Исповедь еретика: «Исповедь еретика от медицины» Роберт Мендельсон: рецензии и отзывы на книгу

Interventional Medicine Academy — Исповедь еретика от медицины

Опубликовано: 11 февраля 2016 • Категория: Ересь • Просмотров: 1311

Я не верю в Современную Медицину. Я медицинский еретик. Цель моей книги – сделать вас еретиками.

Я не всегда был таким. Когда-то я верил в Современную Медицину. Во время учебы в медицинском институте я не стал глубоко вникать в проводившееся тогда исследование гормона DES (диэтилстилбестрол), потому что верил. Кто мог тогда заподозрить, что через двадцать лет мы обнаружим рак влагалища и аномалии развития половых органов у детей, матери которых принимали DES во время беременности?
Я должен сознаться, что не проявил подозрительности и по отношению к кислородной терапии недоношенных детей. Хотя насторожиться было от чего – в оборудованных по последнему слову техники отделениях для недоношенных полная или частичная потеря зрения отмечалась почти у девяноста процентов новорожденных с низким весом.

В то же время в нескольких милях от нас в большой, но менее «продвинутой» больнице это заболевание – ретролентарная фиброплазия – встречалось менее чем у десяти процентов недоношенных. Я просил своих учителей объяснить этот феномен. И я верил им, когда они отвечали, что врачи в менее оснащенной больнице просто не могли поставить правильный диагноз. Через год или два было доказано, что причиной ретролентарной фиброплазии являлась высокая концентрация кислорода, подававшегося в инкубаторы. Материально обеспеченные медицинские центры чаще делали детей слепыми только потому, что у них было лучшее оборудование — самые дорогие и современные пластиковые инкубаторы, в которых весь подаваемый кислород обязательно поступал к ребенку. Однако в больницах победнее использовались старые модели – ванночки с неплотно прилегавшими металлическими крышками. Они давали такую утечку, что, сколько бы кислорода ни подавалось в инкубатор, этого было недостаточно, чтобы ослепить ребенка. Я все еще верил в Современную Медицину, когда принимал участие в написании статьи об использовании антибиотика террамицина для лечения респираторных заболеваний у недоношенных.

Мы объявили об отсутствии побочных эффектов. И действительно – их не было. Но наш эксперимент не был достаточно продолжительным, поэтому мы не узнали, что не только террамицин, но и другие антибиотики весьма эффективны для лечения этих заболеваний. Как не узнали также, что и террамицин, и другие антибиотики тетрациклинового ряда сделали зубы тысяч детей желто-зелеными и оставили отложения в костях.
Я также должен сознаться, что верил в лучевую терапию. Верил в ее эффективность при лечении увеличенных миндалин, лимфатических узлов и вилочковой железы. И я верил своим учителям, когда они говорили, что радиация, безусловно, опасна, но используемые дозы настолько малы, что не могут причинить никакого вреда. Много лет спустя мы обнаружили, что эти «абсолютно безвредные малые дозы» полученные пациентами десять-двадцать лет назад, дали богатый урожай в виде многочисленных случаев рака щитовидной железы. Я был поражен, когда некоторые из моих бывших пациентов вернулись ко мне с узлами в щитовидной железе: “Почему вы возвращаетесь ко мне? – думал я.

– Ко мне, кто был виной произошедшего с вами?”
Теперь я не верю в Современную Медицину. Зато я верю, что, несмотря на все новейшие технологии, несмотря на то, что пациента снаряжают как астронавта, отправляющегося в полет на Луну, – самую большую опасность на вашем пути к здоровью представляет собой доктор Современной Медицины. Я верю, что лечение методами Современной Медицины редко бывает эффективным, но зачастую опаснее болезни, против которой оно нацелено.
Я верю, что эта опасность усугубляется еще и тем, что вредные процедуры применяются там, где вообще не требуется медицинского вмешательства. Я верю также, что, если более девяноста процентов врачей, больниц, лекарств и медицинских приборов исчезнут с лица земли, это тут же положительно скажется на нашем здоровье. Я уверен, что Современная Медицина зашла слишком далеко, применяя в повседневной практике методы, разработанные для экстремальных ситуаций.
Каждый день, каждую минуту Современная Медицина заходит слишком далеко и гордится этим.

Например, недавно опубликованная статья «Кливлендская фабрика медицинских чудес» расхваливает достижения Медицинского центра Кливленда: “за последний год проведено 2 980 операций на открытом сердце, 1,3 млн лабораторных исследований, снято 73 320 электрокардиограмм, проведено 7 770 полных рентгеновских обследований, 210 378 других радиологических исследований, 24 368 хирургических операций”.
Но была ли доказана хоть какая-нибудь роль этих процедур в поддержании или восстановлении здоровья? Нет. И в статье, напечатанной в журнале Медицинского центра Кливленда, не приводится ни одного похвального примера того, какую пользу принесли людям все эти дорогостоящие причуды. А все потому, что эта фабрика не производит здоровья.
И стоит ли удивляться, что, когда вы приходите к врачу, с вами обращаются не как с человеком, которому требуется помощь, а как с потенциальным потребителем продукции фабрики чудес. Если вы беременны, идите к врачу, и он будет обращаться с вами как с больной. Беременность – это, оказывается, болезнь, которая нуждается в девятимесячном лечении, и вам будут проданы капельницы, оборудование для обследования плода, горы таблеток, абсолютно бесполезная эпизиотомия и – хит продаж! – кесарево сечение.

Если вы по собственному недомыслию обратитесь к врачу с обычной простудой или гриппом, то доктор, скорее всего, пропишет антибиотики, которые не только не помогут при простуде и гриппе, но заставят вернуться к врачу с еще более серьезными проблемами. Если ваш ребенок настолько резв, что учителя не могут с ним совладать, врач готов зайти слишком далеко, сделав ребенка зависимым от лекарств.

Если малыш отказывался от груди в течение одного дня и из-за этого набрал меньше веса, чем предписано врачебными инструкциями, врач может поставить крест на грудном вскармливании при помощи лекарств, подавляющих лактацию. И желудок вашего малыша откроет путь искусственному вскармливанию. А это опасно.
Если вы безрассудны настолько, что проходите ежегодные профосмотры, можете быть уверены: грубость служащих в регистратуре, дым чьей-нибудь сигареты, да и само присутствие врача поднимут ваше давление. И, не исключено, до такой отметки, что домой вы уйдете не с пустыми руками. И – ура! – еще одна жизнь спасена благодаря гипотензивным лекарствам.

И еще одна интимная жизнь пойдет псу под хвост, так как импотенция в большинстве случаев вызывается побочным действием лекарств, а не психологическими проблемами.
Если вам «повезло» провести ваши последние дни в больнице, будьте уверены: врач сделает все возможное, чтобы у вашего смертного ложа стоимостью 500 долларов в сутки стояло новейшее электронное оборудование и торчал полный штат чужих людей, готовых выслушать ваши последние слова. Но сказать вам будет нечего, так как эти люди наняты для того, чтобы не дать вам видеться с семьей. Вашим последним звуком станет писк электрокардиографа. Да, ваши родные все же примут участие в вашей смерти – они оплатят счет.
Неудивительно, что дети боятся врачей. Они-то знают! Их чувство опасности невозможно обмануть. На самом деле все боятся. И взрослые тоже. Но мы не можем признаться в этом даже себе. И начинаем бояться чего-то другого. Не самого врача, а того, что приводит нас к нему: своего тела и происходящих в нем естественных процессов.

Когда мы чего-то боимся, мы этого избегаем. Не обращаем внимания. Обходим стороной. Делаем вид, что этого не существует. Спихиваем ответственность на других людей. Так врач получает свою власть. Мы сами отдаемся ему, когда говорим: “Я не хочу возиться с этим, док. С этим телом и всеми его проблемами. Позаботься-ка об этом, док. Делай свою работу” И врач делает свою работу. Когда врачей обвиняют в том, что они не сообщают пациентам о побочных эффектах лекарств, врачи начинают оправдываться. Дескать, излишняя открытость перед пациентами будет во вред последним – помешает их взаимоотношениям с врачом. Это означает, что отношения между врачом и пациентом строятся не на знании, а на вере.
Мы не знаем, хороши ли наши врачи. Мы говорим, что мы верим в них. Мы им доверяем. Не думайте, что врачи не видят разницы. И ни на одну минуту не верьте, что они не играют изо всех сил. Потому что цена вопроса – вся их жизнь, все эти девяносто или больше процентов ненужной нам Современной Медицины, которая существует затем, чтобы убивать нас.

Современная Медицина не может выжить без нашей веры, потому что она не искусство и не наука. Современная Медицина – это религия.
Согласно одному из определений, религия – это попытка организованного взаимодействия с непонятным и загадочным. Церковь Современной Медицины имеет дело с самыми загадочными вещами: рождением, смертью, с теми загадками, которые задает нам наш организм (а мы – ему).
Если бы люди не тратили миллиарды долларов на Церковь Современной Медицины, чтобы завоевать доверие высших сил, которые руководят человеком и направляют его, – на что бы они их тратили?
Все религии сходятся в утверждении, что реальность не ограничена тем (или не зависит от того), что мы можем увидеть, услышать, почувствовать, попробовать или понюхать. Религия Современной Медицины также следует этому постулату. В этом легко убедиться, просто спросив своего врача: “Почему”. Задайте этот вопрос много раз. Почему вы выписали мне это лекарство? Почему вы считаете, что эта операция будет мне полезна? Почему я должен делать это? Почему вы делаете это со мной? Повторяйте ваше «почему» много раз, и в конце концов достигнете Просветления.

Ваш врач спрячется за отговоркой, что вам никогда не познать и не понять всех чудес, которые есть в его распоряжении. Он потребует просто верить ему. Вот вы и получили первый урок медицинской ереси. Урок второй: как только врач захочет сделать с вами что-то, чего вы опасаетесь, и вы спросите: “Почему” много раз, и врач, наконец, произнесет сакраментальное: «Просто доверьтесь мне», – разворачивайтесь и бегите так далеко, как только можете.
К сожалению, очень немногие поступают именно так. Большинство покоряется. Люди поддаются своему страху, который ввергает их в благоговейный трепет перед разыгрываемым представлением, перед загадочным духом, скрывающимся за маской врача-колдуна, перед совершаемым таинством врачевания. Но вы не должны позволять этому знахарю так обращаться с собой. Вы можете обрести независимость от Современной Медицины, и это вовсе не значит, что вы будете рисковать своим здоровьем. Просто вы будете подвергаться меньшему риску, потому что нет ничего опаснее, чем являться к врачу, в клинику, в больницу неподготовленным.

Подготовиться – не значит заполнить все страховые документы. Это значит войти и выйти живым и при этом добиться своего. Для чего вам и потребуются соответствующие орудия, навыки и изворотливость.
Ваше главное орудие – знание врага. Как только вы поймете, что Современная Медицина – это религия, вы сможете бороться с ней и защищать себя гораздо эффективнее, чем если бы вы думали, что боретесь с искусством или наукой. Само существование Современной Медицины зависит от веры в нее. То же мы видим и в других религиях. Церковь Современной Медицины настолько зависит от веры, что, если мы хоть на один день перестанем в нее верить, вся система придет в упадок. Чем еще можно объяснить, что люди позволяют Современной Медицине делать с ними то, что она делает, как не полным запретом на сомнения? Разве позволяли бы люди погружать себя в искусственный сон и разрезать на части в ходе процедуры, о которой они не имеют ни малейшего представления, если бы не верили? Разве люди стали бы глотать тысячи тонн таблеток ежегодно, опять же не имея никакого понятия о действии этих химических веществ на организм, если бы не верили?
Если бы Современная Медицина объективно оценивала свою деятельность, в моей книге не было бы надобности.

Вот почему я собираюсь показать вам, что Современная Медицина – это не та религия, в которую стоит верить. Некоторые врачи беспокоятся о том, чтобы не напугать своих пациентов. Читая эту книгу, вы в каком-то смысле становитесь моим пациентом. И я думаю, что вы должны быть напуганы. Пугаться, когда вашему здоровью и свободе угрожает опасность, – это нормально. А вы уже в опасности. Если вы готовы узнать кое-какие неприятные вещи, которые скрывает от вас ваш врач; готовы выяснить, опасен ли ваш врач; готовы научиться защитить себя от врача – читайте дальше, потому что данная книга как раз об этом.

