?

В психоанализе аскетизм — это защитный механизм личности, который проявляется в отрицании и подавлении инстинктов, отказе от удовольствий. Явление связанно с особенностями подросткового периода, когда сексуальные переживания «гасятся» самоограничением.

Но во взрослой жизни мы настолько привыкаем к удовольствиям, теряем навыки самодисциплины. А потом жалуемся на десяток лишних килограммов или «дыру» в бюджете из-за спонтанного похода по магазинам. Можно давать себе сотни обещаний «жить по новому», но без осознанных усилий они ник чему не приведут.

Самодисциплина, как и любое умение – дело образования и практики. Так что первое, что вы можете сделать для себя прямо сейчас, – начать следовать советам мотивационных тренеров и коучей.

Совет 1. Помните, что самодисциплина совсем не делает жизнь пресной.

К скуке и неудовлетворенности приводят не ограничения, а крайности. Полный отказ от удовольствий не приводит к счастью точно так же, как и ежесекундное удовлетворение всех желаний. Умение отложить удовольствие для последующего выигрыша – черта психологически взрослого человека. Поэтому каждый раз, когда вы выбираете сложное решение вместо простого, вы укрепляете самодисциплину.

Выберите одно дело, на которое хватает самодисциплины, и делайте его в течение месяца ежедневно. Так вы решитесь понемногу окунуться в дискомфорт и начнете получать удовольствие от неудобства.

Пройти тест на психологический возраст

Совет 2. Заведите полезные финансовые привычки.

Менять свое финансовое поведение, как и вредные привычки сложно. Если самостоятельно освоить финансовую грамотность не получается, можно найти финансового наставника. Это может быть сайт финансиста, бухгалтера или другого знатока в области финансов. Это может быть помощь друга, который умело соотносит свои доходы с расходами.

Для начала установите на смартфон приложение для учета финансов. За первые два-три месяца можно увидеть подробную статистику трат и узнать, куда именно улетают деньги.

Совет 3. Практикуйте самоконтроль.

Самоконтроль — это как атлетика – чем больше времени проводишь на тренировке, тем больше можешь. Чтобы не сбиться с пути, нужно установить для себя цель и ежедневно двигаться к ней, понемногу усложняя задачи. Одновременно придется внимательно отслеживать свои порывы, которые не помогают достичь успеха. Отслеживать, но не следовать за ними.

Лучший способ самоконтроля – установить таймер на 10-20-30 минут, в течение которых будете тренироваться (написать статью, записать видео, вести блог, медитировать).

Совет 4. Одобряйте и принимайте себя.

Без реальной оценки текущего состояния начать практиковать самодисциплину невозможно. В лучшем случае вы будете просто топтаться на месте, в худшем – растеряете остатки мотивации. Например, если вы хотите похудеть, начать нужно с простого взвешивания. Если планируете выучить английский – пройдите тестирование и узнайте, на каком уровне находитесь сейчас.

Когда вы принимаете себя, то не ждете мгновенных результатов. Тогда для безопасного похудения, например, установите для себя реальный срок 6-8 месяцев вместо двух недель.

Совет 5. Не пренебрегайте отдыхом.

Самоконтроль похож на мышцу – если использовать его постоянно, резервы силы воли быстро истощаются. Но если поставить внутреннее табу на удовольствия, отдых становится обязанностью. В результате – еще большая усталость, полное выгорание. Психологи акцентируют: отдых – это самодостаточная ценность, личный ресурс, который нужно использовать с пользой для себя.

Примите установку: «чтобы хорошо работать, нужно хорошо отдыхать». Старайтесь отдыхать еще до наступления усталости, планируйте отдых на выходных и в отпуске. Решительно меняйте планы, если появился шанс провести время ярче, чем планировалось.

Выводы:

• Аскетизм — это учение о том, как практиковать воздержание, упражняться в самоконтроле и самодисциплине.
• Аскетизм изначально был спортивным термином, позже перешел в философию, религию и общее употребление.
• Чтобы практиковать светский аскетизм не нужно впадать в крайности. Достаточно навести порядок в финансах и прокачать навыки самодисциплины.

Пройти тест: интроверт или экстраверт?

Хотите узнать о своих генетических способностях и получить рекомендации для их правильного развития?

Для читателей wikigrowth.ru подарок от профессионалов системы Дизайн Человека. Получите расчет своей карты и её первичную расшифровку совершенно бесплатно!

Определение аскетизма от Merriam-Webster

as · cet · i · cism | \ ə-ˈse-tə-ˌsi-zəm \ 1 : практика строгого самоотречения как мера личной и особенно духовной дисциплины : состояние, практика или образ жизни аскета : строгое воздержание от потакания своим слабостям Жертвоприношение, отречение, аскетизм, пост, возвращение снова к Богу…: все эти наклонности подпитываются как инстинктами, так и религиозным идеализмом.- Джойс Кэрол Оутс Пересечение Атлантики на маленькой парусной лодке — это упражнение в аскетизме, испытание того, без чего человеческая психика может обойтись. — Сара Баллард

2 : строгость по внешнему виду, манерам или поведению Его аккуратно подстриженная белая борода и телосложение бегуна предполагают аскетизм профессора математики, в то время как его вопрошающий ум сигнализирует о недоверии к поверхностным впечатлениям.- Брюс Шенфельд В отличие от целомудренного аскетизма более ранних модернистских офисных башен, здание AT&T включало в себя традиционные символы имперской власти (римские своды и арки), престижа (силуэт в стиле Чиппендейла) и старых денег (огромная золотая статуя в здании. вестибюль, который когда-то стоял на крыше старого здания AT&T). — Витольд Рыбчинский

Аскетизм | Британника

Истоки аскетизма.

Истоки аскетизма лежат в попытках человека достичь различных конечных целей или идеалов: развитие «целостного» человека, человеческого творчества, идей, «я» или навыков, требующих технических навыков. Athletic askēsis («тренировка») , , предполагающий идеальную физическую форму и совершенство, был разработан для обеспечения максимально возможной степени физической подготовки спортсмена. У древних греков спортсмены, готовившиеся к физическим состязаниям (, например,, Олимпийские игры) дисциплинировали свои тела, воздерживаясь от различных обычных удовольствий и выдерживая тяжелые физические испытания. Чтобы достичь высокого мастерства в боевых искусствах, воины также применяли различные аскетические практики. Например, древние израильтяне воздерживались от половых сношений перед сражением.

По мере развития ценностей, не связанных с физическими способностями, концепция, выраженная в askēsis и его аналогах, была применена к другим идеалам — e.г., умственных способностей, нравственной жизнеспособности и духовных способностей. Идеал тренировки для достижения физической цели был преобразован в достижение мудрости или умственного мастерства путем развития и тренировки интеллектуальных способностей. У греков такая тренировка интеллекта привела к педагогической системе софистов — странствующих учителей, писателей и лекторов V и IV веков до н. Э., Которые давали наставления за плату. Еще одно изменение в концепции askēsis произошло в Древней Греции, когда понятие такого обучения было применено к сфере этики в идеале мудреца, который может действовать свободно, выбирая желаемый объект или действие физического удовольствие.Этот вид askēsis, , включающий тренировку воли против жизни, основанной на чувственных удовольствиях, был проиллюстрирован стоиками (древнегреческими философами, которые защищали контроль над эмоциями с помощью разума).

Представление о том, что нужно отрицать свои низшие желания, понимаемые как чувственные или телесные, в отличие от духовных желаний и добродетельных стремлений, стало центральным принципом этической мысли. Платон считал, что необходимо подавлять телесные желания, чтобы душа могла свободно искать знания.Эту точку зрения также поддерживал Плотин, греческий философ III века нашей эры и один из основателей неоплатонизма, философии, связанной с иерархическими уровнями реальности. Стоики, для которых аскетизм был прежде всего дисциплиной, направленной на достижение контроля над побуждениями эмоций, отстаивали достоинство человеческой природы и необходимую невозмутимость мудрого человека, которая, как они считали, станет возможной благодаря подавлению аффективной или аппетитной части. человека.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту.Подпишитесь сейчас

Точно так же ценность аскетизма в укреплении воли человека и его более глубоких духовных сил была частью многих религий и философий на протяжении всей истории. Немецкий философ XIX века Артур Шопенгауэр, например, защищал тип аскетизма, который уничтожает волю к жизни; его соотечественник и более ранний современник, философ Иммануил Кант, придерживался морального аскетизма для развития добродетели в соответствии с принципами стоиков.Многие факторы способствовали возникновению и культивированию религиозного аскетизма: страх перед враждебным влиянием со стороны демонов; точка зрения, что человек должен находиться в состоянии ритуальной чистоты как необходимое условие для вступления в общение со сверхъестественным; желание привлечь внимание божественных или священных существ к самоотречению их просителей; идея заслужить жалость, сострадание и спасение по заслугам из-за самоотверженных действий аскетических практик; чувство вины и греха, побуждающее к искуплению; точка зрения, что аскетизм — это средство получить доступ к сверхъестественным силам; и сила дуалистических концепций, лежащих в основе усилий по освобождению духовной части человека от осквернения тела и физически ориентированной жизни.

Среди высших религий (, например, индуизм, буддизм и христианство) другие факторы сыграли важную роль в подъеме и культивировании аскетизма. К ним относятся осознание преходящей природы земной жизни, которая вызывает желание закрепить надежду в потустороннем мире, и реакция на секуляризацию, которая часто сочетается с верой в то, что духовность лучше всего сохранить, упростив свой образ жизни.

Формы религиозного аскетизма.

Во всех строго аскетических движениях безбрачие ( q.v. ) считалось первой заповедью. Девственницы и целомудрие появились в первых христианских общинах и заняли видное место. Среди самых ранних христианских общин Месопотамии только безбрачия были приняты в качестве полноправных членов церкви, а в некоторых религиях только безбрачным было разрешено быть священниками (, например, ацтекская религия и римский католицизм). Отречение от мирских благ — еще один фундаментальный принцип.В монашеских общинах наблюдается сильная тенденция к этому идеалу. В христианском монашестве этот идеал был провозглашен в наиболее радикальной форме Александром Акойметосом, основателем монастырей в Месопотамии (умер в г. около г. 430 г.). За столетия до деятельности средневекового западного христианского монаха святого Франциска Ассизского Александр обрек себя на бедность и через своих учеников расширил свое влияние в восточно-христианских монастырях. Эти монахи жили за счет милостыни, которую просили, но не позволяли дарам накапливаться и создавать проблемы с домашним хозяйством, как это происходило среди некоторых западных монашеских орденов, таких как францисканцы.На Востоке странствующие индуистские аскеты и буддийские монахи также живут согласно правилам, предписывающим отрицание мирских благ.