Роберт С. Мендельсон. «Исповедь еретика от медицины»
https://vk.com/doc25407421_437155650?hash=5b5497922266a9881a&dl=43eb6a997de6be1a60 и
http://www.homeobooks.ru/catalog/books/all/index.html?BookSearchFilter=%D0%9C%D0%B5%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BE%D0%BD

Книга: Исповедь еретика от медицины — Роберт С Мендельсон — КнигаГо

Роберт С.

Мендельсон.
Исповедь еретика от медицины

Приложение

Словарь основных терминов и понятий 215

Книги доктора Мендельсона 219

От автора

Эта книга написана, и я хочу выразить благодарность многим людям. Своим студентам, ныне известным врачам, которые научили меня большему, чем мои коллеги и преподаватели. Наиболее сильное влияние на меня оказали доктора медицины Майер Эйнштейн и Фред Эттнер. Покойному Лерою Фатерри, доктору медицины, который тридцать лет назад познакомил меня с критическим взглядом на американскую медицину и благодаря которому я встретил Герберта Ратнера, доктора медицины, продолжателя этой благородной просветительской миссии. Мэриан Томпсон, президенту Международной Молочной лиги, которая пятнадцать лет назад выбрала меня в члены медицинского консультативного совета лиги. Ее выдающееся руководство позволило мне позднее оценить идеи Дэвида и Ли Стюартов, Гейл и Тома Брюэров, чьим влиянием пропитана эта книга.

Профессору Джону Мак-Найту из Центра проблем городов в СевероЗападном университете, который донес до меня политическую и профессиональную правду, благодаря чему сложилось мое мнение о медицине. Доминику Боско, который придал этой книге как свою искренность, так и литературный профессионализм.

Всем, кто предоставил мне возможность такой работы, которая и привела меня к моему нынешнему мировоззрению, и тем, кто отказал мне в работе, которая, как я ошибочно думал, была мне нужна. И более всего – моей жене, благодаря постоянству, трогательной заботе и любви которой я получил прекрасную возможность спокойно размышлять и писать.

Вместо пролога

Мое отречение от веры

Я не верю в Современную Медицину. Я медицинский еретик. Цель моей книги – сделать вас еретиками .

Я должен сознаться, что не проявил подозрительности и по отношению к кислородной терапии недоношенных детей. Хотя насторожиться было от чего – в оборудованных по последнему слову техники отделениях для недоношенных полная или частичная потеря зрения отмечалась почти у девяноста процентов новорожденных с низким весом. В то же время в нескольких милях от нас в большой, но менее ｫпродвинутойｻ больнице это заболевание – ретролентарная фиброплазия – встречалось менее чем у десяти процентов недоношенных. Я просил своих учителей объяснить этот феномен. И я верил им, когда они отвечали, что врачи в менее оснащенной больнице просто не могли поставить правильный диагноз. Через год или два было доказано, что причиной ретролентарной фиброплазии являлась высокая концентрация кислорода, подававшегося в инкубаторы. Материально обеспеченные медицинские центры чаще делали детей слепыми только потому, что у них было лучшее оборудование- самые дорогие и современные пластиковые инкубаторы, в которых весь подаваемый кислород обязательно поступал к ребенку. Однако в больницах победнее использовались старые модели – ванночки с неплотно прилегавшими металлическими крышками. Они давали такую утечку, что, сколько бы кислорода ни подавалось в инкубатор, этого было недостаточно, чтобы ослепить ребенка. Я все еще верил в Современную Медицину, когда принимал участие в написании статьи об использовании антибиотика террамицина для лечения респираторных заболеваний у недоношенных. Мы объявили

Исповедь Еретика — Архейдж.ру

Глава первая.

Стать сильнее…

Со стороны давно заброшенного кладбища раздавался металлический лязг, за пеленой тумана можно было разглядеть лишь очертания сражающихся и в полумраке периодически, при каждом столкновении их мечей ярко вспыхивал град искр. Об этом кладбище давно ходили дурные слухи, хотя дурным местом можно назвать почти каждую пещеру и кладбище в этом мире, мире где свирепствует тьма. Среди старых, давно изломанных как людьми, так и природой надгробий и крестов сражались двое, паренек среднего роста в красной мантии со знаком Святого престола и темное существо, нежить двух метрового роста в истлевших доспехах, на нагруднике которых хоть и весь исцарапанный, и мятый гордо стоял волк полумесяца, знак одного из баронских кланов. Паренек уворачивался от большого меча, стараясь не отбивать удары нежити. Один из мечей был сломан на половину, на втором виднелась трещина, пара сильных ударов, и он тоже сломается, положение Орденца было не из лучших, можно сказать он исполнял свой предсмертный танец перед грозным врагом, врагом, чью силу он недооценил. В очередной раз уклонившись от рубящего удара он сделал выпад, но меч провалился куда-то между костей и тогда нежить резко присела, все, теперь у парня в руках было два обрубка мечей, казалось бы кости должны были стать хрупкими от времени, но они оказались прочнее стали. В провалах глаз нежити появилось ликование, хотя как это можно вообще понять? Но он чувствовал, тварь ликует, она чувствует свою победу. Сильный пинок в грудь откинул парня на одно из надгробий, послышался удар и звук –Кхе- так из его легких вышел весь воздух, рот был широко открыт, но он не мог вдохнуть, страх читался в его глазах, а взор устилала красная пелена.

-Вот и все, я не выполнил приказ Ордена, я уже мертв, скоро я стану зомби, рабом этой твари…-

Нежить подошла к нему и подняла меч для последнего удара, а взор парня окутала тьма…

-Ты готов выйти в мир, время требует нас спасти людей от тьмы, но ты должен выполнить особое поручение! – На возвышении стояло три больших трона и на них сидели три человека гигантского роста в белых с золотым мантиях, Магистры Ордена. Сейчас говорил главный из них, Магистр Эрхен, он всегда благословлял послушников в путь когда они достигали 30 лет, но в данный момент ситуация была другая, и перед ним на коленях стоял перенек 20 лет, все более старшие братья уже ушли в мир, да бы очистить его от скверны и изничтожить семена зла, а также тех кто их сеет.

-Ты должен найти одного человека и отдать ему этот амулет, он сам знает, что с ним делать.- Главный Магистр сел, и теперь встал сидящий справа, Магистр Атош…
Резкая боль заставила его очнуться, казалось бы, куда больнее ведь он изранен и вымотан, но нет, человек склонившийся над ним дал ему такую пощечину что, казалось бы, лучше б он умер чем чувствовать как горит его щека.

— Ты бы еще на кракена в рыбацкой лодке поплыл, вдруг получилось бы? И он сдох бы от смеха.- На слегка худоватом лице была такая улыбка, вроде и обидно сильно, но не улыбнуться в ответ нельзя, магия одним словом…

Адам Nergal Дарский ★ Исповедь Еретика читать книгу онлайн бесплатно

Адам Nergal Дарский

ИСПОВЕДЬ ЕРЕТИКА

G+J Gruner + Jahr Polska Sp. z o.o. & Co. Spółka Komandytowa.

02-674 Warszawa, ul. Marynarska 15, Poland

Разговаривали

Пётр Вельтровский и Кшиштоф Азаревич

«Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп».

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

«Лично я не встречал еще человека, который не был бы Богом».

Остин Осман Спейр, «Книга удовольствий»

Данная книга — результат многолетней дружбы между авторами и Героем. Ее написание заняло около полугода. В интервью, которое вы прочтете, мы старались представить Нергала таким, каким его знаем. Многочасовые расспросы проходили в разных местах и при различных обстоятельствах. Иногда беседа могла лениво течь часами, становясь разговором по душам за чашкой кофе. Иногда шла тяжело и напряженно. Иногда диктофон включался лишь затем, чтобы точно зафиксировать одну-две мысли. А иногда Нергал даже не догадывался, что ведется запись.

Авторы старались, чтобы мысли Героя не затерялись за их взглядами. Множество раз мы высказывались наперекор ему, лишь для того чтобы спровоцировать, заставить высказать свое мнение. Порой работа над книгой становилась настоящим испытанием для многолетней дружбы. Но какими бы искренними и бескомпромиссными ни были беседы, сопровождаемые шутками и музыкой, они продолжались. С тяжестью, а иногда и злостью во взгляде, но продолжались.

Мы надеемся, что ты не останешься равнодушным.

Также авторы выражают глубокую благодарность за помощь, часто бескорыстную, всем тем людям, которые приложили руку к созданию книги, мирясь с нашей глубокой увлеченностью и терпя все капризы. И, конечно, издателям, которые целиком и полностью доверили нам подготовку материала. Это редкость.

Кшиштоф Азаревич, Пётр Вельтровский

Глава I

СЛЕПАЯ СУДЬБА

ВЫВЕЛА ИЗ БЕТОННЫХ ДЖУНГЛЕЙ

Как любого ребенка, Нергала интересовали игры, а не заутреня в церкви И возможно, он не отказывал себе в рюмочке.

Когда ты в последний раз был на исповеди?

Не знаю. Не помню. Сто лет назад.

Ведь каждый польский ребенок был на исповеди!

Мне было тогда лет четырнадцать. Я готовился к таинству миропомазания, которого так и не получил. Сбежал. По собственной воле сбежал из этого вертепа. Религия меня словно тормозила. Там дурно пахло. Ощущение смрадности возникло еще тогда, когда я считал себя католиком. Был такой период. Правда. Эго был скорее импульс, чем вера. И его не сопровождало ничего глубокого. Я был ребенком, меня интересовали игры, а не заутреня в церкви.

Сосредоточься, может, вспомнишь, как в последний раз исповедовался в грехах?

Нет. Помню только, что чувствовал, приближаясь к исповедальне. Стоишь, ждешь своей очереди, а вокруг холод и грусть. Я это ненавидел. До сих пор помню. Снаружи костелы могут быть красивыми, но все равно внутри — тоска и холод.

Дарский убежал перед намазом, а небо даже не заплакало…

Наверное, твое рождение было каким-то особенным.

Ничего особенного, кроме того, что я родился в больнице Гдыни, хотя моя семья жила в Гданьске. Все было обычно. Не явились трое волхвов, ни одна звезда не засияла. Это было обыкновенное, неприметное рождение. Таким же было и мое детство. В типичной польской семье.

Адам — это такое хорошее библейское имя…

Нехорошее.

В семье важны были традиции?

Роберт С. Мендельсон. Исповедь еретика от медицины. Содержание: healthy_back — LiveJournal

Избранное http://healthy-back.livejournal.com/134124.html
Вперёд: http://healthy-back.livejournal.com/127793.

html

Содержание:

Глава I. Опасный диагноз http://healthy-back.livejournal.com/127793.html, http://healthy-back.livejournal.com/128082.html
Глава II. Чудесное изувечение http://healthy-back.livejournal.com/128446.html, http://healthy-back.livejournal.com/128604.html
Глава III. Ритуальное расчленение http://healthy-back.livejournal.com/129772.html, http://healthy-back.livejournal.com/129979.html
Глава IV. Храмы Судьбы http://healthy-back.livejournal.com/133140.html, http://healthy-back.livejournal.com/133596.html
Глава V. Крестовый поход на Семью http://healthy-back.livejournal.com/130385.html
Глава VI. Доктор Смерть http://healthy-back.livejournal.com/131395.html
Глава VII. Слуги Дьявола http://healthy-back.livejournal.com/131707.html, http://healthy-back.livejournal.com/131909.html
Глава VIII. Если это профилактика, то лучше я рискну здоровьем http://healthy-back.livejournal.com/132149.html, http://healthy-back.livejournal.com/132573.html
Глава IX. Новая Медицина http://healthy-back.livejournal.com/132797.html
Вместо эпилога. В поисках Нового Врача http://healthy-back.livejournal.com/133009.html

http://www.amazon.com/Confessions-Medical-Heretic-Robert-Mendelsohn/dp/0809241315
Confessions of a Medical Heretic (Paperback) by Robert Mendelsohn

Другие его книги: http://www.whale.to/v/mendelsohn.html

This book is the darling of quacks who, instead of being able to show effectivness and validity for their methods, use it to scare people into thinking that medicine in the year 2000 is still dangerous and ineffective. In reality, this book was valuable when it was published (in the 1970’s I believe) and helped correct many of the problems it detailed. Now in the year 2000, medicine has improved greatly and no longer suffers from the problems outlined in this book. There are just as many patients who want drugs and surgery. Bacterial resistance to antibiotics from their overuse is one result. Most of us don’t know Latin and much of physicians’ perceived power has been taken over by corporate medicine.

Об авторе

Роберт С. Мендельсон (1926-1988), крупнейший американский педиатр, родился в Чикаго, штат Иллинойс. Степень доктора медицины получил по окончании Чикагского университета в 1951 году. Известен радикальными взглядами на современную медицину. Особенно критиковал педиатрическую практику, вакцинацию, акушерство, засилье в гинекологии врачей-мужчин. Выступал против коронарного шунтирования, регулярных рентгеновских обследований для выявления рака груди, фторирования воды.

Двенадцать лет преподавал на медицинском факультете Северо-Западного университета, затем столько же был ассоциированным профессором педиатрии, общественного здоровья и профилактики в университете Иллинойса. В начале 80-х годов являлся президентом Национальной федерации здоровья. Был также национальным директором Службы медицинской консультации в «Прожект Хед Старт», но эту должность вынужден был оставить после нападок из-за резкой критики, которой подверг школьное образование. Возглавлял Медицинский лицензионный комитет штата Иллинойс.

Активно пропагандируя свои воззрения, выступал на конференциях и собраниях Национальной федерации здоровья, вёл бюллетень новостей и колонку «Народный доктор» в нескольких национальных газетах, участвовал более чем в пятистах ток-шоу на телевидении и радио.

В 1986 году Национальная ассоциация здоровой и полезной пищи США удостоила его Мемориальной премии имени Рэйчел Карсон «За заслуги в области защиты свободы потребления и здоровья американцев». Является автором ряда научно-популярных книг, выдержавших несколько изданий в США и других странах.

Предисловие к русскому изданию

«Наш организм обладает невероятными возможностями самоисцеления».
Роберт С. Мендельсон

Если Господь сотворил человека по образу и подобию своему, — слова, вынесенные в эпиграф, следует признать справедливыми. Американский врач-педиатр Роберт С. Мендельсон знал, что говорил.

В своё время, а именно, в последней трети XX века, вполне успешный доктор из Иллинойса бросил вызов чудовищной Машине, имя которой Современная Медицина. И написал эту книгу.

Неискушенному читателю может показаться, что автор сводит какие-то застарелые счёты с этим социальным институтом, призывая к его уничтожению революционным путем. Это в консервативной-то Америке. Ну, не безумие ли! В ход, на первый взгляд, идут любые доказательства, которые только находятся под рукой, а нехватка фактов восполняется тенденциозностью и бьющими через край эмоциями.

Но это только на первый взгляд. Чем глубже погружаешься в духовный мир доктора Мендельсона, тем отчётливее понимаешь: нет, его мятеж — вовсе не безумие, и его испепеляющая критика продиктована отнюдь не обидой на человечество, а имеет под собой весьма серьёзные основания. Как и его неоднократные заявления о том, что если упразднить девяносто процентов Современной Медицины, здоровье мира от этого только выиграет. Да, кое-где на страницах книги присутствуют гипербола и гротеск, — но это не более чем риторический приём, базирующийся на реальных фактах.

Человек должен рождаться и умирать дома, — утверждает Роберт С. Мендельсон. И против этого трудно возразить.

Мать должна вскармливать младенца материнским молоком, а не искусственной смесью, иначе Создатель предусмотрительно наполнил бы её грудь «Симилаком». Разве не убедительна эта ирония?

Женщина, искусственно прерывающая беременность — не рискует ли она здоровьем, собственным, и будущего ребёнка? Ответ, к сожалению, однозначен.

Пафос книги доктора Мендельсона — жизнеутверждающий. Счастливые детство и материнство, здоровая семья, спокойная старость — в защиту этих человеческих ценностей, лежащих в русле народных этических традиций, возвышает свой голос американский врач. А против, как ни странно, выступает Современная Медицина. У этого оппонента своя этика и своя мораль, согласно которым здравоохранение оборачивается всеобщей медикализацией, сама медицина становится религией, а врачи мнят себя жрецами, заботясь, прежде всего, о групповых интересах, а следовательно, и личном благополучии. От пациента требуют лишь одного — слепого, бездумного повиновения… и денег.

Доктор Мендельсон сорвал маску респектабельности с медицины Соединённых Штатов. Но возникает закономерный вопрос: а зачем, собственно, «Исповедь еретика от медицины» предложена русскоязычному читателю? К чему знать ему, как в Америке 70-х люди утрачивали доверие к вакцинации, химиотерапии, радиации, к врачам и больницам? Для чего жителю другого континента забивать голову ненужной, тридцатилетней давности, информацией о совместных махинациях ведущих фармацевтических компаний США и врачей-экспертов?

Не стоит однако спешить со скоропалительными выводами. Пороки Современной Медицины не имеют чётко очерченных государственных границ. Они, увы, транснациональны и носят всеобщий характер. Это более чем убедительно доказано на страницах книги. Чего стоят потрясающие воображение (подтвержденные, кстати, официальной статистикой) примеры: когда в какой-то стране или городе случаются забастовки врачей — смертность среди населения резко падает!

Обратимся к российской действительности. Ещё свежи в памяти кошмарные сообщения отечественных СМИ о массовой гибели новорожденных в одном из уральских роддомов. То тут, то там в больницы целыми группами из-за каких-то таинственных отравлений попадают питомцы детских садов, и врачи затрудняются поставить точный диагноз. В частных клиниках, ориентированных на состоятельную клиентуру, пациентов уверяют, что вылечат любую их болезнь, и виртуозно эти недуги находят.

По всем программам ТВ и радиоканалам, в прессе самым беззастенчивым образом, назойливо, изо дня в день, рекламируются «новейшие эффективные» лекарственные средства, а на поверку очередная панацея оказывается блефом… И в то же время потребителя все чаще предупреждают: фармацевтический рынок заполонен поддельными лекарствами!

Как, скажите на милость, квалифицировать всё это, что, вне сомнения, является лишь видимой частью айсберга?

Вот почему переведена на русский язык «Исповедь еретика от медицины» — исполненная высокой нравственности книга, написанная честным врачом. Книга, не отвергающая медицину, но призывающая задуматься о том, как строить взаимоотношения с ней. И ещё — о том, как распорядиться сокровищем, который каждый из нас получил из рук Творца, бесценным даром по имени Жизнь.

Мария Сокольская

От автора

Эта книга написана, и я хочу выразить благодарность многим людям.

Своим студентам, ныне известным врачам, которые научили меня большему, чем мои коллеги и преподаватели. Наиболее сильное влияние на меня оказали доктора медицины Майер Эйнштейн и Фред Эттнер.

Покойному Лерою Фатерри, доктору медицины, который тридцать лет назад познакомил меня с критическим взглядом на американскую медицину и благодаря которому я встретил Герберта Ратнера, доктора медицины, продолжателя этой благородной просветительской миссии.

Мэриан Томпсон, президенту Международной Молочной лиги, которая пятнадцать лет назад выбрала меня в члены медицинского консультативного совета лиги. Её выдающееся руководство позволило мне позднее оценить идеи Дэвида и Ли Стюартов, Гейл и Тома Брюэров, чьим влиянием пропитана эта книга.

Профессору Джону Мак-Найту из Центра проблем городов в Северо-Западном университете, который донёс до меня политическую и профессиональную правду, благодаря чему сложилось мое мнение о медицине.

Доминику Боско, который придал этой книге как свою искренность, так и литературный профессионализм.

И более всего — моей жене, благодаря постоянству, трогательной заботе и любви которой я получил прекрасную возможность спокойно размышлять и писать.

Вместо пролога. Моё отречение от веры

Я не верю в Современную Медицину. Я медицинский еретик. Цель моей книги — сделать вас еретиками.

Я не всегда был таким. Когда-то я верил в Современную Медицину.

Когда я учился в медицинском институте, не стал глубоко вникать в проводившееся тогда исследование гормона DES (диэтил-стилбестрол), потому что я верил. Кто мог тогда заподозрить, что через двадцать лет мы обнаружим рак влагалища и аномалии развития половых органов у детей, матери которых принимали DES во время беременности?

Я должен сознаться, что не проявил подозрительности и по отношению к кислородной терапии недоношенных детей. Хотя насторожиться было от чего — в оборудованных по последнему слову техники отделениях для недоношенных полная или частичная потеря зрения отмечалась почти у девяноста процентов новорожденных с низким весом. В то же время в нескольких милях от нас, в большой, но менее «продвинутой» больнице это заболевание — ретролентарная фиброплазия — встречалось менее чем у десяти процентов недоношенных. Я просил своих учителей объяснить этот феномен. И я верил им, когда они отвечали, что врачи в менее оснащённой больнице просто не могли поставить правильный диагноз. Через год или два было доказано, что причиной ретролентарной фиброплазии являлась высокая концентрация кислорода, подававшегося в инкубаторы. Материально обеспеченные медицинские центры чаще делали детей слепыми только потому, что у них было лучшее оборудование — самые дорогие и современные пластиковые инкубаторы, в которых весь подаваемый кислород обязательно поступал к ребёнку. Однако в больницах победнее использовались старые модели — ванночки с неплотно прилегавшими металлическими крышками. Они давали такую утечку, что, сколько бы кислорода ни подавалось в инкубатор, этого было недостаточно, чтобы ослепить ребёнка.

Я все ещё верил в Современную Медицину, когда принимал участие в написании статьи об использовании антибиотика террамицина для лечения респираторных заболеваний у недоношенных. Мы объявили об отсутствии побочных эффектов. И действительно — их не было. Но наш эксперимент не был достаточно продолжительным, поэтому мы не узнали, что не только террамицин, но и другие антибиотики весьма эффективны для лечения этих заболеваний. Как не узнали также, что и террамицин, и другие антибиотики тетрациклинового ряда сделали зубы тысяч детей жёлто-зелеными и оставили отложения в костях.

Я также должен сознаться, что верил в лучевую терапию. Верил в её эффективность при лечении увеличения миндалин, лимфатических узлов и вилочковой железы. И я верил своим учителям, когда они говорили, что радиация, безусловно, опасна, но используемые дозы настолько малы, что не могут причинить никакого вреда.

Много лет спустя мы обнаружили, что эти «абсолютно безвредные малые дозы», полученные пациентами десять–двадцать лет назад, дали богатый урожай в виде многочисленных случаев рака щитовидной железы. Я был поражён, когда некоторые из моих бывших пациентов вернулись ко мне с узлами в щитовидной железе: «Почему вы возвращаетесь ко мне? — думал я, — ко мне, кто был виной произошедшего с вами?».

Теперь я не верю в Современную Медицину.

Зато я верю, что, несмотря на все новейшие технологии, несмотря на то, что пациента снаряжают как астронавта, отправляющегося в полёт на Луну, — самую большую опасность на вашем пути к здоровью представляет собой доктор Современной Медицины.

Я верю, что лечение методами Современной Медицины редко бывает эффективным, но зачастую опаснее болезни, против которой оно нацелено.

Я верю, что эта опасность усугубляется ещё и тем, что вредные процедуры применяются там, где вообще не требуется медицинского вмешательства.

Я верю также, что если более девяноста процентов врачей, больниц, лекарств и медицинских приборов исчезнут с лица земли, это тут же положительно скажется на нашем здоровье.