Воздержание и пост являются наиболее распространенными из всех аскетических практик. У первобытных народов он возник отчасти из-за веры в то, что принимать пищу опасно, поскольку демонические силы могут проникать в тело во время еды. Кроме того, следует избегать некоторых продуктов, которые считаются особенно опасными. Пост, связанный с религиозными праздниками, имеет очень древние корни.В древнегреческой религии отказ от мяса особенно проявлялся среди орфиков, мистического вегетарианского культа; в культе Диониса, оргиастического бога вина; а у пифагорейцев мистический, нумерологический культ. Среди ряда церквей наиболее важным периодом поста в литургическом году является 40 дней перед Пасхой (Великим постом), а среди мусульман самым важным периодом поста является месяц Раматан. Однако обычные циклы поста не удовлетворяли потребности аскетов, которые поэтому создали свои собственные традиции.Среди иудейско-христианских кругов и гностических движений были установлены различные правила относительно использования вегетарианской пищи, и манихейские монахи вызывали всеобщее восхищение интенсивностью своих достижений в посте. Христианские авторы пишут о своем безжалостном и неумолимом посте, и между своими монахами и манихеями только сирийские аскетические виртуозы могли составить конкуренцию в практике аскетизма. Сирийские аскеты испробовали все, что могло уменьшить сон и сделать последующий короткий период отдыха максимально хлопотным.В своих монастырях сирийские монахи привязывали веревки к животу и затем подвешивали в неудобном положении, а некоторых привязывали к стоячим столбам.

Личная гигиена также подверглась осуждению среди подвижников. В прахе пустынь — где жили многие аскеты — и в сиянии восточного солнца отречение от омовения приравнивалось к болезненной для тела форме аскетизма. Что касается запрета на мытье, персидский пророк Мани, похоже, находился под влиянием тех аскетов, которых с древних времен видели в Индии, которые ходили с дикими свисающими длинными волосами и одеты в грязные тряпки, никогда не стригясь. ногтями и позволяя грязи и пыли накапливаться на их теле.Еще одна аскетическая практика — ограничение движений — была особенно популярна среди сирийских монахов, любивших полное уединение в келье. Практика ограничения контактов с людьми достигла высшей точки в одиночном заключении в пустыне, на скалах, приграничных районах пустыни и в горах. В целом, любое оседлое жилище было неприемлемо для аскетического менталитета, как отмечается в аскетических движениях многих религий.

Психологические формы аскетизма также развиты.Техника причиняющего боль самоанализа использовалась буддийскими аскетами в связи с их практиками медитации. Сирийский христианский богослов святой Ефрем Сирус советовал монахам размышлять о вине, грехе, смерти и наказании — , т. Е. год, предшествующий моменту перед Вечным Судьей — необходимо проводить с таким рвением, чтобы внутренняя жизнь становится горящей лавой, вызывающей волнение души и мучения сердца. Сирийские монахи, стремящиеся к высшим целям, создали психологическую атмосферу, в которой постоянный страх и страх, систематически культивируемые, должны были вызывать постоянные слезы.Ничто иное, как крайнее самоуничижение, удовлетворяло аскетических виртуозов.

Болезненный аскетизм проявился во многих формах. Был распространен обычай выполнять определенные физически изнурительные или болезненные упражнения. Явления холода и тепла предоставили возможности для таких переживаний. Индусские факиры (аскеты) Индии представляют собой замечательные примеры тех, кто ищет болезненные формы аскетизма. В самых ранних примерах таких радикальных форм самоубийства, появившихся в Индии, аскет смотрел на солнце до тех пор, пока не ослеп, или поднимал руки над головой, пока они не засохли.Сирийское христианское монашество также проявило изобретательность в отношении форм самоистязания. Высоко оцененный обычай включал использование железных приспособлений, таких как пояса или цепи, которые надевали на поясницу, шею, руки и ноги и часто прятали под одеждой. Вызывающие боль формы аскетизма включают саморезание, особенно кастрацию, и бичевание (порку), которые возникли как массовое движение в Италии и Германии в средние века и до сих пор практикуются в некоторых частях Мексики и на юго-западе Соединенных Штатов.

Вариации аскетизма в мировых религиях. В примитивных религиях аскетизм в форме уединения, физической дисциплины, а также качества и количества предписанной пищи играл важную роль в связи с обрядами полового созревания и ритуалами приема в племенное сообщество. Изоляция на более короткие или более длительные периоды времени и другие акты аскетизма были наложены на знахарей, поскольку суровая самодисциплина рассматривается как главный путь, ведущий к контролю над оккультными силами.Изоляция практиковалась и практикуется молодыми людьми, которые собирались достичь статуса мужества у черноногих и других индейских племен северо-запада Соединенных Штатов. В связи с важными событиями, такими как похороны и война, были введены табу (негативные ограничительные судебные запреты) на воздержание от определенной пищи и совместное проживание. Для священников и вождей они были намного строже. В эллинистической культуре ( ок. 300 до н. Э. — ок. г. до н. Э.) Аскетизм в форме поста и воздержания от половых сношений практиковался общинами религиозно-мистического характера, включая орфистов и пифагорейцев.Новый импульс и свежий подход к аскетическим практикам (включая кастрацию) пришли с распространением восточных мистических религий (таких как культ Великой Матери) в Средиземноморье.

В Индии в поздний ведический период ( c. 1500 до н. Э. — c. 200 до н. Э.) Аскетическое использование тапас («тепло» или аскетизм) стало ассоциироваться с медитацией и йогой, вдохновением. по идее что тапас грех убивает. Эти практики были включены в брахманическую (ритуалистическую индуистскую) религию в Упанишадах, (философских трактатах), и этот взгляд на тапас приобрел важность среди йогов и джайнов, приверженцев аскетической религии, которая откололась от брахманизма. Индуизм.Согласно джайнизму, освобождение становится возможным только тогда, когда все страсти уничтожены. Под влиянием таких аскетических взглядов и практик в Индии Сиддхартха Гаутама сам претерпел переживания телесного умерщвления, чтобы получить духовные блага; но поскольку его ожидания не оправдались, он отказался от них. Но его основной постулат, согласно которому страдание находится в причинной связи с желаниями, способствовал развитию аскетизма в буддизме. Портрет буддийского монаха, изображенный в Виная (собрание монашеских правил), изображает человека, избегающего крайнего аскетизма в своей самодисциплине.Монашество, развивавшееся в индуизме в средневековый период, также было умеренным. Аскетизм обычно не занимает значительного места в коренных религиях Китая (конфуцианстве и даосизме). Только священники в конфуцианстве практиковали дисциплину и воздержание от определенных продуктов в определенные периоды, а некоторые движения внутри даосизма соблюдали аналогичные слегка аскетические практики.

Иудаизм, из-за его взгляда на то, что Бог создал мир и что мир (включая человека) хорош, не аскетичен по своему характеру и включает только определенные аскетические черты, такие как пост для усиления действенности молитвы и обретения заслуг.Хотя некоторые видели доказательство святости жизни в некоторых аскетических практиках, полностью развитая аскетическая система жизни осталась чуждой еврейской мысли, и поэтому аскетические тенденции могли появиться только на периферии иудаизма. Такие подводные течения всплыли на поверхность среди ессеев, монашеской секты, связанной со свитками Мертвого моря, которые представляли своего рода религиозный орден, придерживающийся безбрачия, бедности и послушания. Археологическое открытие (1940-е годы) их общины в Кумране (недалеко от Мертвого моря в районе, входившем в Иорданию) пролило новый свет на такие движения в иудаизме.

В зороастризме (основанном персидским пророком Зороастром, VII век до нашей эры) официально нет места аскетизму. В Авесте священные писания зороастризма, пост и умерщвление запрещены, но аскеты не полностью отсутствовали даже в Персии.

В христианстве нашли воплощение все виды аскетизма. В Евангелиях аскетизм никогда не упоминается, но тема следования историческому Христу дала аскетизм отправной точкой.Аскетический взгляд на христианскую жизнь содержится в Первом Послании Павла к коринфянам в том, что он использует образ духовного спортсмена, который должен постоянно дисциплинировать и тренировать себя, чтобы выиграть гонку. Воздержание, посты и бдения в целом характеризовали жизнь первых христиан, но некоторые ответвления развития христианства стали радикально аскетическими. Некоторые из этих движений, такие как энкратиты (ранняя аскетическая секта), примитивная форма сирийского христианства и последователи Маркиона, сыграли важную роль в истории раннего христианства.В течение первых веков аскеты оставались в своих общинах, играли свою роль в жизни церкви и основывали свои взгляды на аскетизм на мученичестве и безбрачии. К концу III века монашество зародилось в Месопотамии и Египте и закрепило свою неизменную форму в общежитии (общинном монашестве). После утверждения христианства в качестве официальной религии Римской империи (после 313 г. н.э.) монашество получило новый импульс и распространилось по всему западному миру.В католицизме новые порядки основывались в больших масштабах. Хотя аскетизм был отвергнут лидерами протестантской Реформации, определенные формы аскетизма действительно проявились в кальвинизме, пуританстве, пиетизме, раннем методизме и Оксфордском движении (англиканское движение 19-го века, поддерживающее более ранние церковные идеалы). С аскетизмом связана протестантская трудовая этика, которая состоит из радикального требования достижения, символизируемого достижениями в своей профессии, и, в то же время, требует строгого отказа от обладания законно приобретенными материальными благами.