Я уверен, что Современная Медицина зашла слишком далеко, применяя в повседневной практике методы, разработанные для экстремальных ситуаций.
Каждый день, каждую минуту Современная Медицина заходит слишком далеко и гордится этим. Например, недавно опубликованная статья «Кливлендская фабрика медицинских чудес», расхваливает «достижения Медицинского центра Кливленда: за последний год проведено 2980 операций на открытом сердце, 1,3 млн. лабораторных исследований, снято 73320 электрокардиограмм, проведено 7770 полных рентгеновских обследований, 210378 других радиологических исследований, 24368 хирургических операций».

Но была ли доказана хоть какая-нибудь роль этих процедур в поддержании или восстановлении здоровья? Нет. И в статье, напечатанной в журнале Медицинского центра Кливленда, не приводится ни одного похвального примера того, какую пользу принесли людям все эти дорогостоящие причуды. А все потому, что эта фабрика не производит здоровья.

И стоит ли удивляться, что когда вы приходите к врачу, с вами обращаются не как с человеком, которому требуется помощь, а как с потенциальным потребителем продукции фабрики чудес.

Если вы беременны, идите к врачу, и он будет обращаться с вами как с больной. Беременность — это, оказывается, болезнь, которая нуждается в девятимесячном лечении, и вам будут проданы капельницы, оборудование для обследования плода, горы таблеток, абсолютно бесполезная эпизиотомия и — хит продаж! — кесарево сечение.

Если ваш ребёнок настолько резв, что учителя не могут с ним совладать, врач готов зайти слишком далеко, сделав ребёнка зависимым от лекарств.

Если вы безрассудны настолько, что проходите ежегодные профосмотры, можете быть уверены: грубость служащих в регистратуре, дым чьей-нибудь сигареты, да и само присутствие врача поднимут ваше давление. И не исключено, до такой отметки, что домой вы уйдёте не с пустыми руками. И — ура! — ещё одна жизнь спасена благодаря гипотензивным лекарствам. И ещё одна интимная жизнь пойдет псу под хвост, так как импотенция в большинстве случаев вызывается побочным действием лекарств, а не психологическими проблемами.

Если вам «повезло» провести ваши последние дни в больнице, будьте уверены: врач сделает все возможное, чтобы у вашего смертного ложа стоимостью 500 долларов в сутки стояло новейшее электронное оборудование и торчал полный штат чужих людей, готовых выслушать ваши последние слова. Но сказать вам будет нечего, так как эти люди наняты для того, чтобы не дать вам видеться с семьёй. Вашим последним звуком станет писк электрокардиографа. Да, ваши родные все же примут участие в вашей смерти — они оплатят счёт.

Неудивительно, что дети боятся врачей. Они-то знают! Их чувство опасности невозможно обмануть. На самом деле все боятся. И взрослые тоже. Но мы не можем признаться в этом даже себе. И начинаем бояться чего-то другого. Не самого врача, а того, что приводит нас к нему: своего тела и происходящих в нём естественных процессов. Когда мы чего-то боимся, мы этого избегаем. Не обращаем внимания. Обходим стороной. Делаем вид, что этого не существует. Спихиваем ответственность за это на других людей. Так врач получает свою власть. Мы сами отдаемся ему, когда говорим: «Я не хочу возиться с этим, док. С этим телом и всеми его проблемами. Позаботься-ка об этом, док. Делай свою работу».

И врач делает свою работу.

Когда врачей обвиняют в том, что они не сообщают пациентам о побочных эффектах лекарств, врачи начинают оправдываться. Дескать, излишняя открытость перед пациентами будет во вред последним — помешает их взаимоотношениям с врачом. Это означает, что отношения между врачом и пациентом строятся не на знании, а на вере.

Мы не знаем, что наши врачи — хорошие. Мы говорим, что мы верим в них. Мы им доверяем.

Не думайте, что врачи не видят разницы. И ни на одну минуту не верьте, что они не играют изо всех сил. Потому что цена вопроса — вся их жизнь, все эти девяносто или больше процентов ненужной нам Современной Медицины, которая существует затем, чтобы убивать нас.

Современная Медицина не может выжить без нашей веры, потому что она не искусство и не наука. Современная Медицина — это религия.

Согласно одному из определений, религия — это попытка организованного взаимодействия с непонятным и загадочным. Церковь Современной Медицины имеет дело с самыми загадочными вещами: рождением, смертью, с теми загадками, которые задает нам наш организм (а мы — ему). В «Золотой ветви» (В книге известного английского этнографа и религиоведа Джеймса Джорджа Фрезера «Золотая ветвь» рассматриваются обряды, системы табу, тотемизм, аграрные и огненные культы и доказывается магическое происхождение царской власти, взаимосвязь современных религий и первобытных верований. — Прим. переводчика.) религия определяется как попытка завоевать доверие «высших сил, которые, согласно представлениям о них, управляют природными процессами и человеческой жизнью».

Если бы люди не тратили миллиарды долларов на Церковь Современной Медицины, чтобы завоевать доверие высших сил, которые руководят человеком и направляют его, — на что бы они их тратили?

Все религии сходятся в утверждении, что реальность не ограничена тем (или не зависит от того), что мы можем увидеть, услышать, почувствовать, попробовать или понюхать. Религия Современной Медицины также следует этому постулату. В этом легко убедиться, просто спросив своего врача «почему»? Задайте этот вопрос много раз. Почему вы выписали мне это лекарство? Почему вы считаете, что эта операция будет мне полезна? Почему я должен делать это? Почему вы делаете это со мной?

Повторяйте ваше «почему» много раз, и, в конце концов, достигнете Просветления. Ваш врач спрячется за отговоркой, что вам никогда не познать и не понять всех чудес, которые есть в его распоряжении. Он потребует просто верить ему.

Вот вы и получили первый урок медицинской ереси. Урок второй: как только врач захочет сделать с вами что-то, чего вы опасаетесь, и вы спросите «почему?» много раз, и врач, наконец, произнесёт сакраментальное «просто поверьте мне», — разворачивайтесь и бегите так далеко, как только можете.

К сожалению, очень немногие поступают именно так. Большинство покоряется. Люди поддаются своему страху, который ввергает их в благоговейный трепет перед разыгрываемым представлением, перед загадочным духом, скрывающимся за маской врача-колдуна, перед совершаемым таинством врачевания.

Но вы не должны позволять этому знахарю так обращаться с собой. Вы можете обрести независимость от Современной Медицины, и это вовсе не значит, что вы будете рисковать своим здоровьем. Просто вы будете подвергаться меньшему риску, потому что нет ничего опаснее, чем являться к врачу, в клинику, в больницу неподготовленным.

Подготовиться — не значит заполнить все страховые документы. Это значит войти и выйти живым и при этом добиться своего. Для чего вам и потребуются соответствующие орудия, навыки и изворотливость.

Ваше главное орудие — знание врага. Как только вы поймёте, что Современная Медицина — это религия, вы сможете бороться с ней и защищать себя гораздо эффективнее, чем если бы вы думали, что боретесь с искусством или наукой. Наивно полагать, что Церковь Современной Медицины действительно считает себя церковью. Назовите мне хоть одно медицинское учреждение, посвященное религии, но не медицинской науке или искусству врачевания.

Однако, само существование Современной Медицины зависит от веры в неё. То же мы видим и в других религиях. Церковь Современной Медицины настолько зависит от веры, что если мы хоть на один день перестанем в неё верить, вся система придёт в упадок. Чем ещё можно объяснить, что люди позволяют Современной Медицине делать с ними то, что она делает, как не полным запретом на сомнения? Разве позволяли бы люди погружать себя в искусственный сон и разрезать на части в ходе процедуры, о которой они не имеют ни малейшего представления, если бы не верили? Разве люди стали бы глотать тысячи тонн таблеток ежегодно, опять же не имея никакого понятия о действии этих химических веществ на организм, если бы не верили?

Если бы Современная Медицина объективно оценивала свою деятельность, в моей книге не было бы надобности. Вот почему я собираюсь показать вам, что Современная Медицина — это не та религия, в которую стоит верить.

Некоторые врачи беспокоятся о том, чтобы не напугать своих пациентов. Читая эту книгу, вы в каком-то смысле становитесь моим пациентом. И я думаю, что вы должны быть напуганы. Пугаться, когда вашему здоровью и свободе угрожает опасность, это нормально. А вы уже в опасности.

Если вы готовы узнать кое-какие неприятные вещи, которые скрывает от вас ваш врач; готовы выяснить, опасен ли ваш врач; готовы научиться защитить себя от врача, — читайте дальше, потому что данная книга как раз об этом.

Избранное http://healthy-back.livejournal.com/134124.html
Вперёд: http://healthy-back.livejournal.com/127793.html

Адам Nergal Дарски: Исповедь Еретика

Piotr Wietrowski, Krzysztof Azarewicz «Adam Nergal Darski: Spowiedz heretyka. Sacrum profanum»

Хоть книга заявлена как интервью с Нергалом, но вопросы Петра и Криштофа выстроены последовательно, что сомнения не вызывает – это биография. Вернее, автобиография. Ведь Адам сам рассказывает обо всех этапах своей личной, творческой и какая там еще может быть деятельности, лишь отталкиваясь от наводящих вопросов.
Повествование разбито на части, главы, подглавы; все это не только пронумеровано, но и в отдельных случаях награждено довольно пафосными названиями и картинками. Картинки. Их много. Их реально очень много. Фотографии, иллюстрации, сканы, всевозможные архивные материалы. И знаешь что, — слыхала я мнения, как неуместно их количество в этой книге, якобы превышающее количество текста, но позволю не согласиться. Картинки в отличие от многих биографий не собраны в 2-3 сета вклеек, а разбросаны по всему тексту, непосредственно от него завися. И это откровенно удобнее. Читаешь про юного Адама-единоборца – получай сканы его рисунков-разработок собственных техник; про первую «электруху» — лови фото с ней; официальное отречение от христианства, борьба с раком – вот смотри, опять картинки с этими фактами связанные. То есть зрительные образы накладываются на текстовые и — вуаля – информация в памяти закреплена.
«Исповедь» попала ко мне до перевода ее на русский (а, может, и на английский), поэтому первые несколько страниц я пыталась осилить минут двадцать, приноравливаясь к польскому языку. Но затем всё стало понятно. И это еще один пункт в пользу чтения данного издания – практикуйте другие языки, мозг должен поломаться, дабы не загнить. Знакомилась же я с данной книгой уже порядком охладив моё восхищение Нергалом. И мне было любопытно, насколько изменится мое мнение о нем после прочтения. И изменилось в который раз. Появилось уважение к этому человеку. За его прямолинейность, откровенность, признание каких-то фактов как само собой разумеющихся, готовность отвечать за свои действия. Он зарабатывает музыкой и околомузыкальной деятельностью и это не «тру»? – Увольте, право. А кто бы не хотел зарабатывать нехилые деньги делом, в котором он не только профи, но и получает от него дикое удовольствие? Только честно?

Текст: Nat Nazgul

Отрывок из книги Нергала «Исповедь Еретика» — Польский метал: взгляд из-за восточной границы

27 мая в минском клубе RE:Public выступит «бегемотовский» легион — и, вдобавок к живой презентации последнего альбома, нам везут еще одну новинку: русскоязычное издание биографической книги Нергала «Исповедь Еретика» (за перевод которой, кстати, отвечала белорусская студентка-металистка Полина Кушнер). Эта версия в твердом переплете была издана мистическим тиражом в 999 копий — и помимо концертных мерч-остановок грядущего тура (вдруг там кто не успеет приобрести!) будет продаваться у Possession Prods. В качестве же затравки здесь и сейчас предлагаем кусочек этого произведения…

ХАМЛО С ПРИНЦИПАМИ

..А вообще, как ты относишься к журналистам? Я знаю, некоторые называют тебя хамом.
Я бываю грубым. Сознательно. Мне нравится разговаривать с журналистами, которых знаю и уважаю. Я ценю честность. Есть люди, такие как Томаш Лис, например, имена которых ассоциируются с качеством. Когда получаю от него сообщение с просьбой об интервью, то не отказываю, поскольку знаю, что он сделает отличную работу, а я прочитаю то, что сказал, а не бред, взятый из космоса. Так же и с Ярославом Шубрыхтом например, с которым я знаком еще с тех времен, когда он сам бегал по сцене с микрофоном. Таким людям я доверяю. Даже если они задают мне сложные вопросы и давят. Так было с Петром Найштубом. Он брал у меня интервью для еженедельника Przekroj. Мне не нравилась манера, в которой он ведет беседу. Но в этом был стиль. И качество. Когда он попросил об очередном интервью, теперь для журнала Wprost, то я согласился, и эффект был совсем другой, не такой, как в первый раз.

Это люди с громкими именами. А у простых журналистов есть шанс поговорить с тобой?

Дело не в имени. Просто пару раз я уже попался на такие интервью. Звонил парень, спрашивал про туры, про группу, про альбом, а потом появлялся материал о том, что Нергал разгуливает по вечеринкам. Я не собираюсь совершать больше таких ошибок. В принципе, избегаю желтой прессы. Их журналисты любят прятаться или выдавать себя за других людей.

Часто звонят тебе?

Недавно мне звонили из одного из телевизионных завтраков. Вроде это так называется, да? Программы, где показывают всякую лайфстайловую ерунду и рассказывают, кто с кем спит.

Да.

Ну, вот. Позвонила мне девушка. Это было весной, в конце марта. Хотела, чтобы я выступил в первоапрельском выпуске программы. Я должен был встать перед камерой, поулыбаться немного и тупо пошутить, что завязываю с металом и записываю новый альбом в стиле регги или еще какое дерьмо. Я вежливо отказался. Но она не поддавалась и звонила снова. В конце концов я не выдержал и сказал, что с большим удовольствием выступлю в этой программе, если они выполнят мои условия. Экспромтом придумал какую-то ерунду: что хочу выйти голым, прикрытый американским флагом, в сопровождении церковного хора в костюмах СС, поющего гимн Ватикана.

И она отстала?

Через два часа перезвонила и сказала, что продюсеру понравилась моя идея. Я потерял дар речи.

Но несколько раз ты появился в телезавтраках.

Два раза, если быть точным. Первый раз сразу после выписки из больницы. Я представлял одну из акций, организуемых фондом DKMS. Во второй раз я обещал такое выступление продюсерам The Voice of Poland. Это было джентльменское соглашение. Я выполняю такие обязательства.

Шла речь о каком-то финансовом вознаграждении? Я не имею в виду акции, связанные с деятельностью DKMS…

Нет. По крайней мере, я никогда не спрашивал о вознаграждении. Стараюсь избегать таких мероприятий. Нет необходимости в публичном разборе полетов перед двумя миллионами зрителей в семь часов утра.

Ну да, на телевидении ты появляешься уже под вечер. Наверное, потому, что так часто материшься…

Ругательства — это часть нашего языка. Их использует каждый. Это экзорцизм, который изгоняет плохую энергию. Иногда подчеркивает важность сказанного. Но материться еще надо уметь. Есть у меня такая подруга, Моника. Эта девушка — настоящий гуру обращения с «курвами». Ругательства в ее устах звучат, как симфония. Они как шкварки в идеальной яичнице. Должны там быть. Хуже, если кто-то не умеет ругаться. Есть такое быдло. Сыплют матами, аж уши вянут. И делают это абсолютно без привлекательности, механически. Я смотрю на них, слушаю, и в голове только одно слово: «Пиздец».

«Нергал стал участником очередного скандала!», «Нергал симулировал оргазм?!»… Ты читаешь такие статьи?

Одну из двадцати. Ради шутки. Предпочитаю серьезную прессу.

Шутки шутками, но разве тебя не раздражает их постоянное присутствие на страницах желтой прессы?

Больше утомляет. Злит редко.

А если они снова отправят тебя в больницу?

Недавно такая статья появилась. Это был уже перебор. Мой телефон не переставал звонить, друзья и знакомые хотели знать, все ли со мной в порядке. Целых два дня я должен был всем объяснять, что я жив и прекрасно себя чувствую.

Ты заявил тогда, что люди глупы, если читают такую ерунду и верят таблоидам…

Какова информация, такова и реакция. В таких случаях нет смысла играть в дипломатию.

Но некоторые обиделись.

Обиделись глупые.

Тебе нравится так провоцировать?

Я люблю вызывать сильные эмоции. Таким способом легче заставить людей думать.

Ты читаешь комментарии к статьям о тебе?

Никогда. Интернет гарантирует анонимность. Я не знаю авторов тех мнений, не знаю, что они собой представляют, и не имею понятия, для чего пишут. От друга я могу принять самую жесткую критику. И не обижусь. Но от чужого человека, который не видел меня в глаза? Что он может знать о моей жизни?

Я зачитаю тебе несколько. К статье о твоей якобы повторной госпитализации: «спасибо, господи, я всегда в тебя верил и верить буду, спасибо, что услышал меня», «с нергалом покончено, он сгниет в аду в собственном дерьме», «пусть сдохнет этот люцифер», «так ему и надо, к нему должна вернуться болезнь, может, это вылечит его мозг», «где эта тварь лежит, я навещу его с полным шприцем снотворного».

Христианская любовь к ближнему в двух словах. Как всегда. Мне не нужно читать комментарии, чтобы знать, что я в них найду. Половина будет высылать меня на Луну, вторая посылать к священникам. Интернет предсказуем.

ДИССОНАНС

«Нергал — приятный человек, он мне нравится, но для чего он борется с Богом?» Такие комментарии тоже встречаются.

Их я слышу даже, наверное, чаще. И мне не надо заходить в Интернет. Достаточно выйти на прогулку.

Люди узнают тебя на улице?

Бывает. Подходят ко мне. И чаще я встречаю симпатию с их стороны.

Что им отвечает «приятный Нергал»? Почему он так борется с Богом?

Я не ввязываюсь в споры. Стараюсь не нервничать. Благодарю за каждое доброе слово, пожимаю руку и иду дальше. Я знаю, у людей полностью неверное представление обо мне. Монитор компьютера, экран телевизора — кривые зеркала. Они искажают. Речь не о том, как я выгляжу на фотографиях или на телеэкране. А о полном представлении меня как человека. Людям сложно определиться, потому что, с одной стороны? пресса делает из меня «вульгарного сатаниста» и монстра, а с другой — приятного парня, который расскажет анекдот, процитирует слова философа, улыбнется, поцелует девушке руку.

А какой он на самом деле?

Он любит сеять хаос. Ему нравится подобный диссонанс в образе. Он не хочет ничего менять.

Ты не боишься, что когда-нибудь за этот хаос люди захотят тебя линчевать?

Мое лицо не стеклянное. И я получил пару раз по морде. Но не думаю, что кто-нибудь хотел бы меня линчевать. По крайней мере по-настоящему.

«Близкие тоже считали Гитлера приятным». Так Мартин Меллер, бывший редактор Playboy отвечал на аргументы Малгожаты Домагалик, журналистки и редактора журнала Pani и Збигнева Холдыса, которые защищали тебя перед атаками консервативных СМИ и утверждали, что ты приятный, воспитанный человек. Это тебя оскорбило?

Развеселило. Парень, который на протяжении многих лет издавал журнал с голыми бабами, должен бы иметь более либеральный взгляд на вещи, правда? Я не стану посылать ему проклятий. Скажу только, что в моих глазах он перестал быть человеком, заслуживающим доверия. К тому же, вся эта акция имела позитивные последствия. Благодаря этому я сыграю в кино.

Гитлера?

Почти. Через несколько дней после той злополучной программы я случайно встретил в Варшаве Юлиуша Махульского с женой Евой. Мы встретились случайно и разговорились. Отправились вместе пообедать. Несколько часов просто разговаривали о жизни, прессе и любимых сериалах. Вдруг, когда Махульский комментировал этот инцидент с Меллером, Ева попросила меня спокойно повернуть голову в профиль, а потом сказала: «Юлик, посмотри, он идеально подошел бы на роль Риббентропа». Закончилось тем, что мне предложили роль в кино, в комедии о гитлеровцах.

Ты был знаком с Махульским раньше?

Мы обменялись несколькими сообщениями. Когда мое интервью появилось в Newsweek, я получил сообщение: «Пан Адам, сердце радуется от того, что молодые поляки мыслят как Гомбрович, а не как Сенкевич. Юлиуш Махульский». Я онемел. Быстро ответил и спросил, тот ли это Махульский. Через минуту пришло подтверждение и приглашение на кофе при первой же возможности.

Ты думаешь над тем, чтобы попробовать свои силы в кино?

Раньше мне уже поступали подобные предложения. Но преимущественно речь шла об ужастиках и ролях злодеев. Это слишком очевидно. Серьезным вызовом была бы роль кого-то, с кем у меня нет ничего общего. Сыграть гитлеровца, религиозного фанатика, или, может, ксендза — это было бы нечто. Я не оставляю этой мысли. Мой старый друг, Барт Крысюк, недавно написал мне, узнав о той истории, что я на правильном пути к Каннам. А я ответил, что уж скорее к «Раззи».

Ты получаешь предложения о съемках в рекламе?

Получаю. Снялся в одной: рекламе энергетического напитка. Но это уникальная ситуация, потому что за ней стояла хорошая идея. Я поддержал фонд DKMS, который много сделал для меня. Я отдал долг, который давно затягивал. И собираюсь делать это до конца моей жизни. В основном благодаря этому фонду она у меня есть. В какой-то степени, эта книжка будет выпущена по тому же принципу, что и напиток Demon, который я рекламирую. Часть средств, полученных от ее продажи, будет направлена в фонд.

Тебе заплатили за рекламу? Или все средства ты направил в фонд?

Это детали контакта, которые мне нельзя разглашать. Так что я промолчу. В любой подобной акции для меня важно другое, а конкретно то, что бизнес может нести в себе альтруистические ценности. Я предоставляю фирме свое лицо, и благодаря этому оговоренный процент средств от продажи каждой банки или книжки отправляется к людям, которым это действительно необходимо. Не дворовому пьянице, который их пропьет, а людям, которые — если выживут — смогут сделать мир богаче. К тому же, в мир идет простое сообщение о том, что доноров костного мозга никогда не бывает мало. Эта информация доходит до моих фанатов, а каждый из них — это потенциальный донор.