Приверженцы ислама с самого начала знали только пост, который был обязательным в месяц Раманан. Монашество отвергается Кораном (священным писанием ислама). Тем не менее аскетические силы среди христиан в Сирии и Месопотамии, энергичные и заметные, смогли проявить свое влияние и были ассимилированы Исламом в аскетическом движении, известном как zuhd (самоотречение), а затем в движении муфизма, мистическом движении, которое возникла в 8 веке и вобрала в себя аскетические идеалы и методы.

Вариант траппистов: перевод с введением и примечаниями к DE LA SAINTETÉ ET DES DEVOIRS DE LA VIE MONASTIQUE: de Rancé, Armand-Jean, Gilbert, Lee M, Ryan, Vincent: 9780578553665: Amazon.com: Books

“ Его

De la Saintete , несомненно, является одним из самых важных произведений постсредневековой цистерцианской письменности и занимает важное место в истории духовности »‒ Дэвид Н. Белл

медиевист, теолог, профессор Мемориального университета Ньюфаундленда, автор книги

Everyday Life at La Trappe Under Armand-Jean Rancé, Understanding Rancé, и т. д.

Назад к аскетизму: вариант трапписта, Том. 1 — это обновленный перевод этой работы. De la Sainteté et des Devoirs de la Vie Monastique аббата Арман-Жана де Рансе первоначально был опубликован в Париже в 1683 году. В 1830 году он был переведен под названием On the Sanctity and Обязанности монашеского государства настоятелем Винсентом Райаном, настоятелем-основателем горы Меллерей в Капоквине, Ирландия. Это производное издание было перепечатано, переименовано, отредактировано, обновлено, сильно аннотировано, и его многочисленные цитаты были существенно исправлены и расширены . Кроме того, , он снабжен современным введением , с 52 иллюстрациями , а также указателем изображений и указателем библейских цитат.
Хотя аббат де Рансе, основатель траппистов, первоначально писал для своих монахов, многие миряне XVII в. Франция с энтузиазмом восприняла большую часть его духовности, и это произвело замечательный эффект. Теперь, когда аскетизм вновь появляется как средство, исправляющее наши потворства своим слабостям и мягкости, его острая книга является крайне необходимым, укрепляющим средством для исправления христиан нашего времени. Назад к аскетизму: вариант трапписта , скорее всего, спонтанно выполнит все, что предполагал вариант Бенедикта Рода Дреэра, и многое другое.
О святости и обязанностях монашеского государства был душой траппистской духовности до недавнего времени, и само падение траппистов предполагает, что выживание ордена зависит от поворота, возврата к мудрости его основателя. . Фактически, вся Церковь остро нуждается в аскетической мудрости, которую де Рансе извлек из Святого Бенедикта, Сен-Бернара, Святого Василия, Святого Иоанна Климаха и других отцов пустыни.
Том I состоит из следующих пятнадцати глав:
1 | Обязанности религиозной жизни в целом
2 | Учреждение монашеского государства
3 | О происхождении уединенной жизни
4 | О различных формах жизни, существовавших среди древних одиночек
5 | О сущности и совершенстве сенобитического состояния
6 | Об основных средствах, с помощью которых религиозные люди могут достичь совершенства своего государства
7 | О любви к Богу
8 | О любви к начальству и о доверии к нему
9 | О милосердии и начальстве
10 | О милосердии, которое братья должны оказывать друг другу
11 | О молитве
12 | О покаянии и унижениях
13 | О медитации смерти
14 | На суды Божьи
15 | On Compunction
Том II содержит дополнительные восемь глав:
16 | На пенсии
17 | В тишине
18 | О воздержании и строгой пище
19 | О ручном труде
20 | В ночное время суток
21 | О бедности
22 | О терпении при болезни и немощах
23 | О смягчении последствий
Хотя в томе II меньше глав, это немного более длинная книга.В целом, два тома содержат 700 страниц монашеской мудрости , составленных и прокомментированных чрезвычайно образованным аббатом де Рансе в свете его собственного многолетнего опыта в качестве основателя монастыря Богоматери Ла Траппе во Франции. Под его властью монастырь был, по общему мнению, чем-то вроде рая на земле.
Назад к аскетизму: опция трапписта — выдающийся подарок для любого священника или верующего, для всех, кто интересуется благочестивой жизнью, монашеством, распознаванием призвания, молитвой или попаданием на Небеса.

Аскетизм | Encyclopedia.com

АСЕТИКА . Слово аскетизм происходит от греческого существительного askēsis , что означает «упражнение, практика, тренировка». Греческий спортсмен, например, подвергал себя систематическим упражнениям или тренировкам, чтобы достичь физической формы. Однако со временем это слово начало принимать философские, духовные и этические значения: можно «тренировать» и «тренировать» не только тело для достижения физической цели, но также — систематически и строго — волю, разум. , и душу, чтобы достичь более добродетельной жизни или более высокого духовного состояния.

Хотя современное слово аскетизм ускользнуло от любого общепринятого определения, этот термин, при использовании в религиозном контексте, может быть определен как добровольная, устойчивая и, по крайней мере, частично систематическая программа самодисциплины и самоотречения в от которых отказываются от немедленных, чувственных или мирских удовольствий, чтобы достичь более высокого духовного состояния или более полного погружения в священное. Поскольку религиозный человек ( homo Religiosus ) стремится к трансцендентному состоянию, аскетизм — в рудиментарной или развитой форме — практически универсален в мировой религии.

Истоки аскетизма

Истоки аскетизма находятся в первобытном или архаическом обществе, то есть в доисторическом периоде. Многие из основных аскетических форм, таких как пост, половое воздержание и уединение, широко распространены среди современных первобытных и бесписьменных народов. Цель таких запретов или табу очень часто состоит в том, чтобы избежать влияния демонических сил или избежать их влияния. Например, в первобытных обществах преобладала вера в то, что злые силы могут проникать в тело во время еды.Чтобы избежать этого, человек постится в течение определенных периодов времени или вообще воздерживается от определенных продуктов. Целью примитивных запретов также может быть очищение. Готовясь к ритуальным действиям особо священного характера, таким как инициация, бракосочетание или жертвоприношение, участники избавляются от нечистоты, часто совершая жесткие акты самоотречения. Такая чистота особенно необходима, если человек хочет приблизиться к богам. В меньшей степени можно также использовать аскезы как форму аскезы, чтобы искупить проступки, тем самым предотвращая гнев божества.Определенные практики, особенно пост и уединение, также используются, чтобы вызвать видения или яркие сны. Среди американских индейцев, например, такие техники используются во время инициации полового созревания, чтобы вызвать откровение во сне или видение духа-хранителя юноши.

Хотя истоки аскетизма можно найти в первобытном обществе, часто утверждают, что аскетизм как таковой существует там только в зачаточной форме или не существует вовсе. Позиция человека по этому вопросу почти полностью зависит от того, как он определяет аскетизм, что делает проблему менее разрешимой, но и менее важной.Однако следует заметить, что такие аскетические формы, как пост, уединение, причинение боли и даже телесные увечья, имеют гораздо более принудительный и менее добровольный характер в дописьменных, чем в грамотных обществах. Например, суровые испытания, связанные с обрядами полового созревания, более или менее суровы. Кроме того, аскезы, которым подчиняются примитивные люди, редко демонстрируют систематическую и устойчивую программу аскетического поведения по сравнению с комплексными системами, такими как йога или монашеская жизнь.Кроме того, подавляющее количество примитивных аскез, актов самоотречения и табу имеют своей единственной целью избегание зла, поэтому сомнительно, следует ли их вообще называть аскетизмом. Но поскольку почти во всех обществах аскетизм элитарен и предназначен для немногих, развитый аскетизм в первобытном обществе следует искать среди таких сакральных специалистов, как шаманы. Хотя высшие силы часто «вынуждают» шамана взять на себя его роль, суровость шаманской жизни вряд ли навязывается извне в обычном смысле.Уединение, пост, половое воздержание и бесконечные бдения являются частью устойчивой самодисциплины, рассчитанной на создание видений, общение с духами и проникновение в священные миры.

Формы и цели аскетизма

В межкультурном плане разнообразие аскетических форм ограничено. Практически универсальными являются (1) пост, (2) половое воздержание, (3) бедность, в которую может входить попрошайничество, (4) уединение или изоляция, и (5) причиненная самому себе боль, либо физическая (с помощью таких средств, как порка плетью). , жжение или разрыв) или психическое (например,ж., созерцание судного дня, существования в аду или ужасов, связанных с переселением). Труднее определить, но, возможно, также более важно, что можно назвать «внутренним аскетизмом», состоящим в основном из духовной, а не физической дисциплины. Такой аскетизм предполагает не непривязанность или отказ от каких-либо конкретных мирских удовольствий, а скорее непривязанность или отречение от мира как такового. Это отражено в библейском отношении к тому, чтобы быть «в мире, но не от него», или в «отречении от действия» в Bhagavadgītā ‘ s «отречении от действия».»Он встречается почти во всех основных религиях, но не имеет эквивалента в примитивном мышлении. В дополнение к указанным универсальным формам, необходимо также отметить особый набор практик или техник (например, определенные позы, пение, техники дыхания), которые делают Йога, хотя и является аскетизмом тела, также является внутренним аскетизмом.

Аскетизм в классической и современной религии, как правило, уходит корнями в развитую и четко сформулированную философскую или теологическую систему. .Такая система дает объяснение или оправдание аскетической деятельности. Полезно рассмотреть цели аскетизма с точки зрения этих систем, будь то теистические или нетеистические.

Практически все теистические традиции развивают мистическое движение, в котором индивидуум посредством аскетической программы стремится к личному единению с божеством. Это стремление к личному переживанию божества можно рассматривать как реакцию против доктринальной абстракции или этического формализма. Даже теистические традиции, такие как иудаизм, христианство и ислам, в которых пропасть между творцом и творением считается непреодолимой, породили аскетов, стремящихся к такому мистическому единству: еврейского мистика XI века Бахье ибн Пакуда; Иоганнес Экхарт (ум.1327 г. н. Э.) И Йоханнес Таулер (ум. 1361 г.) в средневековом христианстве; и все движение Суфи в исламе. Поскольку мистик стремится преодолеть разрыв между человеком и Богом, его усилия часто воспринимались как смелые с точки зрения теистической ортодоксии. Таким образом, практически все мистики теистической традиции ясно дают понять, что состояние кажущегося единения с божеством является лишь мгновенным и, в лучшем случае, предвкушением этого спасения, которое еще не наступило. Суфи, как и многие мистики в теизме, не претендует на то, чтобы быть равным Богу, а, скорее, угасает или теряется в нем.