Источник

Behemoth and Beyond by Адам Нергал Дарски

Прежде всего, позвольте мне быть честным: я не люблю блэк-метал, нет ни одной блэк-металлической пластинки, которая мне нравилась бы. Понимаете, я олдскульный металлист, мне нравятся Iron Maiden, Judas Priest, Saxon, Riot, Accept, Armored Saint, Black Sabbath, Mercyful Fate, Anthrax, Manowar, Dio, Ozzy и т.д. прочее, понимаешь. Но когда дело доходит до более экстремальных вещей, я проведу черту в трэш-металле, а это значит, что я не пойду дальше Exodus, Death Angel, Overkill и Testament.Почему? Мне нравится подпевать моим пластинкам, и я призываю вас подпевать … черт его знает … Cannibal Corpe «I Cum Blood».
Но мне нравятся биографии, почти все, ладно.
А теперь книга Нергала.
Цитата: «Он был Ядерным Холокостом кровавой мести, а я стал Холокостом семи кощунственных душ проклятий».
У меня такое чувство, что сегодня подавляющее большинство блэк-металлистов просто не могут понять, что их манера поведения — это непреднамеренное золото комедии.Давайте внесем ясность: раскраска трупа, поклонение дьяволу, жуткая обстановка и т. Д. Абсолютно хороши в моей книге, если только те, кто топает по сцене, одетые, как один из ублюдков из «Ночи живых мертвецов», являются хорошо понимая, что это не что иное, как развлечение (см. Venom для справки).
Однако, когда этот вид «фольклора» становится образом жизни, и те, кто рисует свои лица, как кучка гребаных панд, воспринимают себя слишком серьезно, все это превращается в большой материал для подсыпания, как мне кажется.
Ну, похоже, Нергал не обычный блэк-металлист. Он действительно серьезно относится к себе, но не слишком серьезно.
Он огромен в Польше, и я имею в виду ОГРОМНЫЙ. Он был судьей «Голоса», встречался с какой-то польской поп-звездой по имени Дода, к нему приставали папарацци, ну, вы знаете. И что я тебе скажу? Мне нравится этот парень — не его музыка, ладно — потому что он действительно кажется жестоко честным и искренним парнем. Например, он откровенно говорит, что сделал «Голос» только из-за суммы денег, которую ему заплатили, и он нисколько не стыдится этого.
Кроме того, он побежден лейкемией.
И, опять же, он не боится делиться своими воспоминаниями о темных временах, которые он пережил, и о том, как рак радикально изменил его тело и его жизнь.
Так или иначе, 3,5 звезды. Хотелось бы, чтобы было больше подробностей о диких вечеринках, разгромлении гостиничных номеров, поклонницах, наркотиках, дерьмовом лице и т. Д. Но это я, хорошо?
Но больше всего мне хотелось бы знать, что именно происходит на этой картинке…
Нергал, «Признания еретика»
Признания еретика — это не биография, подробно описывающая все в жизни фронтмена Behemoth Нергала от рождения до настоящего времени. Скорее, книга приобретает формат интервью, которое иногда напоминает допрос, поскольку его давние соратники Кшиштоф Азаревич и Петр Вельтровски подбивают его с различными вопросами.
Преднамеренно антагонистические вопросы предназначены для того, чтобы спровоцировать ответ Нергала и подтвердить его убеждения.Часто эти вопросы задаются таким образом, чтобы сбить с толку Нергала и заставить его съесть свои собственные слова, но этого никогда не происходит. Все возможности критиковать отдельных людей и их группы в равной степени отвергаются с менталитетом «делай, что хочешь», который передает образ мышления настоящего сатаниста.
Confessions of a Heretic в значительной степени философский, поскольку фронтмен Behemoth взвешивает различные темы, от гастролей, женщин, жизни, смерти и того, чтобы быть знаменитостью в Польше.Последняя часть может быть самым разоблачительным для фанатов, которые не живут в стране, несмотря на то, что они знали о его выступлениях в польском «Голосе» и его прежних отношениях с местной поп-звездой Додой. Нергал подробно описывает несколько встреч с папарацци, первоначально из-за его статуса с Додой. Это превратилось в ошеломляющую популярность по его собственному желанию, что привело к тому, что папарацци даже пытались запечатлеть его состояние в больнице, борясь с лейкемией.
Глядя смерти в лицо, многие в Польше думали, что Нергал наконец примет Бога, но фронтмен Behemoth оставался непоколебимым в своих убеждениях, и борьба с раком только укрепила то, во что он уже верил.
Религия — это доминирующая сила в Польше, которая, безусловно, видит, что Нергал бросает уникальную тень на страну, поляризуя граждан дихотомией всестороннего хорошего парня, который оказывается сатанистом. Тем не менее, Confessions of a Heretic демонстрирует позитивную мораль истинного сатанизма, которую часто по невежеству путают с фактическим поклонением рогатому правителю христианского загробного мира.
Сатанизм — это прежде всего эго, которое Нергал выражает бесчисленное количество раз на протяжении всего интервью.Все делается для удовлетворения самого себя, но это не обязательно означает ущерб другим. Опять же, когда ему предоставляется возможность осудить других людей или группы людей, Нергал выбирает большой путь и либо уважительно отказывается от комментариев, либо излагает свои разъяснения.
«Признания еретика» делает чтение быстрым и увлекательным, особенно с учетом формата. Во время ответов читатели часто могут сформулировать вопросы, которые они сами зададут в следующий раз, но обнаруживают, что Азаревич задает и им.По завершении у фанатов будет глубокое понимание человека, стоящего за краской, что послужит связью, которую большинство артистов никогда не смогут установить со своими фанатами одним махом.
Следует отметить, что английское издание «Признания еретика» немного отличается от оригинального польского издания, так как автор Марк Эглинтон тесно сотрудничал с Нергалом над настройкой книги, чтобы «захватить воображение» англоязычной аудитории. .
Нергал из Behemoth обнажает свою душу в ‘Confessions of a Heretic’ — Pop Mythology
(Jawbone Press)
Адам Нергал Дарски был фронтменом и движущей силой польской почерневшей дэт-металлической группы Behemoth с 1991 года.Эти блестящие мемуары Confessions of a Heretic , недавно переведенные с польского, раскрывают взгляды Дарского на его собственную жизнь и карьеру, в результате которых его группа выросла из группы увлеченных подростков до одного из самых лучших в современном экстриме. металл.
Разбитая на тринадцать глав, каждая из которых имеет свободную тематику (с замечательными названиями, такими как «Олень, две совы и мертвец», и «Это мое тело, это мой костный мозг» ), книга затрагивает о замечательном спектре аспектов жизни Нергала, от детства в порочном городе Гданьске в качестве отступника-католика до настоящего отступника, через свою жизнь, любовь, серьезные болезни и музыку.Каждая глава принимает форму разговора, и действительно, именно так была составлена книга, на основе около сотни разговоров между Нергалом и авторами за шестимесячный период. Однако в целом он протекает как одно долгое, цельное и увлекательное обсуждение. Благодарим авторов за аккуратное построение текста таким увлекательным образом, а также переводчика, который честно и по-настоящему убедительно донес до страницы голос Нергала.
Поклонники Бегемота могут знать некоторые личные темы, затронутые в этой книге, в частности роман Дарского с польской поп-звездой Дода и его выздоровление от лейкемии.Что делает разговорный подход таким привлекательным, так это то, как он представляет Нергала-человека. Читатель видит, каким ранимым, злым и эмоциональным он был, но всегда сохранял спокойную решимость и решимость. Дарски выходит из этого разговора как мыслящий и внимательный человек, который не боится принимать неоднозначные решения, например, стать судьей на польском телешоу о талантах. Его размышления на эту и другие темы показывают, что он не только о музыке. И вот суть книги: Нергал — это человек, который не боится перемен и понимает, как опыт формирует мировоззрение человека.На протяжении всего разговора он производит впечатление невероятно уравновешенного и полностью осознающего себя. Ему некогда тратить время на сожаления, скорее на признание ошибок прошлого и поведения других как вещей, которые сейчас находятся вне его контроля.
Все книги о живых людях могут в лучшем случае захватить отрезок времени, и, поскольку эта книга была первоначально опубликована в 2012 году, в ней ничего не говорится о последнем альбоме Behemoth, The Satanist . Мысли Нергала о том, как создавался этот альбом и как он оценивает его выдающийся прием критиками, были бы долгожданным дополнением, учитывая, что он был в списках многих критиков лучших альбомов 2014 года.Здесь также ничего не говорится о том, как создаются альбомы Behemoth. Вы ничего не узнаете о калибрах струн, настройках усилителя или о том, какие компрессоры лучше всего работают с его голосом, поэтому не берите эту книгу в руки, если вы надеетесь, что она поможет вам стать лучше гитаристом или звукорежиссером. Однако, как исследование творческого ума, эта книга наверняка понравится даже тем, кто не знаком с прошлым каталогом Бегемота.
Когда я вижу Нергала на сцене с гитарой в руке, кричащего толпе со своей стальной кафедры, окутанного дымом и пламенем, что я вижу? Музыкант, отступник, переживший рак? Эта книга исключает любые предубеждения, как самый острый из ножей для чистки.На его 288 страницах изображен человек, преданный своему искусству. Человек, который так же уязвим, ограничен и обеспокоен, как и все мы, и тем не менее создал одни из самых лучших произведений современного металла.
Для этого давнего поклонника музыки Behemoth это захватывающее чтение действительно раскрыло человека, стоящего за музыкой. И я рад видеть, что под краской трупа скрывается талантливый, скромный человек, который делает все возможное, чтобы создать наследие, которым он может гордиться. Поздравляем авторов, переводчика и, конечно же, Нергала.Торжество биографии.
Инквизиция
Инквизиция Часть римского права, которая использовалась почти исключительно церковью назывался «инквизито» — дознание. Инквизиция была начата действовать как покаянный и прозелитский офис, а не как настоящий совет по уголовным делам. Поэтому его главным желанием было обещание обвиняемого Церкви клятву вечной верности и послушания. Все, чего желала инквизиция, было признание того, что ересь греховна и, следовательно, наказуема, поэтому грешник можно было примириться с церковью.Таким образом, инквизиция не нанесла реального уголовные наказания. Священный Офис был настроен на преобразование обратно в Слово Божие. Они не считали ересь преступлением, просто грехом, за который требовалось признание и отпущение грехов.
Если грешник отказывался отречься и покаяться, он больше не был под защитой Церкви. По соглашению между Церковью и государство, обвиняемый был оставлен папой и передан штат. Инквизитор посчитал такое дело полным провалом.Как священник он имел не смог вернуть заблудшую овцу в загон, тем самым не выполнив своих служебные и священные обязанности.
У каждого инквизитора были огромные обязанности. Человек был помещен в мангольд определенного района, который обычно был очень большим в географическом отношении. Каждый имел свой штаб, где проходили судебные процессы и где официальные документы хранились. Часто этот офис находился в доминиканском монастыре, но некоторые были размещены во дворце епископа. Нагрузка требовала необычайной настойчивость, терпение и до некоторой степени храбрость.Инквизиторы были введены шаткое место между церковью и недовольными еретиками.
АКТУАЛЬНЫЙ ХОД СОБЫТИЙ:
Прежде чем обвиняемый еретик предстал перед судом, его убедили признаться и покайся в своих грехах. Это часто срабатывало, поскольку люди боялись публики. унижение и гнев Божий. Если бы это было так, Инквизиции требовалось лишь простое признание, а покаяние было мягким, если даже необходимо. Другие дела, которые отказались от первоначального отречения, продолжались. до инквизиции.
Затем были вызваны свидетели для дачи показаний против еретика. Свидетельство кого-либо поощряли, таким образом жены осуждали своих мужей, матери обвиняли своих детей и так далее. Даже преступники, другие еретики и отлученные от церкви могли выступить в качестве свидетелей. Обвиняемый никогда не узнает, кто свидетельствовал против него, поэтому все чувствовали себя в большей безопасности. Прошло как минимум два свидетелей, чтобы арестовать еретика. Подозреваемые с хорошей репутацией часто требовалось больше свидетелей, чтобы построить дело против обвиняемого.
Эти доносы были расшифрованы нотариусами Св. Офис, а затем передан Инквизитору. Если он решил эту информацию обоснованное расследование, он выдал ордер на явку еретика. перед инквизицией в указанную дату. Этот вызов обычно служил младший офицер инквизиции, и его сопровождал полное письменное изложение доказательств, имеющихся против обвиняемого. В некоторых инстанциях обвиняемый также был бы вынужден дать показания перед предшествования началось.Наконец, был издан приказ об аресте, и еретик находился в руках Святой Канцелярии. Если казалось, что указание на то, что подозреваемый мог упасть, приказ об аресте был отправлен с оригинал повестки. В таких случаях, как этот, у человека не было предупреждение о его аресте и был немедленно заключен в тюрьму.
Таким образом, обвиняемого привели к Инквизитору и спросили, есть ли у него никаких смертельных врагов. Если ответ был положительным, или если было известно, что обвиняемый недавно поссорился с кем-то, обвинение получило дуть.Однако Инквизитор твердо контролировал все, что происходило перед ним. тропа. Его цель состояла в том, чтобы получить признание, Инквизитор имел полное право на принять соответствующие меры для обеспечения этого результата — и так началось взаимосвязи.
Именно на этой стадии судебного разбирательства обвиняемые действительно стали беспомощный. Хорошо зная свой долг, Инквизитор использовал все возможности. он имел возможность получить признание. К ним относятся длинные и громогласные перекрестные допросы, заводящие обвиняемых в ловушку признание и перенос судебного разбирательства на срок, считающийся нужно.Один инквизитор призвал еретика в 1301 году, но не наложил его покаяние до 1319 года. Во время перерыва еретик мог иметь право вернуться домой, остаться с инквизитором в монастыре или быть заключенным в тюрьму — это полностью зависело от Инквизитора.
Если обвиняемый по-прежнему отказывался отречься и признаться, Инквизитор мог применять пытки. Обвиняемый подвергся пыткам до тех пор, пока он не выразил готовность исповедать свой грех. В наиболее распространенным видом пыток было strappado — веревка, висящая над шкив крепится к потолку.Руки обвиняемых были связаны за спиной и прикреплен к веревке. Веревку подняли на потолок и позволил упасть, таким образом вывихнув лопатки. О пытках широко не сообщалось, но, несомненно, они имели место. самая мрачная порча, которую когда-либо носила Священная служба
Когда инквизитор был доволен признанием, он вынес свой приговор. Это варьировалось от обвиняемых с крестами до собирается на плагриммаг, чтобы сжечь на костре. Покаяние какое-то почти всегда навязывались, и у этого человека было пятно на персонаж на всю оставшуюся жизнь.Однако важно помните, что инквизиция должна была реформировать, а не осуждать или наказывать. Это было приветствуются обеими сторонами, потому что обвиняемый не был осужденным преступником, хотя его моральный облик мог быть сомнительным. Так заключает история средневековой инквизиции.
Признания еретика-феминистки | Журнал церковной жизни
Во время моей первой беременности, в 2012 году, я комфортно обосновалась в собственном уникальном бренде постмодернистского феминистского христианства.Я помню, как лежал на кушетке среди волн изнуряющей тошноты, смотрел репортажи о скандальном «Контрацептивном мандате», закатил глаза от гнева и отвращения на тех регрессивных католических священников в чопорных белых воротничках, которые рассказывали женщинам, что им делать со своим телом.
Тем не менее, почти ровно два года спустя я стоял бы перед таким священником на пасхальной всенощной мессе, публично признавая свое желание быть принятым в крупнейшее и старейшее учреждение в мире, возглавляемое мужчинами, — Римско-католическую церковь.Мое внезапное обращение в католицизм вызвало драматическую инверсию мировоззрения по ряду вопросов, связанных с феминизмом и сексуальностью, включая центральный феминистский постулат о том, что аборт полезен для женщин. Я могу проследить свой сдвиг парадигмы абортов до двух основополагающих признаний, которые медленно возникали в течение этих двух коротких лет: признание нерожденной личности и признание того, что феминистский идеал автономии заставляет женщину вести войну с ее собственным телом.
Первое признание

Его приход был катаклизмом: Джулиан, мой первенец.То, что я знал, случится, и никогда не мог предвидеть.
Еще до того, как он пришел, когда его кости зубочистки сварились в моем чреве, он начал изменять меня. Особенно с этим вторым ультразвуком, постоянным заглядыванием в его мир во мне. Первое раннее ультразвуковое исследование обнаружило кисту на нашей пуповине, что могло указывать на врожденную аномалию, поэтому мы пошли на другое ультразвуковое исследование, чтобы посмотреть, как он себя чувствует.
У нас было всего двенадцать недель, всего через десять недель после зачатия.В последний раз, когда я видел его на этом темном сером экране, он был всего лишь фасолью, зажатой в животворном пузыре, а его сердцебиение — крошечным окошком, которое открывалось, открывалось и открывалось. Тогда он был младенцем, крохотным человеком, но мне пришлось растянуть воображение, чтобы увидеть это. Вот и мы, всего несколько недель спустя; Я предполагал, что он будет еще бобом, только побольше.
Но нет! Он был все еще достаточно мал, чтобы мы могли видеть все его тело сразу на экране. Он больше не скрючивался, а пинался и раскачивался, пузырь моей утробы был его манежем.Его голова была круглой и совершенной, его мозг расцвел, как цветная капуста, когда он сосал большой палец и шлепал ногами. Я был шокирован тем, как быстро он стал узнаваемым, бесспорно человеком. Еще в первом триместре.
Его мозг в полном расцвете. Его конечности на параде, размахивая и взбивая в своем океане околоплодных вод. Его сердце с его синкопированными покоями, несомненный вестник: Я жив, я жив, я жив.
В тот момент, мельком увидев карнавал в своей утробе, я начал неуверенно относиться к тому, что, как мне казалось, я знаю.Хотя мне никогда не нравилась идея аборта, первый триместр всегда казался мне сомнительной безопасной зоной. Позже, да, довольно сложно утверждать, что нерожденный плод — это не человеческое существо —, а та первая треть беременности, которая была до того, как ребенок действительно стал младенцем, верно?
Увидев это заявление о человечности на экране УЗИ всего через десять недель после того, как мы зажгли искру его существования. — эта неоспоримая реальность начала разрушать то, что я думал, что знал.
Эрозия усилилась в июне следующего года, когда у меня было несколько месяцев материнства. Венди Дэвис, сенатор штата от Техаса, попала в заголовки газет во время своего одиннадцатичасового пиратства в зале сената, которое заблокировало скандальный закон об абортах. Я помню, как сидел на диване, смотрел репортажи в новостях и был вдохновлен. Твиттер разразился лести, феминистки подняли боевой клич в поддержку Дэвис и ее розовых кроссовок, и я был захвачен волнением, наблюдая, как женщина творила историю, защищая других женщин.
Твиты начали лететь от женщин, сделавших аборт, гордо заявляя о своем выборе как о способе поддержки. В разгар драки моя знакомая писательница написала в Твиттере, что огорчена тем, что никогда не сделала аборт, что помешало ей полностью присоединиться к разгулу. Я прочитал этот твит, всего лишь несколько небрежных персонажей, которые быстро потерялись в суматохе, и мой энтузиазм охладился. Я годами выступала за выбор, как и любая хорошая феминистка, но это превознесение абортов как своего рода ликующий обряд посвящения, повод для празднования было чувством, которое остановило меня.Мой нерожденный сын в двенадцать недель, процветающий крохотный человечек на параде –, этот образ пронесся в моей голове, курьер, несущий сообщение, которое я не хотел слышать, но не мог больше игнорировать.
Каждая дегуманизирующая идеология поддается одному и тому же искушению: видеть в нежелательном другом не-личность, а значит, одноразовую. В этом искаженном свете избавление от нежелательного человека становится не только морально допустимым, но и похвальным поступком. Я пришел к выводу, что никогда не бывает безопасного способа провести разделительную линию между «человеческим существом» и «личностью».«Эта линия, даже если она проведена из лучших побуждений и самых высоких идеалов, ведет к величайшему злу.
Второе признание