В нетеистических традициях эта жажда высшего мистического опыта принимает различные формы. Часто это поиск истинного или сущностного «я», которое воспринимается как тождественное основанию или основе всего творения. Индуистский йог использует сложные техники йоги, чтобы понять, что его атман , или постоянное «я», является единым с брахманом , неизменной основой всего. Йога-сутра Патанджали (I век н. Э.) Описывает дыхательные и медитативные техники, которые в сочетании с сексуальным воздержанием, постом, телесными позами и другими дисциплинами позволяют человеку двигаться «внутрь и вниз», пока его истинная сущность не проявится. «воспринимается.Точно так же медитативные техники дзен-буддизма позволяют практикующему осознать природу будды внутри себя.

Опытное познание истинного «я» в нетеистических традициях часто связано с освобождением «я» от печали и иллюзий этого феноменального мира. Согласно индуистскому философу Шанкаре (788–820 гг. Н. Э.), Тело и личность, с которыми мы обычно себя отождествляем, оказываются не более чем майа , или иллюзией.Наши страдания и рабство коренятся в невежестве, которое аскетически-медитативное усилие постепенно рассеивается благодаря мистическому знанию, которое оно производит. Джайнский монах с помощью самых строгих аскетических техник, включающих полную пассивность и непривязанность к миру, стремится очистить и в конечном итоге освободить свое истинное «я» ( jīva ) от материальных омрачений, вызываемых большинством действий. Хотя буддизм Тхеравады отрицает существование какого-либо постоянного «я», его целью, как и в индийских традициях, является освобождение от круга мирских страданий.Аскетическая жизнь монашеской простоты и безбрачия, аскетическая программа непривязанности и медитативные усилия по развитию бескорыстного состояния приводят монаха Тхеравады к реализации нирваны — «исчезновения» или «освобождения».

В отличие от теистических систем, в которых мистический опыт, порожденный аскетической деятельностью, никогда не может принести спасения, нетеистические системы часто приравнивают такой опыт или реализацию к самому спасению. Осознание своего атмана в индуизме или своего пуруши в санкхье (т.д., философская система, связанная с традиционной йогой) или природы будды в дзэн — это просветление или спасение. В отличие от теистических религий нетеистические системы часто утверждают, что спасение достижимо здесь, на Земле. Человек становится «освобожденным в жизни», как в тантризме, или осознает, как в дзэн, что никогда не был связан.

И в теистической, и в нетеистической системах аскетизм может рассматриваться как достойная форма поведения, хорошая работа или похвальный образ действий, призванный обеспечить или облегчить предпочтительное состояние после смерти.Самоотречение считается способом получения посмертной награды. В теистических традициях, таких как католицизм, шиваизм и вайшнавизм, часто считалось, что такая деятельность обеспечивает или облегчает спасение в отличие от мистицизма. Например, монашеская жизнь самоотречения, в которой человек изолирован от соблазнов плоти, может считаться более совершенной жизнью, чем жизнь в мире. Однако, несмотря на свою распространенность, эта попытка добиться собственного спасения часто казалась проблематичной и даже претенциозной в теистических традициях, учитывая их упор на спасение как дар божества.В нетеистических традициях логически более уместны аскетические произведения. Например, через самоотречение можно сжечь плохой karman (результат прошлых поступков) и улучшить свое будущее состояние в продолжающемся раунде переселения. В нетеистических системах, однако, аскетические дела, оторванные от знания или реализации, никогда не могут генерировать спасение как таковое, а только некоторые менее объективные.

И в теистических, и в нетеистических системах акты самоотречения — особенно причинение боли самому себе — могут служить формой покаяния за предыдущие проступки.Индуистские юридические книги, такие как Манава Дхармашастра (составленная между 200 г. до н. Э. И 100 г. до н. Э.), Подробно описывают многочисленные действия такого рода для искупления проступков, чтобы кающийся мог избежать мучений в следующей жизни или в промежуточном аду. В теистических традициях ислама и средневекового христианства часто использовались такие действия, как самобичевание. В нетеистических системах эти практики действуют механически, чтобы преодолеть негативные последствия злых дел, тогда как в теистических традициях они выполняются для того, чтобы гарантировать прощение личного бога.Поскольку его цель — простое прощение, в теистических системах аскетизм как форма покаяния имеет менее проблематичное обоснование, чем аскетизм как способ достижения спасения. Это особенно верно, когда аскетические действия рассматриваются как выражение покаяния, а не как средство его заработать.

Наиболее очевидным в католицизме, но не ограниченным ни им, ни теистическими традициями в целом, является использование аскетизма, особенно причинения боли самому себе, как средства переживания или повторного переживания страданий либо божества, либо человеческой парадигмы (i .э., образцовая особь). Нетеистический джайнизм породил аскетов, чьи акты самоотречения взяли за образец деятельность джайнских святых ( тиртханкара, s), таких как Паршва или Махавира. Индуистский герой Бхишма был настолько пронзен стрелами во время великой битвы, описанной в Бхагавадгите , что, опираясь на их древки, лежал параллельно земле. Это событие стало моделью для известной кровати из гвоздей, которую использовали некоторые индийские святые. В католическом христианстве подражание страданиям Христа возведено в мистическое значение.Страдания не только так, как страдал Христос, но с Им стали средством мистического единения с божеством. В связи с этим страдание стало фактически самоцелью, приобретая сотериологическое значение.

В межкультурном контексте данная аскетическая форма может иметь разные, даже противоположные цели. В первобытном обществе, например, самобичевание или бичевание предназначено в первую очередь для изгнания демонических сил, которые прикрепились к человеку. Однако в христианстве та же деятельность — некогда распространенная в Италии, Рейнской области и Мексике — была предназначена для причинения боли, тем самым приводя аскета в мистический союз со страдающим Христом.Точно так же пост в христианстве часто стремился причинить боль либо в качестве покаяния, либо, опять же, как способ отождествления со страдающим божеством.

Однако в йоге цель поста совсем другая. Цель состоит не в том, чтобы вызвать, а в том, чтобы облегчить дискомфорт. Постом йогин обуславливает свое тело, чтобы он мог длительное время обходиться не только без еды, но, что более важно, без мысли о еде. Таким образом, пост — это техника, с помощью которой йогин перестает обращать внимание на свое тело и, таким образом, может направить всю свою умственную энергию на медитацию.Точно так же многие другие формы самодисциплины, встречающиеся в йоге — позы и сексуальное воздержание, например, — следует рассматривать не как лишение, а как методы перенаправления энергии на медитативную цель.

Но сама йога как аскетическая форма преследует другие цели. В большей части индуизма Упанишад его цель — осознать единство своего постоянного «я», или ātman , с неизменным основанием вселенной, или brahman . В буддизме Тхеравады его цель — осознать, что не существует постоянного «я», в то время как в системе санкхьи он стремится осознать, что истинное «я» в идеале находится в состоянии полной изоляции от феноменального мира текучести.

Практически в каждой религиозной традиции медитация или созерцание происходят в некоторой степени уединения. Антоний (ум. 356 г. н. Э.) И другие христианские святые долгое время жили в одиночестве в африканской пустыне. Ранние буддисты сравнивали себя с носорогами, которые бродили в одиночестве вдали от людских пристанищ, а даосские отшельники стремились общаться с природой, недоступной для цивилизации и ее отвлекающих факторов. Но опять же, цели таких уединенных упражнений разнообразны. Даос стремится к гармонии с природой и, следовательно, к безмятежности и радости.Буддисты тхеравады стремятся осознать, что природа преходяща и, следовательно, является источником печали. Святой Антоний, чем-то похожий на тибетского буддиста, отправился противостоять демоническим силам в их собственных зловещих убежищах.

Межкультурные проблемы

Хотя аскетизм универсален, в одних традициях он гораздо более распространен, чем в других. Классический джайнизм, ранний и тибетский буддизм, раннее христианство и различные ветви индуизма в значительной степени аскетичны, тогда как конфуцианство, синтоизм, зороатризм и израильская религия — нет.

Отрицание мира

Хотя это узкое предположение о том, что только традиции, которые постулируют очевидный дуализм между душой и телом или Богом и миром или материей и духом, производят аскетическую деятельность, тем не менее справедливо предположить, что дуалистические философии склонны и к тому, и к другому. оправдать и породить драматический и развитый аскетизм. Например, джайнский аскетизм коренится в дуализме между духом и материей и необходимости очистить первое от второго. Большая часть эллинистического христианского аскетизма, особенно причинения боли самому себе, была основана на дуализме между духом и плотью, в котором тело воспринималось как зло.Аскетические усилия буддистов Тхеравады уходят корнями в дуализм между сансарой , рабством в круговороте переселения, и нирваной , или освобождением.

Хотя дуалистические традиции, за исключением зороастризма, хорошо поддаются аскетической деятельности, было бы неверно заключить, что аскетизм обязательно включает очернение этого мира, материального царства или тела. Хотя некоторые аскетические традиции являются потусторонними, многие другие — нет.Тантрическая традиция индуизма и ее буддийский эквивалент Ваджраяна явно аскетичны и используют различные йогические и медитативные техники. Однако мирское царство, включая тело и его страсти, ими не очерняется. Фактически, тело рассматривается как средство к спасению, слуга духа, требующий заботы и даже похвалы. Точно так же те, кто находится в дзенском или даосском монастыре, демонстрируют многие аскетические черты, но при этом гораздо более склонны радоваться и утверждать этот мир, чем отвергать его.

Наиболее полное отрицание отрицания мира можно найти в том, что немецкий социолог Макс Вебер (1864–1920) назвал «внутренним аскетизмом», который отказывается от определенных аскетических действий, а также от монашеской жизни для достижения спасения посреди мира. мирская деятельность. Хотя он в ограниченной степени существует в различных религиях, наиболее полное выражение внутреннего аскетизма проявляется в реформированных традициях протестантизма. Дисциплинированное, методичное, контролируемое — короче говоря, аскетическое — стремление к своему призванию в мире стало рассматриваться как служение Богу и подтверждение своего спасения.