Прежде чем стать матерью, в попытке разобраться в себе, найти свое место в мире я приняла мантию феминизма и его основных достоинств: автономии, самодостаточности, равенства, расширения прав и возможностей. Они дали название и сформировали мой опыт, мое чувство идентичности. Материнство и беременность долгое время ослепляли и очаровывали меня –, но только как романтизированные метафоры для своего рода самости, которая является сострадательной, творческой, гостеприимной по отношению к другому.Я любил читать, теоретизировать и писать об этих метафорах. Реальность была страшнее.
Я видела, как друзья и знакомые становятся матерями и поглощаются миром, ориентированным на детей, где царили разговоры о срыгивании, грудном вскармливании и планах родов, где некогда чистые дома были заполнены стиркой и пластиковыми игрушками, где время было безумно и однообразная, где уже никто не занимался сексом, где жены и мужья становились мамами и папами и немного толстели.Я думал об этом мире как о Родине-маме, и об обитателях как о женщинах, которые потеряли себя в своих детях и домашних жизнях, ставя под угрозу свою независимость, амбиции и свободу, уступая контроль над телом и разумом. Я хотела однажды стать матерью — , я сказала — , но я не хотела исчезать.
Так что не стал бы, решил. Со мной было бы иначе. Я гордилась тем, что мой брак не был таким, без смешения личностей, без единого профиля в Facebook.Я сохранил свою фамилию, наш брак — это союз любви между двумя независимыми существами. Как и в большинстве случаев, мои двадцать лет были временем интенсивного самопознания, и это правильно. Мое самоощущение открылось так недавно, что я боялся его потерять.
Хотя это трудно признать, мой феминизм был в значительной степени эгоцентричным. Это очень волновало , мою личность , , мою мощность и потенциал . Конечно, это расширилось, включив интерес к женщинам в целом, но моя страсть к феминизму, тем не менее, возникла из возвышения моего собственного опыта.Я превозносил идеалы автономии и независимости – до тех пор, пока эти идеалы не были полностью разрушены реальностью беременности и материнства, реальностью Джулиана.
Внезапно я столкнулся с несговорчивостью мужественности и женственности. Как выясняется, это не просто социальные конструкции. Моя женственность — это не то, что я выбрал, не то, что я контролирую. Материнство и отцовство не взаимозаменяемы. Я вырастил сына внутри своего тела. В назначенное время — неизвестно и не определились с нами — мое тело породило его, с силой, которой я не знал, что я обладал.Мое тело неделями истекало кровью, заживляя разрыв нашего союза. Мое тело сделало для него сладкое молоко. Я часами сидел в кресле-качалке, иногда восхищаясь, иногда скучая до глубины души, кормил его от себя. Мой муж тоже был там, по-своему заботился о нем, но наши переживания не были и не могут быть обменены. До отцовства наше домашнее разделение труда было справедливым, гибким (–), но теперь мы были во власти биологических реалий, неподконтрольных нам.
Традиционное феминистское решение «проблемы» женской биологии — это неограниченный доступ к контрацепции и аборту: это обнаруживает иронию мужского предубеждения.Вместо того, чтобы пытаться изменить социальные структуры, чтобы приспособиться к реалиям женской биологии, феминистское движение, начиная со своей второй волны, постоянно и решительно боролось за то, чтобы женщины изменили свою биологию, часто с помощью насилия, чтобы она функционировала больше как мужская. Характерно, что законное право женщины убить ребенка в ее утробе было выиграно с до , законное право не увольнять женщину за беременность. Идея ясна: женщины должны стать такими же, как мужчины, чтобы быть свободными.
В «сексуально-позитивной» сфере популярного феминизма, где я когда-то искала убежища, удовольствие является господствующей парадигмой. Мне напомнили об этом недавно, когда я посетила феминистскую группу по сексу и теологии на национальном съезде Американской академии религии. За все девяносто минут дискуссии, в которой участвовало несколько женщин-ученых и активно участвовала аудитория женщин-ученых, ни разу, , не упомянул тот факт, что секс может привести к беременности. Это было так, как если бы мы действовали в мире, где этого больше не происходит, где новые люди появляются из кочанов капусты или вырастают из бедер мужчин, как Дионис из Зевса.
К сожалению, женщины платят цену, когда эта фантазия превращается в реальность. Я помню, как в разгар своего обращения я увидел душераздирающий пост в Facebook, в котором женщина, которую я лично не знаю, объясняла свое решение сделать аборт. Она начинает свой пост с раскрытия того, что это второй раз, когда она забеременела из-за длительного гормонального контроля над рождаемостью, и в заключение она предлагает сделать аборт, потому что «телесная автономия существует и существует не зря.Если мы не видим здесь противоречия, возникает основная логическая проблема: сам факт того, что она находится в такой сложной и болезненной ситуации, объясняется тем, что, по сути, телесная автономия не существует для женщин, как для мужчин. Когда нежелательная беременность, возникшая в результате полового акта по обоюдному согласию, обозначается как «принудительное материнство», возникает вопрос: кто делает это по принуждению? Это не человек или общество; это собственное тело женщины. Это основа, которая заставляет женщин вести войну с самими собой. Мужчины могут заниматься сексом до тех пор, пока у них не вылезут глаза; они никогда не забеременеют.Это не относится к женщинам — просто спросите моего мужа, который был зачат после перевязки маточных труб. Миф о полной сексуальной свободе, полной автономии основан на мужской биологии, и женщины могут следовать этому идеалу, только совершая насилие над собой. Феминистки, из всех людей, должны быть настроены на это, но они верят и пропагандируют миф так же сильно, как и все остальные. Как я когда-то делал, искренне.
То, что я стал католиком, не выступило против абортов; стала матерью. Материнство разоблачило иллюзию моей автономии.Иллюзия того, что нерожденный человек — это не человек. Иллюзия того, что мужское начало и женское начало — второстепенные для человеческого существования, а не мощная и целеустремленная реальность, которая привязывает нас к созданному порядку. Католицизм, который охватил меня вскоре после того, как я стала матерью, дал мне слова, чтобы обозначить эти признания — и, что более важно, разрешение принять их, даже если это означало нарушение и, в конечном счете, отказ от этой центральной догмы феминистской ортодоксии.
От редакции: Эбигейл Фавале — научный сотрудник Управления по человеческому достоинству и жизненным инициативам Нотр-Дама.Стипендиаты Life and Dignity — ведущие эксперты, которые регулярно пишут для журнала Church Life Journal по вопросам защиты жизни и человеческого достоинства. Части этого эссе были адаптированы из мемуаров автора « В глубину: маловероятное католическое обращение », которые сейчас доступны в Cascade Books.
Тихий | Особенности | Том на хребте
Когда вы пишете Official Nergal в Facebook с вопросом: «Удачно ли вам опубликовать вашу книгу на английском языке?» Вы можете предположить, что не получите ответа.
И ваше предположение было бы неверным.
Когда я задал ему тот же вопрос, ответ пришел как «Нет», тридцать секунд спустя.
«Ну, давай», — сказал я.
«Хорошо!» он ответил.
Первоначальная польская версия Confessions Of A Heretic — The Sacred And The Profane: Behemoth And Beyond была опубликована в Польше в 2012 году и, по всем сообщениям, показала себя невероятно хорошо. Это было роскошное мероприятие: множество изображений, иллюстраций и редких фотографий — и все это было скреплено серией допросов Петра Велтровски и Кшиштофа Азаревича, двух близких друзей Нергала.Охватывая всевозможные темы, начиная от религии, битвы Нергала с лейкемией и его различных размышлений о жизни в целом, она сделала чтение серьезно увлекательным и была книгой, которую, по нашему мнению, просто нужно было сделать доступной на рынке английского языка. Проблема заключалась в том, что после того, как мы согласились обеспечить ее для издательской сделки (что мы вскоре сделали с Томом Сибруком из Jawbone Press), нам нужно было перевести книгу в необработанном виде на английский язык, и для этой задачи Нергал призвал в высшей степени талантливый музыкант и англоговорящий Пиотрек Неслуховски, с которым он познакомился, когда судил польскую версию телешоу The Voice .
Но даже после перевода мы все чувствовали, что текст необходимо отредактировать / улучшить, чтобы привлечь внимание аудитории за пределами родной страны Нергала, поэтому следующие несколько месяцев были потрачены на перевод, чтобы сгладить некоторые из наиболее буквальных выражений вверх в процессе перевода и. При постоянном участии Нергала английская версия была создана как самостоятельная публикация, в то же время не убирая ничего от примитивной привлекательности оригинального польского издания.
Единственным добавленным на 100% новым материалом было предисловие Рэнди Блайта, который, вероятно, написал бы 100 страниц, если бы я ему позволил. Я чувствовал, что — поскольку он знал Нергала и присутствовал на печально известном инциденте с разрыванием Библии в Луисвилле, штат Кентукки, во время тура Sounds Of The Underground в 2007 году — он был бы отличным человеком, чтобы рассказать о Нергале и некоторых его образах мышления. перспектива. Он сделал это блестяще, и предисловие Рэнди действительно дополняет текст. Наслаждайтесь этим и будьте открыты для рассмотрения некоторых взглядов на жизнь, которые могут показаться вам довольно экстремальными.Вы можете не всегда соглашаться с ним, но нет никаких сомнений в том, что Нергал — парень, выходящий за рамки жанра, в котором он работает.
Отрывок из главы XII: Из земли Египта, из дома рабства (где Нергал обсуждает совершение отступничества в 2012 году).
Фото Iron Mike Savoia
Как вы думаете, тот день что-то изменил в вашей жизни? Вы что-нибудь потеряли? Получите что-нибудь?
Все это было, конечно, очень символично.Вся моя жизнь была доказательством того, на какой стороне баррикады я находился; Я просто хотел расставить точки над «Я». Это могло показаться мелочью, но меня это обеспокоило. Как шип: почти незаметный, но очень раздражающий. Пришлось от этого избавиться. Только для себя.
Во время одного из моих посещений церкви священник упомянул [мимоходом], что отступничество ничего не меняет. Это вызывает только церковную грусть. Я спросил его, приходило ли ему в голову, что, может быть, меня беспокоит то горе?
Значит, уход из стаи был не просто пиар-уловкой?
Я не бегал с ним в СМИ; Я не звал репортеров в церковь.Собственно, поводом для меня послужила эта книга. В самом начале наших разговоров вы упомянули, что хотите поговорить об отступничестве. Поэтому я подумал: «Если так, то я должен это сделать; Я не могу найти лучшей причины, чтобы переместить свою задницу в ризницу ».
Отступничество — это уход. Из какого места вы уехали в тот июньский полдень?
Я вышел из очень маленькой темной комнаты, в которой, по крайней мере формально, был заключен всю мою жизнь. Само слово «отступничество» завораживает.Это что-то вроде ключевого слова или, как я иногда говорю, «слова силы». Под этим я подразумеваю, что слова или символы несут с собой четкое сообщение: сообщение, имеющее много содержания. За этим стоит целая философия. Вам не нужно объяснять это, потому что это говорит само за себя. Вот почему я выбрал такое название для альбома Behemoth Apostasy . И это также одна из причин, по которой я считал важным совершить это и купить себе билет в лес.
Лес?
Когда я думаю о церкви, я вижу в своей голове зоопарк.Все в порядке; везде клетки. В одной клетке обезьяны, в другой огромные слоны, в другой жирафы и так далее. Церковная деятельность вращается вокруг процесса помещения вещей в клетки, упорядочивания мира силой. Единственная разница в том, что зоопарки, как правило, довольно маленькие, а христианство — это идеология, которая пытается загнать все за решетку. Конечно, я имею в виду в целом все формы институционализированной религии, но я могу говорить конкретно о религии, которую я знаю, потому что я живу в стране, где она доминирует.«Доминировать» — ключевое слово…
Однако церковь говорит о свободе воли.
Предположения религии могут быть красивыми, но «по их плодам вы узнаете их». В любом случае свобода воли — это хитрый трюк. Католики говорят: «Делай, что хочешь; мы здесь не для того, чтобы судить вас », — а затем они отворачиваются от вас и осуждают вас. Затем они поднимают шум, что им больно из-за того, что кто-то придерживается иных взглядов. Следующий шаг — лоббирование законов, которые навязывают свои правила абсолютно всем.
Когда кто-то упоминает свободу вероисповедания, а затем публично плачет и сетует на трагедию верующих, подвергшихся нападению агрессивных меньшинств, например, как Польша подверглась нападению большевиков … все это просто для того, чтобы доминировать над людьми с разными убеждениями и навязать им свое собственное мировоззрение .
‘Джон Смит трахает девушку за девушкой, и моя религия запрещает мне это делать! Так что давай запретим и ему это делать! Фактически, давайте запретим всем это делать. Пусть все грустят, как мы! А затем позвольте им поблагодарить Господа за эту привилегию.Кроме того, они должны быть счастливы, что мы такие щедрые, потому что исламисты давно бы их убили! » Я это презираю.
Значит, вы говорите, что в Польше нет свободы вероисповедания?
Мы живем в прекрасной демократии, которая дает нам иллюзию равенства. К сожалению, мы равны только в материальной сфере. С финансами и экономикой — там никаких суеверий. И остальные? Лишь недавно — в двадцатом веке — мир фактически освободился от феодальной системы.Эта система эксплуатировала людей со времен средневековья, а церковь всегда поддерживала феодализм. Веками князья и епископы кричали с кафедр, что хороший крестьянин — послушный крестьянин. И они, конечно же, в это вкладывались. Богатая жизнь среди знати означала зажиточную жизнь среди духовенства. Система изменилась, церковь… не очень.
А вот крепостное право священники сейчас не предлагают.
Но они убеждают людей голосовать за определенные политические варианты — чтобы сохранить статус-кво и предотвратить изменения.Чтобы конкретизировать реальность. Структура Церкви основана на четкой и непоколебимой иерархии. Все дело в сохранении своей позиции и влияния. Таким образом, вы можете увидеть важность каждой овцы. Или, я бы сказал, каждый козел отпущения…
Почему вы называете верующих именами?
Как бы вы описали человека, который берет на себя бремя рабства и пытается заставить других делать то же самое? Вера тут ни при чем. Это система, навязывающая духовный тоталитаризм.Если бы мы родились до захватов и аннексий, большинство из нас пошло бы на все, чтобы сбросить оковы. Но когда мы имеем дело с духовной сферой, мы сдаемся еще до того, как начнем.
Долгое время в Польше к религии относились как к воздуху. Когда вы дышите, вы не думаете, зачем вы это делаете — вы просто делаете это. Церкви удалось вписать религию в нашу традицию — до такой степени, что это даже не подвергалось сомнению.
Похоже, это меняется.
Потому что на работе есть коррозия.Основная основа католицизма — верующий статистик задает вопросы, часто очень неудобные. Социальные изменения трудно остановить, и люди начинают использовать свою голову. Они часто отворачиваются от института, но не от самой веры. Они чувствуют, что религия превращается в политику. На самом деле это забавно, потому что Иисус, который был мятежником, борющимся против мирового порядка, стал символом всего консервативного.
Чем сегодня занимаются повстанцы?
Они сбегают из зоопарка, о котором я говорил раньше.Это не весь мир, но это большая территория. В Польше это большая часть территории страны. Когда мы смотрим на карту сверху, мы можем увидеть только несколько мест, где нет клеток и где животные живут в соответствии со своей природой. Например, в Бещадах: там стая волков. Это люди, которые, как и я, любят свободу. Такого волка убить легче, чем поймать, потому что, даже если вы его поймаете, он умрет от тоски по свободе. Отступничество — мой билет в этот лес.
Признания еретика опубликовано 19 марта. Подробнее здесь
Купите Confessions Of A Heretic Book в Easons
Яркие эссе известного общественного обозревателя и философа Роджера Скратона, гарантированно вызовут оживленные дискуссии. Широкий выбор, включающий эссе по архитектуре и современному искусству, окружающей среде, политике и культуре.Каждое «признание» раскрывает аспекты мышления автора, которые его критики, вероятно, посоветовали бы оставить при себе. Роджер Скратон бросает вызов популярному мнению о ключевых аспектах жизни нашего общества: что мы можем сделать, чтобы защитить западные ценности от исламского экстремизма? Как мы можем развивать настоящую дружбу в эпоху цифровых технологий социальных сетей и Facebook? Как добиться своевременной смерти вопреки достижениям современной медицины? Как государство должно формировать экологическую политику? Этот провокационный сборник призван дать ответ на самые насущные проблемы современности.
20,99 евро
62 бонусных балла
В настоящее время нет на складе
Доставка 2-5 рабочих дней
Право на бесплатную доставку Любые покупки на сумму более 10 евро имеют право на бесплатную доставку в любую точку Великобритании или Ирландии!
Яркие эссе известного общественного обозревателя и философа Роджера Скратона, гарантированно вызовут оживленные дискуссии. Широкий выбор, включающий эссе по архитектуре и современному искусству, окружающей среде, политике и культуре.Каждое «признание» раскрывает аспекты мышления автора, которые его критики, вероятно, посоветовали бы оставить при себе. Роджер Скратон бросает вызов популярному мнению о ключевых аспектах жизни нашего общества: что мы можем сделать, чтобы защитить западные ценности от исламского экстремизма? Как мы можем развивать настоящую дружбу в эпоху цифровых технологий социальных сетей и Facebook? Как добиться своевременной смерти вопреки достижениям современной медицины? Как государство должно формировать экологическую политику? Этот провокационный сборник призван дать ответ на самые насущные проблемы современности.
.

syzran-fok.ru

Исповедь еретика: «Исповедь еретика от медицины» Роберт Мендельсон: рецензии и отзывы на книгу | ISBN 978-5-903139-11-8

Interventional Medicine Academy — Исповедь еретика от медицины