Аскетизм и нормальное поведение

Хотя аскету не нужно отказываться от мира как такового, он желает священного и поэтому редко принимает жизнь в том виде, в каком она дана. Стремясь превзойти нормальное или естественное, он отвергает данное в пользу возможного. По этой причине аскет часто делает противоположное тому, что может диктовать человеческая природа или общественные обычаи. В йоге эта практика прямо называется «движение против течения». Йогин не сидит так, как сидит естественный человек, дышит так, как дышит естественный человек, ест так, как ест естественный человек.Аскетическое поведение не только отклоняется от нормы, но очень часто стремится к крайности. Однако с межкультурной точки зрения эти крайности могут быть диаметрально противоположными. Например, аскет может полностью обрить голову, как и большинство буддийских монахов; или он может вообще никогда не стричь волосы, как в случае со многими индуистскими святыми людьми. Аскет может носить очень отличительную одежду, как римско-католический священник, или может вообще не носить одежду, как это делают монахи джайнизма «облаченные в небо» (дигамбара).

Некоторые аскеты постоянно блуждают, как и Махавира, основатель-реформатор джайнизма, который, чтобы избежать постоянных уз, оставался не более одной ночи в любой деревне.Однако другие подвижники резко ограничивают свое передвижение, живя, как и многие христиане, в настолько маленьких кельях, что они едва могут двигаться. Аскет также может отличаться от других, либо постоянно сохраняя молчание, либо постоянно воспевая и декламируя. Аскет может чрезмерно лелеять, очищать или очищать свое тело или не только пренебрегать своим телом, но и злоупотреблять им бесчисленными способами. Аскет может преодолеть человеческую норму, воздерживаясь от секса или сделав секс важной частью своего аскетического распорядка.В «леворуком» тантризме, например, половой акт представляет собой ритуальную процедуру — действительно, технику, которая в сочетании с медитацией используется для изменения сознания. Деятельность резко аскетична, так как семяизвержение не допускается; сперма задерживается или «возвращается» в последний момент. Возвращая таким образом свое семя, тантрик тоже «идет против течения», выходя за пределы нормальной или профанной деятельности.

Согласно почти всем религиозным традициям, аскеты в силу своей деятельности развивают магические силы или чудодейственные способности.Хотя такие способности часто признаются препятствием на пути к высшим духовным целям, они играют важную роль на популярном уровне. Мусульманские факиры, которые целыми и невредимыми ходят по горящим углям, индийские йоги, которые левитируют, христианские святые, которые чудесным образом исцеляют, тибетские ламы, читающие мысли, буддийские монахи, которые помнят прошлые жизни, китайские даосы, которые живут вечно, и примитивные шаманы, которые летают — это лишь некоторые из Примеры.

Психология аскетизма

Несмотря на то, что все религии осуждают крайние формы аскетизма, патологические эксцессы присутствуют в каждой традиции.Примеров множество: от отшельников, которые избегают любых человеческих контактов, до людей, получающих экстатическое удовольствие от самых аберрантных форм причиненной себе боли. Но, несмотря на эти отклонения, было бы ошибочным искать суть аскетизма или его основной психологический импульс в неврозах или психозах. Йогическая медитация, христианское монашество и техника дзэн иллюстрируют основные успехи аскетизма, как восточного, так и западного, в самопонимании и стремлении снять подавление и сделать бессознательное сознательным.Психологическая суть аскетизма, кажется, заключается в реакции против чисто теоретического, доктринального или абстрактного. Прежде всего аскет желает познать на собственном опыте.

См. Также

Пост; Медитация; Монашество, статья о христианском монашестве; Умерщвление; Мистический союз в иудаизме, христианстве и исламе; Испытание; Самньяса; Духовная дисциплина; Тапас.

Библиография

Немногие работы дают подробный обзор предмета. «Аскетизм», обширная статья в томе 2 Энциклопедии религии и этики , под редакцией Джеймса Гастингса (Эдинбург, 1909 г.), содержит тринадцать статей.Хотя этот обзор по-прежнему полезен, он устарел, особенно в своем методологическом подходе. Более читаемый обзор, хотя он также датирован и написан с явно христианской точки зрения, — это книга Оскара Хардмана «Идеалы аскетизма: эссе в сравнительном исследовании религии » (Нью-Йорк, 1924).

Многие произведения посвящены аскетизму в определенных религиозных традициях. Выдающейся является книга Мирчи Элиаде «Йога: бессмертие и свобода» , 2-е изд. (Princeton, 1969), в котором обсуждается широкий спектр аскетических практик в Индии и Тибете.Классический сборник информации и наблюдений, читаемый, но не всегда заслуживающий доверия, — это книга Джона Кэмпбелла Омана «Мистики, аскеты и святые Индии: исследование садхизма » (Лондон, 1903). Книга Сукумара Датта «Буддийские монахи и монастыри Индии: их история и их вклад в индийскую культуру» (Лондон, 1962) превосходна, хотя и является лишь одной из нескольких связанных работ автора. Книга Д. Т. Судзуки «» «Обучение дзен-буддийского монаха» (Киото, 1934 г.) — классическая книга самого известного представителя дзэн на Западе.Для христианской традиции книга Уолтера Нигга Vom Geheimnis der Mönche (Цюрих, 1953), переведенная Мэри Илфорд как Воины Бога (Нью-Йорк, 1959), представляет собой очень читаемый, часто проницательный отчет о святых аскетах, особенно те, кто основал религиозные ордена. Оуэн Чедвик в книге Western Asceticism (Лондон, 1958) отобрал и отредактировал сборник очень полезных первоисточников, также представляющих римско-католическую традицию. Различные очерки Макса Вебера по социальной психологии аскетизма, переведенные и отредактированные Гансом Х.Герт и К. Райт Миллс в книге от Макса Вебера: Очерки социологии (Оксфорд, 1958) являются новаторскими и проницательными. «Психология аскета» Дж. Муссаева Массона, Journal of Asian Studies 35 (август 1976): 611–625, представляет собой одностороннюю, но интересную статью, в которой аскет рассматривается как психотик.

Новые источники

Бьянки, Уго. «Askese. 1. Religionsgeschichtlich.» В Lexikon für Theologie und Kirche , vol. 1. Фрайбург, Германия, 1994, стр.1074–1077.

Бьянки, Уго (ред.). La tradizione dell’enkrateia. Motivazioni ontologiche e protologiche . Рим, 1985. Сборник основополагающих исследований аскетических доктрин и практик в раннем христианстве и его среде, включая введение, важное с методологической точки зрения.

Браун, Питер. Тело и общество. Мужчины, женщины и половое отречение в раннем христианстве. Нью-Йорк, 1988. Очень интересная книга, охватывающая более шести веков истории Средиземноморья и основанная на четком антропологическом видении.Очень полная библиография первичных и вторичных источников.

Байнум, Кэролайн Уокер. Святой праздник и Святой пост. Религиозное значение еды для средневековых женщин. Беркли и Лос-Анджелес, 1987. Инновационный.

Cantalamessa, Raniero, ed. Etica sessuale e matrimonio nel cristianesimo delle origini. Милан, 1976.

Кларк, Элизабет А. Аскетическое благочестие и женская вера. Очерки позднего античного христианства. Нью-Йорк и Торонто, 1986.Сборник новаторских эссе выдающегося исследователя христианского аскетизма.

Фишер, Клаус. Erotik und Askese. Кельн, Германия, 1979. Эротические сценарии в индийском религиозном искусстве как формы аскетизма.

Руссель, Алин. Porneia. De la maîtrise du corps à la privation sensorielle. Париж, 1983. Новаторское исследование.

Верарди, Джованни. «Буддисты, гностики и антиномистическое общество, или Аравийское море в I — II веках нашей эры.» Annali Istituto Orientale Napoli 57 (1997): 323–346. Очень интересное сравнение между гностическими и буддийскими аскетическими моделями.

Vööbus, Arthur. A History of Asceticism in the Syrian Orient. Louvain, 1958. The basic справочная работа.

Walter O. Kaelber (1987)

Revised Bibliography

Asceticism | Psychology Wiki | Fandom

Оценка | Биопсихология | Сравнительный | Познавательная | Развивающий | Язык | Индивидуальные различия | Личность | Философия | Социальные |
Методы | Статистика | Клиническая | Образовательная | Промышленное | Профессиональные товары | Мировая психология |

Индекс философии: Эстетика · Эпистемология · Этика · Логика · Метафизика · Сознание · Философия языка · Философия разума · Философия науки · Социальная и политическая философия · Философия · Философы · Список списков

---

Эту статью нужно переписать, чтобы повысить ее актуальность для психологов..
Пожалуйста, помогите улучшить эту страницу самостоятельно, если можете ..

Ascetic перенаправляет сюда. Возможно, вам понадобится уксусная кислота.

Аскетизм описывает жизнь, характеризующуюся воздержанием от мирских удовольствий (аскетизм). Те, кто придерживается аскетического образа жизни, часто воспринимают свои практики как добродетельные и следуют им, чтобы достичь большей духовности. Многие аскеты верят, что действие по очищению тела помогает очистить душу и, таким образом, получить большую связь с Божественным или обрести внутренний мир.Это может принимать форму умерщвления себя, ритуалов или отказа от удовольствия. Однако аскеты утверждают, что наложенные на себя ограничения приносят им большую свободу в различных сферах их жизни, таких как повышенная ясность мысли и способность противостоять потенциально разрушительным искушениям.

медитирующий философ Рембрандт

Прилагательное «аскет» происходит от древнегреческого термина askēsis (практика, тренировка или упражнение).Первоначально связанный с любой формой дисциплинированной практики, термин аскет стал обозначать любого, кто практикует отказ от мирских стремлений для достижения более высоких интеллектуальных и духовных целей.

Аскесис — греко-христианский термин; практика духовных упражнений; уходят корнями в философскую традицию античности. Аскесис — это дисциплина подавления похоти. Первоначально представленный как духовная борьба Греческой Православной Церкви как стиль жизни, при котором избегают мяса, алкоголя, секса и удобной одежды, этот термин теперь используется в нескольких других отношениях:

Многие воины и спортсмены в греческом обществе применяли дисциплину askēsis для достижения оптимального физического состояния и грации.Образ жизни, учение или принципы того, кто занимается аскесисом , называют аскетом.

«Мирское» против «потустороннего» [править | править источник]

Макс Вебер провел различие между аскетизмом innerweltliche и ausserweltliche , что означает (примерно) «внутри мира» и «вне мира». Талкотт Парсонс перевел их как «мирские» и «потусторонние» (некоторые переводчики используют «внутренний мир», но это имеет другое значение в английском языке и, вероятно, не то, что имел в виду Вебер).

«Потусторонний» аскетизм практикуют люди, которые удаляются от мира, чтобы вести аскетический образ жизни (сюда входят монахи, живущие вместе в монастырях, а также отшельники, живущие поодиночке). «Мирский» аскетизм относится к людям, которые ведут аскетический образ жизни, но не отдаляются от мира, как Винсент Ван Гог в 1800-х годах.

Вебер утверждал, что это различие возникло в протестантской Реформации, но позже стало секуляризованным, поэтому это понятие может применяться как к религиозным, так и к светским аскетам.

(см. Перевод Талкотта Парсонса «Протестантская этика и дух капитализма», примечание переводчика к сноске Вебера 9 в главе 2)

Дэвид Макклелланд предположил, что мирской аскетизм специально направлен против мирских удовольствий, которые отвлекают людей от их призвания и могут принимать мирские удовольствия, которые не отвлекают. В качестве примера он указал, что квакеры исторически возражали против яркой одежды, но богатые квакеры часто шили свою тусклую одежду из дорогих материалов.Цвет считался отвлекающим, а материалы — нет. Группы амишей используют аналогичные критерии для принятия решений о том, какие современные технологии использовать, а какие избегать. ^[1]

Аскетизм чаще всего ассоциируется с религией, поскольку монахи, йоги или священники могут выбрать аскетический образ жизни, и религиозные обряды и религиозные верования, поддерживающие их, высоко ценятся в этих системах мышления. Лао Цзы, Гаутама Будда (оставивший аскетизм в поисках лучшего пути к просветлению), Махавир Свами, Святой Антоний, Франциск Ассизский, Махатма Ганди — все они могут считаться аскетами.Многие из этих мужчин оставили свои семьи, имущество и дома, чтобы жить нищенской жизнью, и в глазах своих последователей продемонстрировали великие духовные достижения или просветление.

Индуизм [править | править источник]

Садху, люди, которых считают святыми, известны крайними формами самоотречения, которые они иногда практикуют. К ним относятся крайние акты преданности божеству или принципу, такие как клятва никогда не использовать ту или иную ногу или держать руку в воздухе в течение месяцев или лет.Конкретные типы аскетизма варьируются от секты к секте и от святого человека к святому. Правила и правила брахманического аскетизма — Ятидхармасамуччая из Ядава Пракаша / Перевод Патрика Оливеля (Шри Сатгуру Публикации / Дели) — книга, которую необходимо прочитать в этом контексте.

Джайнизм [править | править источник]

Аскетизм в одной из его наиболее интенсивных форм можно найти в одной из старейших религий, известной как джайнизм. По словам Фрэнка Уильяма Икле, джайнизм поощряет голодание, практики йоги, медитацию в сложных позах и другие аскезы.(См. «Историю Азии» Фрэнка Уильяма Икле и др. (1964, Аллин и Бэкон)). Согласно джайнам, высшей целью должна быть мокша (то есть освобождение от сансары, цикла рождений и возрождений). Для этого душа должна быть абсолютно бесстрастной и непривязанной. Это может быть достигнуто только монахами и монахинями, которые дают пять великих обетов: ненасилия, истины, отказа от воровства, отказа от владения и безбрачия.

Большинство аскез и аскетических практик восходят к Вардхаману Махавире, двадцать четвертому «строителю бродов» или Тиртханкаре.Ачаранга-сутра, или Книга хорошего поведения, — это священная книга джайнизма, в которой обсуждается аскетический кодекс поведения. Другие тексты, которые дают представление о поведении аскетов, включают Йогашастру Ачарьи Хемачандры и Ниямасару Ачарьи Кундакунды. Другими выдающимися джайнскими трудами по аскетическому поведению являются Оганиджютти, Пинданиджютти, Чеда Сутта и Нисиха Сутта.

Вот некоторые из общих аскетических практик или характеристик джайнских монахов (и монахинь):

• Монахи и монахини отказываются от всех отношений и владения.
• Джайнские аскеты практикуют полное ненасилие. Они не причиняют вреда ни одному живому существу, будь то насекомое или человек. Они носят специальную метлу, чтобы выметать любых насекомых, которые могут встретиться им на пути. Некоторые джайны надевают ткань на рот, чтобы предотвратить случайное повреждение переносимых по воздуху микробов и насекомых.
• Джайнские аскеты не используют электричество, поскольку оно связано с насилием. Они не используют никаких устройств или машин.
• Они путешествуют из города в город, часто пересекая леса и пустыни и всегда босиком.
• Они спят на полу без одеял и сидят на специальных деревянных платформах.
• Джайнские аскеты придерживаются строгой вегетарианской диеты без корнеплодов. Монахи Шветамбара не готовят еду, а просят милостыню у домовладельцев. Монахи дигамбара едят только один раз в день. Ни одна из групп не будет выпрашивать еду, но аскет-джайн может принять еду от домохозяина, при условии, что последний чист умом и телом и предлагает пищу по собственному желанию и в установленном порядке.Во время такой встречи монах остается стоять и ест только отмеренное количество.
• Пост (т. Е. Воздержание от пищи, а иногда и от воды) — обычная черта джайнского аскетизма. Пост длится день или дольше, до месяца. Некоторые монахи избегают (или ограничивают) прием лекарств и / или госпитализацию из-за пренебрежения к своему физическому телу.
• Другие аскезы включают медитацию в сидячем или стоячем положении на берегу реки на холодном ветру или медитацию на вершинах холмов и гор, особенно в полдень, когда солнце наиболее яркое.Такие аскезы предпринимаются в соответствии с физическими и умственными пределами индивидуального аскета.
• Джайнские аскеты (почти) полностью лишены собственности. У некоторых джайнов (монахи и монахини Шветамбара) есть только несшитые белые одежды (верхняя и нижняя одежда) и чаша, используемая для еды и сбора милостыни. Монахи-дигамбары-мужчины не носят никакой одежды и ничего не носят с собой, кроме мягкой метлы, сделанной из сброшенных павлиньих перьев (пинчи), и едят из рук.
• Джайнские монахи и монахини соблюдают безбрачие.Они не трогают и не разделяют платформу для сидения с людьми противоположного пола.
• Джайнские аскеты не остаются на одном месте более двух месяцев, чтобы предотвратить привязанность к какому-либо месту. Однако в течение четырех месяцев муссонов (сезона дождей), известных как чатурма, они продолжают оставаться в одном месте, чтобы избежать гибели форм жизни, которые процветают во время дождей.
• Каждый день уходит на изучение Священных Писаний, медитацию или обучение мирян. Они стоят в стороне от мирских дел.
• Многие джайнские аскеты принимают последний обет Санфары или Саллекханы (т. Е. Мирной и отрешенной смерти, при которой оставлены лекарства, еда и вода). Это делается, когда смерть неминуема или когда монах чувствует, что не может придерживаться своих обетов из-за преклонного возраста или неизлечимой болезни.

Цитаты об аскетических практиках из Сутры Акаранга, Священные книги Востока, т. 22: Гаина Сутры, часть I, перевод Германа Якоби [1884]:

«Монах или монахиня, блуждающие из деревни в деревню, должны ждать четыре локтя и, видя животных, они должны двигаться вперед, идя ему на носках, или на пятках, или по бокам его ног.Если есть обходной путь, они должны выбрать его, а не идти прямо; тогда они могут осмотрительно бродить из деревни в деревню. Третья лекция (6) »

«Я стану шраманом, который не владеет ни домом, ни имуществом, ни сыновьями, ни скотом, который ест то, что ему дают другие; Я не совершу греховных поступков; Учитель, я отказываюсь принимать все, что не было дано ». Приняв такие обеты, (нищий) не должен, войдя в деревню или свободный город и т. Д., Брать себя или побуждать других брать или позволять другим брать то, что не было дано.Седьмая лекция (1)

Тхеравадизм [править | править источник]

Исторический Шакьямуни Гаутама вел крайний аскетический образ жизни после того, как покинул дворец своего отца, где он когда-то жил в исключительной роскоши. Но позже Шакьямуни отверг крайний аскетизм, потому что он препятствует окончательной свободе (нирване) от страдания (сансара), вместо этого избрав путь, который отвечает потребностям тела, не переходя в роскошь и потакание. Отказавшись от крайнего аскетизма, он смог достичь просветления.Эта позиция стала известна как Мадхьямака, или Срединный Путь, и стала одним из центральных организационных принципов философии Тхеравадина.

Степень умеренности, предлагаемая этим средним путем, варьируется в зависимости от рассматриваемой интерпретации теравадизма. В одних традициях аскетическая жизнь больше, чем в других.

Основной образ жизни посвященного практикующего Тхеравадина (бхиккху, монах; или бхикшуни, монахиня), описанный в Виная Питаке, не должен был быть ни чрезмерно строгим, ни гедонистическим.Монахи и монахини должны были иметь достаточно основных жизненных предметов (в частности, еды, воды, одежды и крова), чтобы жить безопасно и здорово, не беспокоясь о болезнях или слабостях. Хотя жизнь, описанная в Винае, может показаться трудной, ее, возможно, лучше назвать спартанской, а не истинно аскетической. Лишения ради самих себя не ценятся. В самом деле, это можно рассматривать как знак привязанности к собственному отречению. Целью монашеского образа жизни было не допустить, чтобы забота о материальных обстоятельствах жизни помешала монаху или монахине заниматься религиозной практикой.С этой целью обладание недостаточным имуществом считалось не более желательным, чем иметь слишком много.

Изначально Татхагатта отверг ряд более конкретных аскетических практик, которым просили следовать некоторые монахи. Эти практики — например, сон на открытом воздухе, проживание на кладбище или месте кремации, ношение только выброшенных тряпок и т. Д. — изначально рассматривались как слишком экстремальные, способные либо нарушить социальные ценности окружающего сообщества, либо как вероятно, вызовет раскол среди Сангхи, поощряя монахов соревноваться в строгости.Несмотря на их ранний запрет, зафиксированный в Палийском каноне, эти практики (известные как практики Дхутанга или на тайском языке как thudong ) в конечном итоге стали приемлемыми для монашеского сообщества. Они были записаны Буддхагхосой в его «Висуддхимагге» и позже стали значимыми в практиках Тайской лесной традиции.

Традиции махаяны тхеравадизма получили немного другой кодекс дисциплины, чем тот, который используется различными сектами тхеравады. Этот факт, в сочетании со значительными региональными и культурными различиями, привел к разному отношению к аскетизму в разных областях мира Махаяны.Особенно примечательна роль вегетарианства в восточноазиатском теравадизме, особенно в Китае и Японии. В то время как монахи Тхеравады вынуждены есть все, что им предлагают их мирские сторонники, включая мясо, монахи Махаяны в Восточной Азии чаще всего являются вегетарианцами. Это связано с рядом факторов, включая специфические для Махаяны учения о вегетарианстве, восточноазиатские культурные тенденции, предшествовавшие введению буддизма (некоторые из которых, возможно, уходят корнями в конфуцианство), и различные способы, которыми монахи поддерживают себя на Востоке. Азия.В то время как монахи из Юго-Восточной Азии и Шри-Ланки, как правило, продолжают совершать ежедневные сборы подаяний, чтобы получить свою ежедневную еду, монахи в Восточной Азии чаще получают оптовые продукты питания от мирян (или средств для их покупки) и питаются из кухни, расположенной на территории. храма или монастыря и укомплектованы либо работающими монахами, либо мирянами.

Точно так же расходящиеся библейские и культурные тенденции сделали акцент на аскетизме в некоторых практиках Махаяны.Сутра Лотоса, например, содержит историю о бодхисаттве, который сжигает себя как подношение собранию всех будд в мире. Это стало образцом самопожертвования в мире Махаяны, вероятно, послужив источником вдохновения для автокремации вьетнамского монаха Тич Куанг Дыка в 1960-х годах, а также для нескольких других инцидентов.

Иудаизм [править | править источник]

Основная статья: Аскетизм в иудаизме

История еврейского аскетизма насчитывает тысячи лет, начиная с упоминаний назорейцев (Числа 6) и традиций пустыни, которые возникли в результате сорока лет пребывания в пустыне.Пророки и их ученики были до крайности аскетами, включая множество примеров поста и отшельнических условий жизни. После того, как евреи вернулись из вавилонского плена и пророческий институт был ликвидирован, возникла другая форма аскетизма, когда Антиох IV Епифан угрожал иудейской религии в 167 г. до н. Э. Секта хасидов привлекала в свои ряды соблюдающих евреев, и они жили как святые воины в пустыне во время войны против Империи Селевкидов. С возвышением Хасмонеев и, наконец, претензией Ионафана на первосвященство в 152 г. до н.э., секта ессеев отделилась под руководством Учителя праведности, и они взяли знамя аскетизма на следующие двести лет, достигнув высшей точки в секте Мертвого моря.

Аскетизм отвергается современным иудаизмом; это считается противоречащим желаниям Бога для мира. Бог задумал, чтобы миром можно было наслаждаться, конечно, в разрешенном контексте [1]. Талмуд говорит, что «если у человека есть возможность попробовать новый фрукт и он отказывается делать это, он должен будет объяснить это в следующем мире». ^{[Как сделать ссылку и ссылку на резюме или текст]}

Есть разные категории удовольствия. От простых, недолговечных вещей, таких как поесть чего-нибудь вкусненького, до более сложных удовольствий, таких как удовлетворение от выполнения сложной задачи.Иудаизм ближе всего подходит к аскетизму, когда он пытается научить людей наслаждаться более интеллектуальными и духовными удовольствиями, а не гоняться за более простыми удовольствиями.

Однако иудаизм не побуждает людей искать удовольствия ради удовольствия, а скорее духовно. Например, благодарить Бога за создание чего-то приятного, например, прекрасного вида или вкусной еды. Другой пример: нужно наслаждаться сексом, помня, что человек может выполнять заповеди брака и пру-урву (деторождение), но им также нужно наслаждаться.Пищей можно наслаждаться, помня, что есть необходимо, но поблагодарив Бога за то, что он сделал это приятным процессом, и не переедая и не питаясь расточительно.

Евреи верят, что Бог мог так же легко сделать пищу питательной, но безвкусной, или что секс мог быть неконтролируемым побуждением, однако это не то, чего хотел Бог. Бог хотел, чтобы люди получали удовольствие от жизни в Его мире.

Современный нормативный иудаизм (и фарисеи, которые его разработали) противостоит образу жизни аскетизма и иногда бросает назорейский обет в критическом свете.В древности существовали некоторые аскетические еврейские секты, в первую очередь ессеи и эбиониты. Некоторые ранние каббалисты, возможно, также вели образ жизни, который можно рассматривать как аскетический. ^{[Как сделать ссылку и ссылку на резюме или текст]}

Христианство [править | править источник]

Аскетизм в христианской традиции — это набор дисциплин, применяемых для достижения спасения верующего и содействия его покаянию, а также с целью духовного просвещения.Хотя монахи и монахини известны особенно строгим аскетизмом, аскетические практики очевидны и среди других ранних христиан.

Христианские авторы поздней античности, такие как Ориген, Иероним, Иоанн Златоуст и Августин, интерпретировали значения библейских текстов в очень аскетичной религиозной среде. Посредством своих комментариев они создали новое «аскетизированное Писание» и в процессе аскетизированную версию христианства. Библейские примеры аскетизма можно найти в жизнях Иоанна Крестителя, Иисуса, двенадцати апостолов и Святого Павла, а также в примитивной христианской общине, изображенной Лукой (Деяния 4:32).Свитки Мертвого моря раскрывают аскетические практики древней еврейской секты ессеев, которые приняли обеты воздержания, чтобы подготовиться к священной войне. Таким образом, аскетизм таких практикующих, как Иероним, вряд ли был оригинальным (хотя некоторые из его критиков считали, что это так), а аскет пустыни, такой как Антоний Великий (251-356 гг. Н. Э.), Был в традициях аскетов в известных сообществах и сектах прежних времен. веков. Очевидно, что акцент на аскетической религиозной жизни был очевиден как в ранних христианских писаниях (см. «Филокалия»), так и в практиках (см. Исихазм).Другие христианские последователи аскетизма включают катаров и таких людей, как Франциск Ассизский, Святой Давид и Симеон Столпник. (См. Католическая энциклопедия для более полного обсуждения.)

Неосведомленному современному читателю может показаться, что ранний монашеский аскетизм связан только с половым отречением. Однако половое воздержание было лишь одним из аспектов аскетического отречения. У древних монахов и монахинь были и другие, не менее важные заботы: гордость, смирение, сострадание, проницательность, терпение, осуждение других, молитва, гостеприимство и милостыня.Для некоторых ранних христиан обжорство представляло собой более первобытную проблему, чем секс, и поэтому сокращение потребления пищи также является аспектом аскетизма. В качестве иллюстрации систематический сборник Apophthegmata , или высказываний пустынных отцов и матерей, состоит из более чем двадцати глав, разделенных по темам; только одна глава посвящена порней («сексуальное вожделение»). (См. Элизабет А. Кларк. Отречение при чтении: аскетизм и Священное Писание в раннем христианстве. Princeton: Princeton University Press, 1999.)

Ислам [править | править источник]

Исламское слово для обозначения аскетизма — zuhd .

Цитируется, что Пророк Мухаммад сказал: «Что мне делать с мирскими вещами? Моя связь с миром подобна связи путешественника, который некоторое время отдыхает в тени дерева, а затем движется дальше». Он советовал людям вести простую жизнь и сам практиковал большие аскезы. Даже когда он стал фактическим королем Аравии, он вел суровую жизнь, граничащую с лишением.Его жена Аиша говорит, что в его жизни не было дня, чтобы он ел два раза подряд (Муслим, Сахих Муслим, Том 2, стр. 198) ^{взято из} — ^[2]

мусульманских ученых, один из которых Мухаммад Асад писал, что он обнаружил, что Коран говорит: «Да действию, нет пассивности. Да жизни, нет аскетизму». ^[3] Асад считал, что Аллах не просто обеспечивал мужчин и женщин телесными потребностями, а только для того, чтобы ожидать, что они подавят такие потребности и сосредоточатся на своем духе.Скорее, Коран и хадисы предлагают множество практических советов, касающихся земных дел мужчин и женщин. Таким образом, такие ученые, как Асад, указывают на то, что Коран и хадисы указывают путь, где потребности плоти и духа гармонично уравновешиваются.

Суфизм [править | править источник]

Суфизм развился не как мистическое, а как аскетическое движение, как следует из названия; Суфий относится к грубому шерстяному одеянию аскета. Мусульманские аскеты часто переходили естественный мост от аскетизма к мистицизму.Размышляя над Кораном и молясь Аллаху, мусульманин-подвижник верит, что он приближается к Аллаху, и, ведя аскетический образ жизни, прокладывает путь для погружения в Аллаха, суфийского пути к спасению. (См. Альфред Браунталь. Salvation and the Perfect Society . University of Massachusetts Press, 1979.)

Примеры светского аскетизма:

• «Голодный художник» — это тот, кто сводит к минимуму свои расходы на жизнь, чтобы тратить больше времени и усилий на свое искусство.
• Эксцентричные изобретатели иногда живут похожей жизнью, преследуя технические, а не художественные цели.
• «Хакеры» часто считают свои программные проекты более важными, чем личное богатство или комфорт. ^{[необходимо ссылок ]}

• Различные люди пытались вести аскетический образ жизни, чтобы освободиться от современных пристрастий, таких как алкоголь, табак, наркотики, фаст-фуд, азартные игры и секс.
• Многие профессиональные спортсмены воздерживаются от секса, жирной пищи и других удовольствий перед крупными соревнованиями, чтобы морально подготовиться к предстоящим соревнованиям.
• Панки Straight Edge воздерживаются от алкоголя, табака и наркотиков — а иногда и от случайных половых контактов и употребления мяса — как средства проявления независимости и отказа от потребительства.

Религиозная мотивация против светской [править | править источник]

Наблюдение за аскетическими образами жизни берет свое начало как в религиозной, так и в светской среде. Например, религиозные мотивы древнееврейских сект, поститься для того, чтобы стать святым, жрицы в храмах древней Греции воздерживались от секса, чтобы лучше служить своему конкретному богу, и философы-стоики, дисциплинирующие свою волю против жизни с чувственными удовольствиями для достижения духовные цели, уравновешивается примерами спартанцев, применяющих режимы суровой физической дисциплины для подготовки к битве, и верой в Риме, что чистота весталок была гарантией от вреда городу.

В третьем эссе («Что означают аскетические идеалы?» [2]) из своей книги О генеалогии морали Фридрих Ницше обсуждает то, что он называет «аскетическим идеалом», и его роль в формулировании морали вместе с история воли. В эссе Ницше описывает, как такое парадоксальное действие, как аскетизм, может служить интересам жизни: через аскетизм можно достичь господства над собой. Таким образом можно выразить и рессентимент, и волю к власти.Ницше описывает мораль аскетического священника, охарактеризованную христианством, как такую, в которой, оказавшись в боли, человек перекладывает вину за боль на себя и тем самым пытается добиться господства над миром, ^[4] тактика, которую ставит Ницше как за светской наукой, так и за религией.

Аскетизм — По ветке / доктрине

Введение | Религия и аскетизм

Аскетизм описывает образ жизни, характеризующийся добровольным воздержанием от различных видов мирских удовольствий (особенно сексуальной активности , употребления алкоголя и накопления собственности и богатства ), часто с целью достижения религиозных или духовных целей .

В древнегреческой философии приверженцы цинизма и стоицизма переняли практику овладения желаниями и страстями, как и в некоторой степени эпикурейство. Диаметр аскетизму противопоставлен гедонизму, философии удовольствия как наиболее важному стремлению человечества.

Оправдание аскетизма обычно состоит в том, что духовные и религиозные цели препятствуют потаканию плотским удовольствиям, хотя это не обязательно утверждает, что наслаждение жизнью плохо само по себе .Таким образом, аскетические практики обычно не рассматриваются как добродетельные как таковые, а просто средство преобразования ума и тела или очищения тела, которое позволяет соединиться с Божественным и культивировать внутренний мир. . Он направлен на достижение свободы от принуждений и соблазнов , вызывая умиротворение ума и повышение ясности и силы мысли .

Иногда проводится различие между «потусторонним» аскетизмом (который практикуется людьми, такими как монахов или отшельников , которые удаляются от мира , чтобы жить аскетической жизнью) и «мирским» Аскетизм (относится к людям, таким как секты квакеров и амишей , которые живут аскетической жизнью, но не уводят из мира).

Термин «аскетизм» происходит от греческого «аскезис» (что означает «практика», «тренировка» или «упражнение») и первоначально ассоциировался с любой формой дисциплинированной практики . В древнегреческом обществе воины и спортсмены часто применяли дисциплину аскез, чтобы достичь оптимальной физической формы и грации .

Основатели и первые последователи многих религий (например, индуизм , джайнизм , иудаизм , христианство , буддизм ) жили чрезвычайно суровым образом жизни , воздерживаясь от чувственного накопления материальных удовольствий и материальных удовольствий.

• Индусские садху (или святые люди) известны крайними формами самоотречения , которые они иногда практикуют, например, клятвой никогда не использовать ту или иную ногу или держать руку в руке. воздух в течение месяцев или лет.
• Джайнизм поощряет пост , йогу практик, медитацию в сложных позах, босиком путешествовать и спать на полу без одеял.Некоторые утверждали, что приобрели магические или чудодейственные способности через самоотречение.
• История крайностей Еврейский Аскетизм восходит к тысячелетиям Традиции пустыни , которая возникла из сорока лет в пустыне, хотя сегодня считается вопреки Божьему желанию для мира.
• Хотя некоторые католические ордена (например, картезианцы, цистерцианцы) известны особенно строгими актами аскетизма, еще более строгие аскетические практики были распространены в ранней церкви , и когда-то считалось, что пустыни Ближнего Востока имели населяли тысяч христианских отшельников .
• Интересно, что Сиддхартха Гаутама ( Будда ), который сначала советовал вести аскетический образ жизни, в конечном итоге отверг крайний аскетизм как препятствие к абсолютной свободе, рекомендуя вместо «Срединный путь» .
• Хотя аскетизм не является важной традицией в Ислам , за исключением суфизма (который даже назван в честь грубого шерстяного одеяния аскета), сам Пророк Мухаммад практиковал великие аскезы, граничащие с аскетизмом.

Аскетизм — Библейские исследования — Oxford Bibliographies

Лучшее краткое введение в аскетизм — это Harich-Schwarzbauer, et al. 2007; в нем также проводится различие между конкретными религиозными и философскими традициями, хотя читателям следует опасаться концептуальных предположений о природе аскетизма в различных статьях. Полезный обзор концептуальных различий ученых в определении темы с критическим осмыслением достоинств различных определений см. В Saldarini 1999.Le Bras 1964 цитируется из-за его места в раннем французском обсуждении этой темы. Подходя к аскетизму конкретно в отношении библейских текстов, разумно начать с введения в аскетизм в греко-римском мире, признавая при этом, что они в большинстве случаев полностью игнорируют еврейский аскетизм и могут быть дополнены статьями, конкретно посвященными аскетизму. последняя тема, такая как Fraade 1986. До конца 20-го века описания аскетизма также часто ограничивались протестантскими или католическими предпосылками относительно нормативного (христианского) поведения.Студенты, которым требуется только краткое описание аскетизма в классических и иудео-христианских традициях, могут обратиться к Ashbrook Harvey 1999 и Wimbush 2000. Тем, кто ищет более полное академическое введение, которое включает критическое обсуждение как концепции, так и историографии аскетизма, следует обратиться к Krawiec 2008. Тем, кто интересуется, как аскетическое поведение имеет социальное значение, следует взглянуть на Valantasis 1995.

Ashbrook Harvey, Susan. «Аскет». В г. Поздняя античность: Путеводитель по постклассическому миру .Под редакцией Глена В. Бауэрсока, Питера Брауна и Олега Грабаря, 317–318. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1999.

Из классического греческого значения ascesis как «обучение» аскетизм определяется как «практика дисциплинированной жизни в поисках духовного состояния». Это ограничивает отмеченные темы: греческая философская и раввинская самодисциплина, манихейские и маркионитские практики, связанные с верованиями о физическом мире, и монашество в основных церквях.

Fraade, Стивен Д. «Аскетические аспекты древнего иудаизма». В г. Еврейская духовность: от Библии до средневековья . Под редакцией Артура Грина, 253–288. Мировая духовность: энциклопедическая история религиозных поисков 13. Лондон: Рутледж и Кеган Пол, 1986.

Хороший обзор еврейских текстов, касающихся аскетизма до поздней античности, хотя читатели должны знать о спорных датировках, происхождении и композиционном материале. Обсуждается история апокрифов и псевдоэпиграфов.

Harich-Schwarzbauer, Henriette, Julien Ries, Thomas Podella, et al. «Аскетизм.» В Религия в прошлом и настоящем: Энциклопедия теологии и религии . Vol. 1, А-Бху . Отредактировано Гансом Д. Бетцем, Доном С. Браунингом, Берндом Яновски и Эберхардом Юнгелем, 433–440. Лейден, Нидерланды: Brill, 2007.

Набор кратких статей охватывает «Религиоведение», «Ветхий Завет», «Новый Завет», «Историю церкви», «Этику», «Иудаизм» и «Индийские религии.Библиографии немногочисленные и датированные, с несколькими записями за последнее десятилетие. Взятые вместе, статьи предлагают полезную дорожную карту для новичков.

Кравец, Ребекка. «Аскетизм.» В г. Оксфордский справочник по раннехристианским исследованиям . Под редакцией Сьюзан Эшбрук Харви и Дэвид Г. Хантер, 764–785. Oxford: Oxford University Press, 2008.

Содержит, в дополнение к материалам, упомянутым выше, ценный раздел об идеях Мишеля Фуко относительно «технологий себя» и их связи с основополагающей работой Питера Брауна The Body and Society (Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета, 1988).

Ле Бра, Габриэль. «Place de l’ascéticisme dans la sociologie des Religions». Архив социальных наук о религиях 18.18 (1964): 21–26.

DOI: 10.3406 / assr.1964.1765

Французский отчет о социологических семинарах по аскетизму перед журнальным томом об аскетизме в различных религиях. Полезно подходит к религии как к социальной конструкции с группами и институтами, а не как к набору убеждений отдельных лиц. Аскетизм определяется как личный, направленный на самоуничижение перед божественным и подразумевает строгое целомудрие.

Салдарини, Энтони Дж. «Аскетизм и Евангелие от Матфея». В г. Аскетизм и Новый Завет г. Под редакцией Лейфа Э. Ваге и Винсента Л. Уимбуша, 11–27. New York: Routledge, 1999.

Первые восемь страниц книги представляют собой ценное обсуждение различных определений аскетизма, используемых другими учеными.

Валантазис, Ричард. «Конструкции силы в аскетизме». Журнал Американской академии религии 63.4 (1995): 775–821.

DOI: 10.1093 / jaarel / LXIII.4.775

Использует теорию социальной семиотики Фуко для анализа конструкции значения с акцентом на индивидуального «аскета». Доступен онлайн для подписчиков.

Уимбуш, Винсент. «Аскетизм.» В г. Оксфордский компаньон христианской мысли . Под редакцией Адриана Гастингса, Алистера Мэйсона и Хью С. Пайпера, 45–46. Oxford: Oxford University Press, 2000.